Занятные истории - И. Судникова

– Да знаешь ли ты, что я с тобой сделаю? – грозно спросил император.

К. молчал.

– Знаешь ли ты, что я с тобой сделаю? – возвысив голос, повторил государь.

К. молчал.

– Я заставлю тебя выпить три стакана морской воды, – с внезапно набежавшей улыбкой закончил Николай Павлович и, подав императрице руку, быстро спустился в каюту.

Так благополучно отделался неповинный К. именно потому, что государь тотчас же понял, что К. ни в чем не виноват и что он только послан сильнейшими для принятия на себя царского гнева.

Вскоре после холерного (1848) года, в России оказался страшный неурожай, и император Николай принял самые энергичные меры, чтобы уберечь народ от тяжелых последствий эпидемии и голода. Разрешен был беспошлинный ввоз хлеба, сбор податей и рекрутская повинность были приостановлены, значительные суммы были назначены на покупку зерна для посева на крестьянских полях. В то время императору доносят, что один из богатых хлебных торговцев, сделавший заблаговременно крупные закупки зерна, назначил его в продажу по ценам несоразмерно высоким.

Николай послал одного из своих флигель-адъютантов узнать о причинах подобной спекуляции и спросить, не согласится ли торговец понизить цену.

– Не могу! – был ответ, – мне самому хлеб обошелся дорого и мне нельзя продавать его в убыток.

– В таком случае, – сказал император, – я не хочу ни принуждать торговли, ни разорять бедного человека; я требую только, чтоб он не смел ни одной четверти продать ниже заявленной цены.

Одновременно с этим сделано было распоряжение, чтобы из казенных складов хлеб продавался в розницу по цене осенней закупки. Эта мера принесла спекулянту более ста тысяч рублей убытку.

Император Николай Павлович занимался часто до двух и даже до трех часов ночи. Камердинер его говаривал: «Засну иной раз, а потом очнусь и подумаю: не пора ли государю раздеваться? Загляну, а он сам разделся и лег. Иной раз слышу шорох; смотрю, а государь, заметив, что я заснул, на цыпочках проходит мимо меня».

Государь был очень набожен. Окончив занятия, он всегда коленопреклоненно молился перед киотом, прилепив восковую свечку к спинке стула. Раз, утомившись от трудов, поздней ночью, он задремал, склонив голову на сиденье стула. Между тем, свеча нагнулась, и воск стал капать близ самой головы. Камердинер, увидав это, разбудил государя и позволил себе заметить:

– Ведь вы, Ваше Величество, наверное, так делаете, чтобы не знали, что вы ночью молитесь?

– Да, – отвечал государь.

– А вот, свеча-то наклонилась и воск на стул капает; еще немного и капнула бы вам на голову знак бы остался (у государя, как известно, была лысина) и все догадались бы.

– Правду говоришь, старик, – заметил государь.

– Не позволите ли, я аналойчик сделаю?

– Нет, хуже, будут знать.

Тогда старик камердинер устроил в киоте выдвижную дощечку, в которую вставил металлическую трубку для свечи.

Великим постом, в самую распутицу, император Николай Павлович ехал в санях в одиночку по Невскому проспекту. Он ехал тихо, потому что снегу было мало, а воды и особенно грязи пропасть, – она стояла целыми лужами, несмотря на то, что множество народу с метлами и лопатами расчищало улицу.

Государь заметил, что все, кто шел ему навстречу, снимая шляпы, улыбались.

– Не забрызгало ли меня грязью? – спросил он своего кучера.

Кучер обернулся и видит, что за царскими санями прицепилась девочка лет десяти, в изношенном стареньком платье, мокрая и грязная.

Кучер со смехом сказал государю в чем дело. Когда Николай Павлович сам повернулся к девочке, она не робея сказала:

– Дядюшка, не сердитесь… скорей домой хочу, видишь, какая мокрота, а я и то вся измокла.

Император приказал остановиться, посадил ее рядом с собою и отвечал:

– Если я дядюшка, так следует и тетушку тебе показать. В Зимний дворец! – приказал он, обратившись к кучеру.

Во дворце государь привел девочку к императрице Александре Федоровне и сказал:

– Вот тебе новая племянница.

Государыня обласкала бедную девочку и, узнав, что она круглая сирота, поместила ее в Дом трудолюбия и положила на ее имя в опекунский совет 600 рублей ассигнациями на приданое.

Какому-то богатому саратовскому помещику захотелось непременно увидеть государя. Для этого он, не долго думая, прикатил в Петербург. Гуляя около Зимнего дворца, весь полон мыслью о государе, помещик однажды встретил статного высокого роста мужчину в офицерской форме и плаще и, приняв его за одного из служащих при Дворе, просил у него совета, как увидеть государя. Незнакомцу он подробно рассказал при этом о своем общественном, семейном и материальном положении.

