Рассказы о Вадике и Жене - Николай Павлов

Ее уверенность передалась Вадику. «Не будет, — подумал он. — Смогу!»

— Так, — подтвердил он и энергично кивнул головой.

— Значит, договорились.

«Какая у нас учительница добрая и справедливая», — решил Вадик, глядя в ее молодое, довольное лицо. А она, лукаво прищурив глаза, сказала:

— Теперь можешь идти на свое место.

Вадик растерялся. Он привык к новому, месту, да и к Сашеньке тоже. С ней легче быть терпеливым и прилежным. Сможет ли он удержаться на «твердой четверке» рядом с Валькой Гребневым? А вдруг опять вернутся на страницы позорные кляксы?

Несколько секунд он колебался, застигнутый врасплох, потом взял портфель и перешел к Вальке. Тот не скрывал радости, ему надоело одиночество.

Наблюдавшая за ними Нина Матвеевна громко сказала:

— А с Сашей сядет Валя Гребнев.

Эти слова прозвучали для Вальки, как гром с ясного неба. Он вскочил, открыл рот да так и остался стоять с открытым ртом, ни слова не мот вымолвить.

— Иди, — шепнул ему Вадик. — Иди, слышишь? И сразу признайся Сашеньке, что рожицу вместе со мной рисовал. Если не признаешься — не буду с тобой водиться. Никогда!..

— На время или как? — уныло спросил учительницу Валька.

— До твердой четверки, — сказала Нина Матвеевна.

Долгожданное лето

В семье все были довольны: Вадик перешел во второй класс с похвальной грамотой. Он чувствовал себя победителем. Вон Женя Рузина перешла в третий, но грамоты ей не дали — даром, что ростом вымахала на целую голову выше Вадика.

Он давно старался в чем-нибудь перегнать Женю, которая, пользуясь правом старшей среди детей в квартире, всегда не прочь покомандовать ими, а Вадик этого не переносил.

Мама купила ему темно-синий матросский костюмчик и морскую бескозырку с ленточками. В костюме он выглядел значительно взрослее, как будто даже ростом повыше. У него была мечта: стать моряком, плавать в морях и океанах, смотреть в дальнозоркий капитанский бинокль, отдавать приказания — «Полный вперед!»

Мечта уносила в дальние страны, но Вадик был практичным человеком и потому всерьез пока желал немногого: поехать в пионерский лагерь, на берег лесного озера. Там можно вдоволь поплавать — пусть не на эсминце под парами, не на яхте под парусами, а в лодке на веслах, — и то здорово!

Сперва Вадик опасался, что его не возьмут: зимой ему исполнилось лишь восемь лет. Вместе с отцом он ходил на завод, в завком; там сказали, что восьмилетних берут. Потом Вадик пересчитывал листки отрывного календаря, оставшиеся до отъезда в лагерь. По утрам, вскакивая с постели, он летел к Жене:

— Знаешь, только семь дней. Всего одна неделька!

Были внесены деньги, взята справка от врача, составлен список лагерных вещей — предстояло получить путевку…

И тут Вадик сделал досадный промах.

Бабушка дала денег на конфеты для него и для младшей сестренки Галинки. Вадик, однако, решил, что неразумно тратить деньги на конфеты, когда прямо возле дома в киоске продавалось мороженое, да притом сливочное, в клетчатых вафельных стаканчиках! Одну, и вторую, и третью порцию мороженого с аппетитом проглотил он, а на другой день слег, заболел ангиной.

Когда тетя Аня Рузина принесла Жене путевку, она забежала к Вадику, посочувствовала, но не могла скрыть своего счастья, и от этого горе Вадика было еще тяжелее.

В день отъезда Женя, сияющая, носилась по квартире подобно ветру, суетилась так, будто уезжала за тридевять земель в тридесятое царство. Ее светлорусые косички летали словно молнии. А Вадик лежал в постели и не имел права даже откинуть надоевшее ворсяное одеяло…

— Ты сам себя наказал, — говорил ему отец. — Но уж очень-то не тужи. Подходит время маминого отпуска. Поедешь с ней, с Галинкой и с бабушкой на дачу.

— А озеро?..

— Что за беда: не озеро, так река будет, Обь. Тут тебе и купанье, и нырянье, и удочки. Только, чур, в меру!

Так рухнули мечты о пионерском лагере, А дача? Как ни расписывай, она, конечно, не могла идти ни в какое сравнение с лагерем.

Женя, одетая в лучшее платье, с чемоданчиком в руках, по-взрослому торжественная, зашла проститься. Чтобы немного его утешить, сказала:

— Через три недели увидимся. Вернусь из лагеря, мама возьмет отпуск, и мы тоже приедем в деревню.

Никакой дачи, собственно, не было.

В «Мурзилке» Вадик читал, что дача — это домик за городом, обязательно с садиком и забором. А они поселились в самой обыкновенной избе. «Сняли комнату», — говорила мама.

