Нежность лунного света - Барбара Картленд

Проводник вернул девушку из мира грез на землю, сообщив, что в здешних пещерах когда-то водились волки, однако вот уже многие годы их никто тут не видел.

Афина не боялась волков. Ее приводили в восторг горные цветы, которыми пестрели склоны. Здесь росли гиацинты, вифлеемская звезда, нарциссы, анемоны, маки и, конечно, благоуханный тимьян. Были здесь и дикие орхидеи, и яркие голубые цветы, названия которых Афина не знала, но решила, что это дикие ирисы, цветы богов.

Чем выше они поднимались, тем идти становилось труднее. Наконец они оказались на узкой пыльной дороге – Священном Пути.

Над головой Афины поднимались цветущие фруктовые деревья, а вдали стали видны разрушенные мраморные колонны, очертания которых напоминали руины древнего храма. Это и была цель ее путешествия.

Справа к самому краю утеса прилепилось несколько домишек. Другие беспорядочно ютились среди обломков мраморных колонн. Детишки, сидя на мраморной глыбе, лепили куличики из песка.

Афина спешилась и заплатила владельцу лошади так щедро, что тот не знал, как отблагодарить ее, а затем немного постоял рядом с девушкой, глядя на вздымавшиеся в небо скалы.

В небе парила какая-то птица, и Афине вспомнилось, что лорд Байрон некогда увидел в этом месте двенадцать орлов. Он воспринял это как знак того, что Аполлон и музы приняли его дар, поэму «Чайльд Гарольд».

Афина была уверена, что парящий орел – доброе предзнаменование и для нее. Поэтому она решила продолжить путь и стала подниматься вверх по склону горы. Кое-где в траве можно было угадать полуразрушенные ступени. Попадались осколки мрамора со стершимися надписями, которые ей хотелось взять с собой, чтобы сохранить. Здесь этим реликвиям рано или поздно грозила гибель.

От некогда величественного храма Аполлона сохранилось лишь несколько разрушенных колонн. Афине хотелось почувствовать и понять таинственную ауру этого священного для греков места.

Она поднялась еще выше и увидела, как сверкает на солнце белый полированный мрамор. У нее возникло ощущение, что спокойствие и безмятежность развалин древнего храма и горы вокруг оберегают здесь бесценную святыню.

Не заходя в деревню, девушка поднималась все выше и выше в гору и вскоре оказалась близ того места, где, как она знала, когда-то находился стадион. Сохранились лишь частично места верхнего ряда. Остальные давно опустились глубоко в землю и густо поросли мхом и травой.

Афина попыталась представить себе участников спортивных состязаний, их безупречно развитые сильные мускулистые тела, прекрасные, как тела богов, которым они поклонялись. Присев, чтобы немного перевести дыхание после быстрой ходьбы, она вспомнила строки написанной Пиндаром оды во славу Аристомена, победителя в состязании борцов здесь, в Дельфах, в 445 году до нашей эры.

Он, кто победы достиг,По воздуху мчится.Ввысь он взлетает на крыльях на сильных,В яростной гордой надежде, ликуя.Он не желает богатства, радуясьЛишь краткому мигу триумфа и славы.

Афина довольно долго просидела на площадке бывшего стадиона. Затем медленно стала спускаться к храму Аполлона, пытаясь отыскать то место, где некогда помещался оракул. Однако найти его оказалось трудно.

Затем, вспомнив рассказы бабушки о храме Афины, она перешла дорогу и среди олив увидела три превосходные мраморные колонны на круглом постаменте, водруженном в честь Афины Паллады.

Девушке показалось, что колонны излучают какой-то особый свет, а у их подножия, в траве растут невиданной красоты цветы.

Афина долго любовалась ими, а затем, чувствуя, как устала от долгого подъема, села на траву и прислонилась спиной к мраморной глыбе.

Ей казалось, что вера в некогда обитавших здесь богов все еще жива и сильна, что она явственно слышит возносимые богине Афине молитвы.

Посмотрев вверх, девушка увидела, что над храмом кружат орлы. Гордых птиц было шесть. Огромный размах крыльев казался воплощением их сказочного всемогущества. Всем своим обликом они как бы подчеркивали слабость людей, навечно прикованных к земле.

Девушка зачарованно наблюдала за ними и представляла себе, что и она безмятежно парит в небесной вышине, поднимаясь все выше и выше, к солнцу.

Афина не представляла, как долго она спала, но, пробудившись, поняла, что она не одна в этом безлюдном месте.

На какой-то миг она снова ощутила полет вместе с орлами и, почти не осознавая, где она и что говорит, невнятно пробормотала:

– Я… лечу… прямо… к солнцу…

Звук собственного голоса заставил девушку наконец открыть глаза. Рядом с ней сидел какой-то мужчина, не сводивший с нее пристального взгляда. Афина какое-то мгновение рассеянно смотрела на него, не в силах стряхнуть с себя остатки сна.

– Я был уверен, что вы настоящая богиня, – удивленно произнес незнакомец. – Только вот я не мог понять: вы Афродита или сама Афина?

Не задумываясь, девушка быстро ответила:

– Меня зовут Афина, – и почувствовала, что окончательно проснулась.

– Тогда я воздам вам все надлежащие почести, – с еле заметной усмешкой произнес незнакомец.

Ложась на мраморную глыбу, Афина сняла капор и распустила волосы. Сейчас она поняла, что выглядит более чем странно, лежа среди цветов и разговаривая с незнакомым мужчиной, которого ей никто не представил.

Незнакомец был не похож на мужчин, с которыми она встречалась у себя дома, но у нее не было никаких сомнений в том, что он человек благородный и с хорошими манерами.

На нем была белая рубашка без галстука с закатанными по локоть рукавами. Когда он взглянул ей в глаза, Афина забыла обо всем на свете. Он был красив той удивительной классической красотой, черты которой она ожидала найти в каждом греке, хотя придворные короля Оттона ее сильно разочаровали.

Незнакомец улыбнулся, и суровость безупречной античной статуи сменилась живой открытой человечностью.

Его глубоко посаженные глаза сияли умом и отвагой. Афине показалось, что в них мерцает свет Аполлона.

– Так значит, вы богиня Афина, – сказал незнакомец по-прежнему по-английски. – Вы позволите мне представиться или же предпочитаете сами угадать, кто я такой?

От его слов девушка почувствовала, как кровь прилила к ее щекам.

– Я… извините… я спала, когда вы обратились ко мне… и я просто не отдавала себе отчет в том, что говорю… – запинаясь, произнесла она.

– Вы сказали, что летите прямо к солнцу. Я думаю, что никакое живое, человеческое существо – если вы являетесь таковым – неспособно на это.

Афина сделала движение, собираясь встать.

– Мне кажется… я должна… мне пора… идти.

– Куда идти? Куда вы собрались? – спросил незнакомец. – Уж не собираетесь ли вы вернуться на Олимп, откуда вы, несомненно, явились сюда?