Полина Сергеевна - Нестерова Наталья Владимировна

– Ксюша! – поморщилась Полина Сергеевна. – Подбирайте выражения, пожалуйста!

– А что я сказала? – пожала плечами девушка. – Так все говорят. Вы знаете другой приличный глагол, который обозначает этот самый процесс?

– Я недавно перечитывала Чехова, – вступила в разговор Вера Михайловна, – и встретила у него выражение «трахнул за воротник».

– Куда-куда? – вытаращила глаза Ксюша.

– Имелось в виду «заложил за воротник», то есть выпил спиртное.

– А-а-а! – задрала брови Ксюша. – Ладно, если вам «заложил» нравится больше, чем «трахнул», то пожалуйста! Вашему сыну, Полина Сергеевна, хочется закладывать постоянно и как можно чаще. Это же коню понятно! Почему вам не понятно? – горячилась девушка.

Она еще некоторое время доказывала, что если Юсю подкупить, вынудить оставить Сеньку, то ситуация разрешится самым отличным образом.

– Спасибо, – прервала девушку Полина Сергеевна, – я тронута вашим участием. А теперь давайте вернемся к работе.

Но вариант, предложенный Ксюшей, не выходил у Полины Сергеевны из головы и уже не казался неэтичным или аморальным. Какая уж тут этика, когда у сына жизнь рушится!

Полина Сергеевна позвонила мужу и попросила подумать над финансовым решением проблемы.

– Я понял, – ответил Олег Арсеньевич. – Вполне здраво. Извини, сейчас не могу говорить, у меня люди.

Олег Арсеньевич не переставал думать о путях выхода из тупика, в котором его семья оказалась по милости сына. И у Олега Арсеньевича были свои варианты.

Они пришли втроем – Сенька, Юся и ее мать Клавдия. Юся выглядела лучше, чем ожидала Полина Сергеевна. Полная, но не безобразно, прическа аккуратная и стильная, макияж спокойный, невызывающий. Полина Сергеевна тут же мысленно приписала эти положительные штрихи влиянию своего сына. А вот Клаву разнесло еще больше. Она напоминала бочку, на которой вверх дном стоит мятое ведро. Все трое нервничали, волновались. Сенька смотрел со щенячьей смелостью-страхом: в ожидании агрессии и с готовностью броситься защищать, с надеждой на то, что агрессии не случится и он сможет весело скакать, получив заветную косточку. Мама и дочка относились к тем людям, которые чем больше волнуются, тем нахальнее и бесцеремоннее становятся. У мамы градус нахальства был значительно выше, чем у дочери.

– Поля, Олежка! Сколько лет, сколько зим! – хотела с ходу взять свойский тон Клава.

Но Олег Арсеньевич не желал панибратства и решил сразу выставить барьеры.

– Клавдия… как по батюшке? Ивановна? А я Олег Арсеньевич, мою жену зовут Полина Сергеевна.

Сенька мгновенно ощетинился. Но отец говорил спокойно, даже слегка улыбался, и сын расслабился.

– Ты прекрасно выглядишь, Юся, – похвалила Полина Сергеевна, однако не сделала попытки обнять и поцеловать, хотя бы формально приложиться к щечке. – Давайте выпьем чаю, проходите, пожалуйста.

Клавдия Ивановна, минуя гостиную, где был накрыт стол, шмыгнула изучать квартиру. Полине Сергеевне ничего не оставалось, как последовать за ней.

– У вас трехкомнатная? Шикарно. А кухня сколько метров? И лоджии большие. Чего там у тебя?

– Зимний сад.

– Ага, ты всегда любила в земле ковыряться. У меня однушка в Печатниках, кухня с гулькин нос и ванна с тубзиком совмещенные. Слышь, Поль, а Олежка сильно злой, да? Олег Арсеньевич, Клавдия Ивановна, – передразнила она официальную манеру, – как будто мы не знакомые тысячу лет.

Она хотела не только проинспектировать квартиру, но и провести разведку, уединившись с Полиной Сергеевной. Впрочем, ответов не ждала, сама отвечала на свои вопросы.

– Конечно, ему не нравится, что Сенька на взрослой женится. А мне что, нравится, что Юська с малолеткой связалась? Еще и забрюхатела, дура. Хотя, с другой стороны, ей рожать давно пора, не в сорок же лет.

«Предложить ей денег? Прямо сейчас, пока мы одни…» – терзалась Полина Сергеевна, сердце ее глухо и быстро стучало. Не успела подобрать слов, как раздался голос Олега Арсеньевича, приглашавшего их за стол.

