Самый завидный подонок (ЛП) - Мартин Анника

— Ты имеешь в виду, помогать себе, — говорит младший, но столь же полированный родственник Генри. — Если существует доказательство того, что ты манипулировала ею своим собачьим психологическим воздействием… — так сильно хмурится родственник, будто последствия слишком тревожны для такого названия.

— Что? — спрашиваю я, сердце безумно стучит. Я не очень хочу выяснять, что будет, но я знаю: задир всегда надо прижимать. Ты не можешь позволить себе страх. — Ну и что будет?

Клон Генри приподнимает брови, так, как я и ожидала.

Я фыркаю:

— Так я и думала.

Все смотрят на меня, но взгляд Генри ощущается, как шелковая лента на моей коже. Я не смею смотреть на него. Он бушует в аду своего мудачества и власти, что делает его…

Я вижу поднос с шампанским. Прохожу и беру стакан просто для того, чтобы чем-то занять паузу.

Тем более, это алкоголь.

Я сосредотачиваюсь на удержании Смакерса и потягивании шампанского, пока жду того, что должно произойти.

Генри и его клан находятся по другую сторону комнаты. Ошарашенные и, возможно, правда, поглядывающие на подсвечники. Здесь есть несколько больших подсвечников, все они хорошие и массивные.

Я удивлена, что Бернадетт финансировала так много больниц, а ее квартира была такой обветшалой. Удивлена, что она была кем-то из огромной родословной семьи, чьи лица красуются на сайтах учреждения. Я на самом деле удивлена, что, вообще, существуют такие сайты. Но, скорее всего, это не новость, это просто у меня аллергия на богатых персонажей.

На самом деле Карли была той, кто ввел меня в мир веб-сайтов учреждений Генри Локка вскоре после того, как я вернулась домой из хосписа и произнесла его имя.

— Постой. Генри Локк? — спросила она.

— Тут есть Генри Локк?

— Хах! — у Карли около пятидесяти разновидностей «Хах». Это что-то типа «Как можно быть настолько неосведомленной? Очевидно, можно!н А затемодин из вариантов «Хах!». Она разблокировала свой телефон и быстро передала его мне, и я увидела улыбающегося Генри в смокинге под руку с красивой темноволосой женщиной, одетой в Живанши.

— Так он сопровождал кого-то?

Она кидает на меня самый недоверчивый взгляд в мире.

— Генри Локк? Стархитектор? Международный член?

— Погоди, что?

Международный член — это наша шутка, которую мы используем, когда проходим мимо гигантских кранов от Locke Worldwide, которые видны с каждой строительной площадки. Уверяю вас, мы не единственные, кто так шутит. Не единственные, кто, смотря на логотип в виде кругов на фоне здания, видит совсем другой образ. И уж точно не единственные, кто смешно сочетает название крана с комментариями о «возвышении».

— Он и Бернадетт — те самые Локки?

— Как ты думаешь, сколько Локков финансируют Нью-Йоркские больницы?

Я сужаю глаза.

— Эм…

Она фыркает в отвращении к моему неведению о ведущих светилах Нью-Йорка.

Миллиардер Генри Локк — один из десяти самых завидных холостяков Нью-Йорка, согласно изображению, которое она показывает мне, сделанному на неделе моды в Нью-Йорке.

Судя по хмурому выражению лица, Генри столь же счастлив, что его назвали одним из самых завидных холостяков Нью-Йорка, сколь был счастлив, когда обнаружил мошенницу, разговаривающую с собакой в больничной палате своей матери.

— Самый завидный холостяк для мазохисток, — говорю я, передавая ей телефон. — Ты назвала его стархитектором?

— Это означает звездный архитектор, — сообщила она мне.

В общем, моя младшая сестра гораздо более увлечена Генри Локком, чем я.

Я допиваю последний глоток шампанского, когда команда адвокатов входит в комнату. Они не представляются, но я узнаю адвокатов, когда вижу их. Они занимают стол у камина.

Члены клана Локк занимают передние стулья, стоящие перед столом адвокатов. Мне же, с моим пушистым приятелем, достается позорная детская часть стола.

