«Жаль, что Вы далеко»: Письма Г.В. Адамовича И.В. Чиннову (1952-1972) - Георгий Адамович

Что же о литературе? Я действительно виноват перед Вами — и не только Вами — что в статье о «Н<овом> журн<але>»[150] поэтов обошел. Но в ближайшие дни буду писать о новых двух книжках «Н<ового> ж<урнала>», и больше всего именно о поэтах[151]. Значит, и о Вас. Ваши стихи очень хороши, совсем. Кроме того, я недели две назад послал Иваску большую статью для «Опытов»[152], и там есть несколько строк, весьма прочувствованных, о Вас да еще два слова о Г. Иванове. Статья общая, не об отдельных поэтах. Кстати, она до сих пор меня «мучает», как бывает у женщин после родов, кажется. В ней очень многое не досказано, другое пересказано, хотя я писал ее со вниманием, немножко как пишут завещание. Но это-то и может звучать фальшиво. Ну, увидим. В сущности, это итог и резюме несчастной «парижской ноты», которая, кстати, сильно мне надоела, особенно в интерпретации Иксов и Игреков. Вот и Берберова пишет мне, что в ее журнале будет «полемика» между мной (т. е. Б<ерберов>ой) и Марковым о «парижской ноте»[153]. Воображаю, что они сообща наболтают!

Насчет Пастернака я с Вами согласен. Его стихи никогда не доходят до черты, за которой нет споров. Последние, из «Д<окто>р<а> Живаго» — жиже, слабее по напору, чем прежние. И уж никак я не могу вынести переложения слов Христа пастернаковским стилем! Романа я не читал. Говорят, это лучший русский роман XX века. Может быть. Если даже он литературно хуже, скажем, Бунина, то внутренне Пастернак, конечно, на другой высоте, и, пожалуй, правда, он больше Бунина, Горького и др. имеет право на продолжение «великой русской литературы». П<отому> что она ведь правда была «великая», а в наше столетие сдала и поглупела.

Еще согласен насчет Оцупа в «Гранях»[154]: что-то есть. Оцупу мешает то, что он считает себя пророком и мэтром. У него маленький настоящий талант, но ведь и это — редкость! Еще ему мешает глупость (написал же он этой зимой в «Р<усской> мысли», что «персонализм» — новое течение в поэзии, которое будет процветать «под моим водительством», textuellement![155]).

У Иваска какие-то неприятности с Кодрянской[156], а через нее и с Цетлиншей. Он вздумал Кодрянскую исправлять, а она возмутилась (я это знаю от нее). Было и еще кое-что. Надеюсь, это не приведет к его отставке, но исправлял он К<одрянскую> напрасно: она над каждым словом бьется часами и очень своего стиля и слога держится. Он, по-видимому, хотел ее пригладить, «причесать».

Ну, Игорь Владимирович, вышло не письмо, а послание-монстр. Вы устанете читать! Крепко жму Вашу руку и шлю самые искренние пожелания, житейские, медицинские, литературные, всякие.

Ваш Г. Адамович

Я здесь до начала июня. Потом — в Париже: 7, rue Fred<eric> Bastiat, Paris 8.

18

3, Scarsdale Road Victoria Park c/o Mr. White Manchester

7/XII-58

Дорогой Игорь Владимирович Спасибо, что вспомнили и написали. Чем Вы были больны? «Кровообращение — швах» неясно. Это скорее старческая немощь, а Вы ведь человек еще молодой. И чем Вас лечат или лечили? Я в сердечных болезнях довольно опытен. Пожалуйста, напишите мне все обстоятельно, когда вообще соберетесь писать.

Насчет моих стихов: мне приятно (не совсем то слово), что Вы некоторые из них помните и даже будто бы любите. Я их совсем растерял, забыл и скажу откровенно — мне как-то даже совестно, неловко о них думать. Насколько они далеки от того, чем должны были бы быть! Но то, что у Вас хотя бы отдельные строки удержались в памяти, наводит меня на мысль, что, может быть, кое-что в них и попало. Должен Вам признаться «с глазу на глаз», что я не очень люблю стихи Г. Иванова. Конечно, они гораздо лучше, удачнее, полнее моих. Но мне в них не нравится ирония и «анекдотическое» сцепление слов. «Служенье муз не терпит суеты»[157]: вечный закон, а он против него как-то прегрешил (Мандельштам — нет).

Читали Вы Пастернака? Мне надоела вся шумиха вокруг, а самый роман я читаю (в «Н<овом> р<усском> с<лове>»[158]) с двойным чувством: внутренне — многое хорошо, внешне, именно как роман, — на 3 с плюсом или скорей с минусом. Разгадка, мне кажется, в том, что Пастернак более талантлив, чем умен — помимо того, что «Войну и мир» ему писать не следовало. Повесть ему, вероятно, удалась бы.