Вместо дежурной прелюдии, безобидного разговора о даче, общих знакомых, погоде или новостях последних дней, все слушали Клавдию Ивановну, которая вещала о распрях с братом, его женой и прочими родственниками. Война у них, как поняла Полина Сергеевна, так и не прекращалась.

– Все это очень интересно, – не выдержал Олег Арсеньевич, – но давайте обсудим то, ради чего здесь собрались. Мы тебя слушаем, Арсений!

– Меня? – растерялся сын. – Но я уже все сказал. Мы с Юсей поженимся.

Он взял девушку за руку и посмотрел на нее с такой пронзительной любовью, что Полина Сергеевна едва сдержала горестный вздох, а Олег Арсеньевич скрипнул зубами.

– Юся? – спросил он.

– Ага! – улыбнулась Юся.

– Коротко и… не ясно. Где и на что вы собираетесь жить?

– Я пойду работать, мы снимем комнату, – с вызовом ответил сын.

Полина Сергеевна видела, что муж закипает, сын в ответ выставляет шипы. Допустить ссоры было нельзя.

– Если ты пойдешь работать, то осенью тебя призовут в армию, – напомнила Полина Сергеевна. – И Юся останется одна. Если же ты поступишь в вуз, то тебе предоставят отсрочку.

– Я не по́няла, – встряла Клавдия Ивановна. – Вы типа их не берете? Так у меня тоже, извините-подвиньтесь, площади лишней нету.

– Вас я попрошу молчать! – грозно сказал Олег Арсеньевич. – И открывать рот, когда будет предоставлено слово!

Стало понятно, каким непреклонным и властным Олег Арсеньевич бывает на рабочих совещаниях. Клавдия Ивановна испуганно заткнулась.

– Сынок! – продолжила Полина Сергеевна. – Мы больше всего опасаемся, что ты завалишь школьные экзамены, не станешь поступать, исковеркаешь свою жизнь в самом начале.

Она говорила с болью и тревогой. Сын откликнулся на эту боль:

– Мама, я хочу поступать, очень хочу, я же все понимаю! Но для этого… для этого…

– Мы должны вас с Юсей здесь поселить и содержать, – подсказал отец.

– Я ни о чем не прошу, папа!

– Очень хорошо, это по-мужски, сынок!

Было неясно, насмешничает Олег Арсеньевич или действительно хвалит. Но последовавшие за этим слова были абсолютны серьезны.

– Позвольте предложить вам другой вариант развития событий. Без свадьбы и загса. Стоп, Арсений! Не возражай, сначала дослушай. Ребенка ты признаешь, в свидетельстве о рождении прочерка не будет. Мы с мамой будем выплачивать щедрые алименты, пока ты не станешь на ноги и не сможешь сам этого делать. Всё возвращается на прежние позиции: ты живешь дома, готовишься к экзаменам, Юся – по месту своей прописки.

«Господи, ребенок! – похолодела Полина Сергеевна. – Я совсем забыла о ребенке! Эта румяная молодая женщина носит под сердцем нашего внука или внучку. И этот ребенок никому не нужен! Ни мне, ни Олегу, ни Сеньке, ни вульгарной Клаве, а Юся оставила ребенка, потому что, как выразилась ее мамаша, «рожать давно пора». Он уже существует, растет, а его никто не любит, всем он только в тягость, для всех он помеха, проблема!»

Полина Сергеевна, отвлекшись, пропустила что-то в разговоре, атмосфера явно накалилась.

– Вы же понимаете, – обратился к Клавдии Ивановне Олег Арсеньевич, – что этот брак – пустышка, что он не продлится больше года, двух или трех лет. И ты, Юся, если не глупая девушка, должна давать себе отчет: Сенька рано или поздно бросит тебя.

– Я никогда ее не брошу! – зло, с ненавистью, сквозь сжатые губы проговорил сын.

– А вы Юську у себя пропишете? – спросила Клавдия Ивановна.

– Нет! – жестко отрезал Олег Арсеньевич. – Мы никогда ее здесь не пропишем, и не надейтесь. Но мы можем поступить по-другому. Мы купим вам квартиру. При условии, конечно, что никакой свадьбы не будет.

«Это огромные деньги! – мысленно ужаснулась Полина Сергеевна. – Где мы их возьмем? Не важно, найдем, только бы они согласились».

– Это подло, папа! – воскликнул сын.

«Ничего подлого», – было написано на лице Клавдии Ивановны, в глазах которой вспыхнул алчный огонек.