Все члены клана Локк в великолепных нарядах, и сами они невероятно красивы. У всех женщин потрясающие укладки, хотя, может быть, у них просто хорошие гены. Люди с хорошими генами, как правило, женятся на других людях с хорошими генами. И, в конечном счёте, спустя поколения рождаются дети, имеющие еще лучшие гены. А затем эти дети находят соответствующие пары.

Как носы у пекинесов, только еще лучше.

Так что я разрабатываю теорию, поскольку чтение завещания начинается с распределения денег с различных зарубежных банковских счетов.

Каждый раз, когда я надеюсь, что участь банковских счетов в завещании определена, появляются новые списки, которые начинает зачитывать адвокат. Какая-то клоунская машина с иностранными счетами.

Я на самом деле приятно удивлена, что Бернадетт не забыла о Смакерсе. Было бы здорово, если бы я смогла водить его к ветеринару с Парк-Авеню, который знает его с детства. И если будут деньги на его изысканную еду, я смогу покупать ее. Надеюсь, будет такой способ предоставления средств, где мне не придется взаимодействовать ни с одним из наследников Локк.

Адвокат переходит на недвижимость. Я достаю свой телефон и проверяю Твиттер. Это занимает вечность, после чего мы переходим к перечислению неоригинальных названий компаний. Похоже, империя Локков простирается по всему миру. Здесь Locke Companies, Inc., Locke Holdings, Locke Capital Group, Locke Asset Management, Locke Architectural Services и прочее.

Я нахожусь в середине важной операции, включающей в себя ретвит мема енота в юбке балерины, когда список неоригинальных названий компаний завершается.

— Смакерсу, чьи намерения и решения во всех вопросах будут истолкованы Викторией Нельсон.

Я поднимаю глаза, натыкаясь на десяток угрожающих взглядов. Кроме Генри. Человеку, вроде Генри, не нужно тратить энергию на такие вещи, как угрожающий взгляд. Он просто щелкает пальцами, и ты уничтожен.

Адвокат продолжает работу. Говорит что-то о сроке естественной жизни Смакерса или десятилетия, в зависимости от того, что наступит раньше, а затем что-то еще, еще, еще и еще.

— Это чушь, — Генри встает. — Я оспариваю все это. Все.

Адвокат поднимает руку.

— Генри, — говорит он успокаивающим и предупреждающим тоном. — Напоминаю, что любое оспаривание завещания сводит на нет положения о недвижимости и холдингах. По любому юридическому иску…

— Она не могла этого сделать, — говорит женщина.

Я встаю.

— Пожалуйста, может кто-нибудь объяснить…

— Да ладно вам, — говорит пожилой человек. — Вы точно знаете, что произошло.

Однажды по весне, после того, как умер мой отец, один из наименее плохих парней мамы взял нас на Какао-Бич, и ночью мы светили в дыры в песке, а маленькие крабы выскакивали оттуда. Мне кажется, я чувствую себя, как те страдающие от вспышек крабы, желающие сорвать с себя каждый дюйм своего панциря.

Но я не могу подчиниться этому инстинкту. Это только усугубит ситуацию.

Ты должна постоять за себя или хотя бы попытаться.

— Можно ли просто повторить последнюю часть? Все, что касалось Смакерса?

— Ты не понимаешь? — со стальным спокойствием спрашивает Генри. — Уверена, что не помогла Бернадетт написать завещание?

У меня тошнотворное чувство дежавю.

— Я бы никогда не сделала этого. Я даже не знала, что она, вы понимаете… — я жестикулирую в сторону люстры. Мой протест встречают насмешливые взгляды.

Младший, менее горячий Генри, вступает в действие.

— Может быть, Смакерс помог написать его. Разве Смакерс не продиктовал свою волю? — он имитирует в воздухе кавычки.

Пот стекает по моей спине.

— Слушайте, когда она попросила меня позаботиться о Смакерсе, она сказала мне, что оплатит расходы на его специальный салон и ветеринара. Так что если она оставила что-то для этого…

Глаза Генри холодно мерцают:

— Я бы сказал, контроль над многомиллиардным концерном в состоянии оплатить несколько подобных затрат.

Я хмурюсь, не уверенная: это шутка или что.

— Люди попадают в тюрьму за такие вещи, — говорит молодой родственник Генри.