Ну, это все пустяки, литература. Я очень рад, что Иваск остался на своем посту. Но где «Опыты», обещанные на сентябрь?

Как Вам вообще живется в Мюнхене? Слышал, что к Вам перебирается Варшавский, мой большой друг, но едва ли Вашего склада, т. е. не для Вас (как и не для Иваска, с которым что-то у него не совсем клеилось).

До свидания, дорогой Игорь Владимирович. Обратите внимание: у меня новый адрес, а Вы написали на прежний. Но через два дня я собираюсь в Париж (7, rue Fred<eric> Bastiat, Paris 8) на месяц, т<ак> что если соблаговолите написать, то туда. Я сейчас занят книгой о Маклакове[159], срочно: представьте, не так скучно, как я боялся, когда этот «заказ» взял!

Ваш Г. Адамович

19

3, Scarsdale Road Victoria Park Manchester

26/IV-59

Дорогой Игорь Владимирович

Спасибо за письмо и простите, что отвечаю с опозданием. Я только третьего дня вернулся в Манчестер, месяц провел в Париже, где — обычная суета.

Искренне рад, что статья моя в «Опытах»[160] пришлась Вам «по сердцу». Я писал ее внимательнее, чем обычно, и именно в расчете на Вас и людей Вашего склада, т. е. maximum 10–15 человек. В Париже она вызвала скорей недовольство, в частности, почему-то у Одоевцевой[161], да и не только у нее. Слова «ни одного срыва» — по Вашему адресу — вовсе не ошибка или любезность, как Вы предположили. Нет, меня это всегда удивляет в Ваших стихах: соединение точности с зыбкостью, т. е. точность в остроте, в оттенках, а не только в красках, что было бы легко. И еще: точность чувства, уловленного в 1/100 000 доле.

Как Вам нравятся «Опыты» вообще? Иваск совершенно прав о Пастернаке, хотя стихи о «баржах»[162], по-моему, как раз хорошие. В них есть пастернаковский подъем, пафос, неподдельный. Но что нельзя излагать слова Христа своим, притом декадентским стилем — святая истина. Вы пишете о стихах П<астернака> после Нобел<евской> премии[163]: это такая дрянь, что вероятно — подделка. Слишком топорная работа, — или он окончательно сдал и исписался.

Иваск сообщает мне, что М<ария> С<амойловна>, вероятно, будет издавать «Н<овый> журнал» вместо «Опытов»[164]. Очень будет жаль. «Н<овый> ж<урнал>», конечно, популярнее, шире, но это — сборники, альманахи, а в «Опыт<ах>» есть линия и лицо, и некое противостояние СССР, чего нет в «Н<овом> ж<урнале>». Конечно, надо бы «Опыты» — если бы они продолжались — оживить, т. е. убавить эстетизма и добавить какой-то современной идейности и беспокойства обо всем, что в мире творится. Беда лишь в том, что почти нет людей, некому писать (я бы добавил матерьяла по линии Степун — Варшавский и т. д.). Кстати, Агния Нагаго[165], хоть это и эстетизм, местами замечательна.

Я собираюсь быть в Мюнхене не в сентябре, а 6 июля, дня на два — на три. Будете ли Вы? У меня переписка по этому поводу с Бахрахом[166]. Надеюсь, Вы никуда еще не уедете на каникулы. Значит, до свидания, дорогой Игорь Владимирович, и даже a bientot![167]

Крепко жму руку. Как Ваше здоровье?

Ваш Г. Адамович

20

<июль 1959 г.>[168]

Дорогой Игорь Владимирович

Как живете? С удовольствием (и завистью) вспоминаю наши мюнхенские встречи и похождения. Конечно, разговоров о смысле жизни и поэзии было мало, но все подразумевается между словами. А в «между» попадает всегда больше, чем в «в».

Мюнхен мне вообще очень понравился, т. е. не город, а все. Буду искренне рад, если напишете. Крепко жму руку.

Ваш Г. Адамович

21

104, Ladybarn Road Manchester 14

17/XI-59

Дорогой Игорь Владимирович

Очень был рад, что написали. По-моему, Вы мне на мое давнее письмо не ответили, и я недоумевал, что с Вами. (Или я ошибаюсь? Точно не помню.)

Вижу по Вашим словам, а еще больше по тону письма, что живется Вам скорей грустно. Честно говоря, я это почувствовал уже в Мюнхене. Вы не для таких учреждений, не для такой публики созданы, — хотя ничего дурного ни в «учреждении», ни в «публике» нет. Но для всего такого надо быть Бахрахом, которого, кстати, я очень люблю: одного хлопнуть по плечу, другому рассказать анекдот, третьего обыграть в бридж и т. д. Бахрах тут как рыба в воде, а Вы на это абсолютно не способны, если же захочется себя насиловать и под обстановку подделаться, то будет еще хуже и мучительность подделки все почувствуют.