Я всемогущий - Дмитрий Карманов

Впрочем, следователь пришёл ко мне явно не для того, чтобы разыгрывать комические сценки. Изучив и вернув мой паспорт, он раскрыл блокнот и принялся дотошно и издалека расспрашивать о том, действительно ли на моё имя был куплен билет на тот злополучный рейс, действительно ли я прибыл в аэропорт Пулково города Санкт-Петербурга утром того самого дня, прошёл ли я регистрацию на данный рейс, осуществил ли посадку в рассматриваемый самолёт и оставался ли среди пассажиров этого самолёта во время его взлёта в 8 часов 50 минут московского времени.

На все эти вопросы я ответил утвердительно.

Глаза Кропотова вернулись в положение «удивление». Я молча ждал дальнейших расспросов.

— Кхм, — следователь прочистил горло. — По нашим данным, в 9 часов 42 минуты командир экипажа сообщил на землю о неполадках в одном из двигателей, изменил курс и запросил аварийную посадку в аэропорту Нижнего Новгорода. В 10 часов 11 минут самолёт исчез с экранов радаров. Столкновение с землёй произошло в двадцати километрах от города Кстово Нижегородской области.

Он замолчал, внимательно смотря на меня, затем, прищурившись, добавил:

— Из находившихся на борту пассажиров и членов экипажа в живых не осталось никого, — он сглотнул, — кроме вас.

— К тому времени я находился уже не в самолёте, — спокойно сказал я, пытаясь не дать вырваться наружу ноткам раздражения, копившегося во мне по ходу разговора. Раздражения, впрочем, не на следователя, а на самого себя. Я ни разу не задумался о людях, оставшихся в том самолёте, который мне удалось покинуть столь чудесным образом. Разве что вспоминал бортпроводника со шрамом над левой бровью. Да и того лишь во сне.

— Где же вы были? — Лицо Кропотова вновь выражало удивление.

— Полагаю, барахтался в глине на вспаханном поле.

Я вкратце изложил члену комиссии историю с неожиданно найденным парашютом, моим прыжком и тем, как я добирался до Самары. О встрече с Катей я, впрочем, умолчал, решив не впутывать девушку в историю.

Кропотов некоторое время молчал, словно пытаясь осознать, как отнестись к моему рассказу. Затем он задумчиво сделал несколько пометок в блокноте и вновь обратился ко мне. Глаза его превратились в узкие щели.

— Платон Сергеевич, вы где-то учились прыгать с парашютом?

— Нет, — ответил я, с внезапной тоской рассматривая солнечные полосы на столе. — Это был мой первый прыжок.

Следователь сделал ещё одну пометку в блокноте.

— А известно ли вам, господин Колпин, что в комплектации пассажирских самолётов Ту-134 отсутствуют парашюты? В принципе отсутствуют.

— Кажется, бортпроводник говорил мне что-то в этом роде, — я задумался, пытаясь вспомнить, что мне сказал человек со шрамом.

— Тогда где же вы взяли парашют? — Следователь стал похож на собаку, сделавшую стойку на зверя. Даже не на собаку, а…

Я непроизвольно улыбнулся, поняв, кого мне напоминал Кропотов. В детстве я смотрел мультфильм «Маугли». В нём одного из главных героев, тигра Шер-Хана, постоянно сопровождал комический персонаж, то ли собачка, то ли шакал, который любил повторять слова своего могучего спутника. «А мы пойдём на север!» — услужливо всплыла в памяти фраза.

Следователь истолковал мою улыбку по-своему. Ему показалось, что он поймал меня на лжи.

— Господин Колпин, расскажите мне правду. Как вы покинули самолёт?

— Я вам и говорю правду. — Я унял неуместную улыбку. — Из самолёта я выпрыгнул с парашютом. Мне его передал один из членов команды. Откуда он его взял — я не знаю.

Кропотов стиснул губы в узкую полоску. Подождал, словно надеясь, что я скажу что-то ещё. Наконец сдался:

— Хорошо. Будем проверять. Вы сможете опознать по фотографии члена экипажа, который передал вам парашют? И хотя бы примерно указать место своего приземления? Мы дадим вам подробную карту района.

— Думаю, да. — На меня постепенно наваливалась усталость. Хотелось скорее вернуться в номер и постоять под прохладным душем.

Кропотов сухо поблагодарил меня и показал, что собирается уходить. Уже у двери он произнёс:

— Да, ещё. Пока что никуда не уезжайте из города. Вы нам ещё понадобитесь.

— У вас есть официальные полномочия на то, чтобы задержать меня в Самаре? — Я удивлённо вскинул брови.

Следователь поджал губы и ничего не ответил. Убедившись, что сказать ему нечего, я решил поставить точку в разговоре:

— В пятницу я улетаю в Питер. До этого дня готов ответить на ваши вопросы. После — можете располагать мной уже в Петербурге.