Вадик быстро изучил окрестности: обежал огород, покрутил ворот у колодца, излазил малинник, спускавшийся узкой полосой по направлению к Оби — до самого обрыва. Потом вышел на улицу и удивился: кругом тишина. Не видно ни одной о машины, ни единого прохожего.

Из избы, стоявшей напротив, вышел щуплый, тонконогий мальчик, с темным, как у китайчонка, загорелым лицом, в выцветшей до белизны голубоватой майке. Волосы у него, выгоревшие на солнце, имели цвет овсяной соломы.

Они некоторое время искоса поглядывали друг на друга, затем мальчик решительно подошел к Вадику.

— Городской? — спросил мальчик, и в вопросе Вадик почувствовал не только любопытство, но и как будто легкую насмешку. — Нырять умеешь?

— А что? — откликнулся Вадик, оценивающе посматривая на худую, костистую фигуру. Уж бояться-то его во всяком случае было нечего: подует ветер и свалит с ног.

— Так… Просто для знакомства спросил. Месяц будете жить? Дачники всегда по месяцу живут.

Они помолчали, словно им неинтересно было больше ничего знать друг о друге. Через минуту мальчик снова стал спрашивать:

— Звать как?

— Вадимом…

— Хм-м. А по-простому?

— Ну, Вадиком.

— Нырять, значит, Вадик, не можешь?

Вот пристал!.. Вадик не умел нырять; хуже того — он не умел плавать. И как на грех, матросский костюм не позволял честно признаться. Раздосадованный Вадик насупился, однако довольно спокойно спросил:

— Хочешь знакомиться — скажи как и тебя зовут.

— Меня? Костей. Я — Костя Криволапов.

— Ага, выходит ты Котька. Кот по-нашему.

Мальчик неожиданно обиделся:

— Но-но, подразнись мне, попробуй…

Вадик еще раз критически оглядел худощавую, угловатую фигуру Кости, заметил сжатый кулак и тоже сжал кулаки.

— Кот!..

— Хочешь получить? — Костя сделал шаг в сторону, занимая удобную боевую позицию с фланга.

— Кот криволапый! — дерзко и зло крикнул Вадик, готовясь достойно встретить нападение.

Костя не ударил, а сильно толкнул Вадика плечом в грудь. Через секунду они уже сцепились и покатились в дорожную пыль.

Схватка была необыкновенно короткой. Вадик лежал на лопатках, крепко прижатый жилистым Костей к земле. Изумленный Вадик видел над собой голубое небо и лицо противника, отливавшее бронзой.

Из ворот с лаем выбежала собака.

— Сдаешься? — проговорил Костя.

— Никогда! — Вадик отчаянно рванулся.

В этот миг собака схватила его за штанину.

— Жулик, не сметь! — приказал Костя.

Но окрик опоздал. Черный, как вороново крыло, пес держал в зубах кусок синей материи от роскошных моряцких штанов Вадика.

Противники живо вскочили. Пыл борьбы сразу погас. Неохотно, как бы по обязанности перебрасываясь угрозами, они медленно отступали каждый к своему дому. Над дорогой плыло, постепенно оседая, облачко пыли.

…Стоит ли говорить, что за порванные штаны Вадик имел весьма неприятное объяснение с бабушкой. Но он ни словом не обмолвился о Косте. «Зацепился за сучок», — вот и все. Вадик думал: — «Ведь каждое утро в городе делал с папой зарядку… И вдруг оказался на лопатках! Еще хорошо, что никто не видел…»

Дня три Вадик был тих и сосредоточен. Он размышлял. Бабушка его хвалила. Издали наблюдал за Костей, который в течение длинного летнего дня успевал переделать много всякой работы: выгонял корову в стадо, поливал грядки, подметал двор, помогал отцу чинить сети и смолить лодку.

И Вадика неудержимо потянуло через дорогу, в соседний двор, где были развешены рыболовные снасти и где Костя занятно играл с Жуликом. А этот Жулик, черный, гибкий и увертливый, как змея, ласкаясь, любил засунуть свою плутоватую мордочку под руку, словив прося: обними меня…

— Эй, городской, чего прячешься? — закричал однажды Костя, приметив наблюдавшего из-за угла Вадика. — Иди сюда, коли не злишься.

Вадик из гордости постоял с минуту, потом подошел. Костя первым делом глянул на зашитую штанину.

— Ишь, беда какая приключилась. Жулик напроказил… Давай-ка тебя с ним подружу. Сахару нет? Он у нас сладкоежка.

Не прошло и четверти часа, как мальчики, уже соревновались в метании камней у обрыва, бегали, в перегонки, тянулись на палочке. И тут выяснилось, что хилый на первый взгляд Костя во всем сильнее Вадика. А плавал Костя и «сажёнками», и на боку, и «по-собачьи», и на спинке — любым способом.