– Я живу сорок лет на свете, – говорил помещик, – но еще не видал нашего батюшку-царя.

Незнакомец спросил у него, не имеет ли он какого-нибудь прошения к государю. Помещик обозвал его чудаком и повторил, что он приехал единственно затем, чтобы увидеть государя и по возвращении на родину рассказать землякам о своих впечатлениях.

– А позвольте спросить, кто вы такой?

– Я – русский император, – ответил Николай Павлович, – с которым действительно повстречался саратовский помещик.

– Ну, если вы русский, так я, должно быть, китайский император, – захохотав, возразил помещик. – Полно шутить!.. скажи, брат, откровенно, по-русски, кто ты такой, и посодействуй мне.

Николай Павлович ответил помещику, что он пошутил, что он флигель-адъютант государя, и обещал устроить дело. Помещик чуть не облобызал от радости мнимого адъютанта.

– Давно бы так, – сказал он, – ты меня, брат, не стесняйся: я ведь с губернатором знаком.

Государь обещал прислать своего товарища для показа Петербурга и окрестностей, а затем и для того, чтоб свести помещика во дворец.

Действительно, на другой день приехал к помещику флигель-адъютант государя и целую неделю показывал ему все достопримечательности столицы, а потом пригласил приехать во дворец к мнимому товарищу. Помещик благодарил, но сомневался.

– Да как же я пойду к нему, если я фамилии его не знаю.

– Это ничего: подъезжай, брат, прямо ко дворцу и на первый вопрос «кто ты такой?» отвечай, что китайский император.

Помещик захохотал и на следующий день был во дворце. Внутренний караул встретил его барабанным боем, отдав ему честь. Помещик испугался, его насилу ввели в кабинет государя, еще неодетого в то время.

– Что вы наделали? – сказал ему помещик, – за такие шутки нас с вами в Сибирь сошлют, и мне не удастся видеть царя.

– Неужели ты думаешь, что Николай такой строгий?

Помещик стоял на своем.

– Прикажите-ка для успокоения подать водки, – сказал он.

Водку подали. Помещик приободрился, а тем временем государь облекся в полную парадную форму и повел помещика к императрице, которой представил его, сказав:

– Саша, рекомендую тебе нового китайского императора.

Помещик раскашлялся, подбежал к ручке и стал с восхищением говорить, что отродясь не видел такого шутника, но все-таки боялся, как бы не узнал Николай Павлович. Помещик был в ударе и вел самый непринужденный разговор с государем и государыней, рассказывая о соседях, о губернской знати, о сплетнях, обнаружив чисто русскую душу – нараспашку. Подали завтрак, который шел очень оживленно, но когда в конце официант на какое-то приказание государя доложил: «Исполнено, Ваше императорское Величество», – помещик прозрел. Он упал на колени и просил у государя прощения.

– Не только не сержусь, но и очень рад. Садись. Кончай завтрак, а поедешь к своим, расскажешь, что не только видел русского царя, но даже с ним и его семейством завтракал, – успокоил его государь.

Теперь язык у помещика прилип к гортани. После завтрака он откланялся и уехал к себе в гостиницу. А когда на другой день за ним послали, чтобы он явился во дворец, то его уже не оказалось. Быстро собрав свои пожитки, он укатил в Саратовскую губернию.

На другой день после возмущения 14 декабря один из заслуженных и очень уважаемых императором Николаем генералов явился во дворец в полной парадной форме, сопровождаемый молодым офицером, который, без эполет и без шпаги, шел за ним с поникшей головой. Генерал просил доложить Его Величеству, что привел одного из участников вчерашних печальных событий. Его тотчас пригласили в кабинет.

– Государь, – сказал генерал, едва удерживая слезы, – вот один из несчастных, замешанный в преступный заговор. Предаю его заслуженному наказанию и отныне отрекаюсь признавать его своим сыном.

Тронутый таким самоотвержением и доказательством преданности, император отвечал:

– Генерал, ваш сын еще очень молод и успеет исправиться… Не открывайте передо мной его вины. Я не желаю ее знать и предоставляю вам самому наказать его.

Император Николай Павлович любил иногда прогуливаться по Большой Морской. В одну из таких прогулок он повстречался с командиром егерского полка бароном С, которого считал одним из усерднейших служак. Барон этот был, между прочим, страстный любитель певчих птиц. Соловьев и канареек у него было всегда штук по 50. Целые дни барон С. возился с этими птицами. Государь, впрочем, об этой страсти барона С. к птицам ничего не знал.