— Не беспокойтесь, найдём вас и там, — сказал Кропотов. В его интонации были замаскированы угрожающие нотки. — Но исчезать из нашего поля зрения я бы вам не советовал.

В окне весело мигали огоньки, подчиняясь простому алгоритму. Поморгают зелёные лампочки, потом красные, за ними — синие. Затем зажигались все огни сразу, горели пару секунд, и снова — зелёные, красные, синие. Иногда эта нехитрая цветомузыка попадала в такт человеку, поющему что-то хриплое. Певец находился на возвышении в углу зала и надрывался под музыкальную фонограмму.

Кафе выбирал я. Каждый раз, приезжая в Самару, я удивлялся тому, что в историческом центре города невозможно найти приличного едально-питейного заведения. В итоге, перебрав другие варианты, я остановился на данном полукафе-полуресторане, в котором, по крайней мере, прилично кормили. Иногда, однако, в нём бывало слишком накурено. Да и вечерние концерты под фонограммы радио «Шансон» находились, увы, вне орбиты моих предпочтений.

Солодовников разглядывал исполнителя блатного фольклора с видом философа, обнаружившего в собственном ботинке таракана. Было похоже на то, что песня с залихватским припевом «Эх, хвост-чешуя, не поймал я ни… чего» не способствовала пробуждению у моего коллеги аппетита — еда в его тарелке пока оставалась нетронутой, тогда как я вовсю поглощал «язычки в сметанке», кои в данном заведении готовили изумительно. Наконец он оторвался от созерцания, ковырнул вилкой и обратил всё внимание на меня.

— Ну что, выкладывай уже. Не томи!

Я не умею рассказывать, когда мой собеседник чем-то отвлечён и слушает меня вполуха. Олег же, поначалу уделив внимание внешним раздражителям, полностью переключился на меня. Он хорошо знал мою особенность — рассказывать полно и со вкусом только тогда, когда меня слушают.

И я рассказал ему всё, что случилось с той минуты, как я ступил на борт пулковского лайнера. Пройдясь по всем деталям, я в который раз отметил странности этой истории. Несуразности происходили не только в эпизоде с невесть откуда взявшимся парашютом, но и после — случайная «Нива» на просёлке, внезапно появившийся автобус до Самары, ошибка номером и встреча с Катей.

Да, про Катю я ему тоже рассказал. Олег умел слушать.

Соус медленно стекал с кусочка курятины, подцепленного вилкой Солодовникова. Стекал и капал на край тарелки. Олег смотрел на меня, не отрываясь, забыв про ужин. Наконец он отложил в сторону вилку и с неясным туманом во взгляде произнёс:

— Платон, если бы я не знал, что ты патологически не умеешь врать… Если бы в новостях не показали этот размазанный по земле самолёт…

Он задумался, как будто вспомнив что-то. Улыбнулся, сказал:

— Ты бы видел нашего водителя, который в понедельник ездил тебя встречать в аэропорт! Возвращается — глаза странные, как будто хлопнул водяры по дороге. Мы ему, мол, а где Платон — а он сделал паузу длиннющую, театральную, потом рубанул воздух ладонью и сказал: «Всё, нет больше Платона!»

Подошла официантка, принесла мне квас, моему коллеге — пиво. Олег взял кружку, сделал длинный глоток. Неторопливо отставил напиток в сторону. Медленно, задумчиво проговорил:

— Нет, не сходится. Какая-то ерунда получается. Ну хорошо, предположим, что на самолёте нашёлся парашют. Но с какой стати член экипажа отдаст его тебе? Ты ему угрожал, что ли?

— Нет, — я покачал головой. — Просто спросил, есть ли парашют. Да, я был немного на взводе, на эмоциях, но никак не угрожал. Да и чем было угрожать — голыми руками, что ли?

— Пытаюсь представить, как это происходило — и не получается. Логики нет, понимаешь? То есть в нормальной жизни люди так не действуют, как ты мне сейчас рассказал. Это как будто… — Он замялся, подыскивая правильное слово. — Ну как будто во сне. Понимаешь? Вот для сна эти события были бы вполне логичными.

Я сделал глоток из кружки. Мысленно прокрутил в памяти эпизод в самолёте. Мотнул головой:

— Нет. Всё было по-настоящему. Разве что тот мужик, который отдал парашют, мне показался каким-то странным. Как будто он понимал тогда гораздо больше, чем я. И смотрел на меня с таким видом, что ждал, что вот-вот я и сам что-то пойму, осознаю.

— Бред какой-то! — Олег отодвинул тарелку и основательно ухватился за кружку. — Хотя я знаю, что ты не врёшь, но не верится мне в такую историю.