Рунет. Сотворенные кумиры - Юлия Идлис

Из журнала dolboeb, 13 марта 2009

Так Антон Носик, часто и много рассуждавший о специфике, а также о бессмысленной беспощадности сетевой полемики, сам стал жертвой синдрома «Живого журнала». В самых общих чертах синдром этот можно описать так: любая полемическая реакция в ЖЖ становится гораздо жестче и радикальней, чем была бы, например, при личной встрече участников дискуссии или даже в их частной переписке. В каком-то смысле блогосфера провоцирует человека на автоматическое письмо: стимулом к написанию поста или комментария зачастую становятся не длительные размышления, а непосредственная сиюминутная эмоция. А дальше уже язык ведет блогера, порой заводя его довольно далеко. Нигде с такой легкостью не напишут незнакомому человеку «умри, сволочь», как в блогосфере, — просто потому, что у блогеров нет других жестов, кроме слов. К тому же публичность конфликта ставит его участников в позицию шоуменов, от которых публика требует продолжения, подначивает, аплодирует и всячески поощряет все новые и новые «набросы [говна на вентилятор. — Ю.И.]».

В августе 2009 года Носик так прокомментировал свой «срач» с Демьяном Кудрявцевым для московского TimeOut: «Можно поругаться по телефону и пару дней не разговаривать. А то, что происходит в публичном поле, — шоу, для которого расхождение во мнениях — отправная точка и питательная среда. Я в своем ЖЖ написал о блоках на информацию, допуская, что блок можно поставить не только за деньги, но и, например, по телефонному звонку. И назвал, кстати, несколько изданий. Интересная тема — это ведь вредный для СМИ рынок, большой и коррумпированный. Но только Дёма решил мне ответить. Тоже через ЖЖ. Он написал, что я сошел с ума, потому что блоков в “Коммерсанте” не бывает и быть не может. С этого момента сюжет про блоки стал сюжетом про то, как мы поссорились. И эта история оказалась гораздо увлекательнее для публики. Таков закон шоу-бизнеса — видимый конфликт интереснее, чем невидимый».

Можно добавить только, что закон шоу-бизнеса в ЖЖ предполагает еще и приоритет личного над всем остальным. Блоги — это не только возможность писать о себе и общаться с друзьями, но и возможность читать личные записи известных, но незнакомых с тобой людей. Так что вполне закономерно, что срач двух старинных друзей, которые к тому же являются видными медиаменеджерами, ЖЖ-аудиторию заинтересовал больше, чем анализ ситуации с блоками на информацию в российских СМИ. Срач всегда будет интересовать блогеров больше, чем анализ.

История о том, как dolboeb стал dolboeb’ом, от многократного повторения превратилась почти что в притчу. Как говорит сам Носик, это притча про «общение между живым человеком и неживой многопользовательской СУБД» (системой управления базами данных).

— Вот, у тебя есть логин на «Ведомостях», и ты была первая, кто залогинился на «Ведомостях», и ты была там Julia, — тоном библейского пророка начал Носик, когда я спросила его, почему все-таки он dolboeb. — А пришла ты на «Коммерсантъ» логиниться — там за пять лет до тебя залогинилась какая-то Julia. В результате ты заебешься разбираться, где ты Julia, где ты Idlis, где ты Julia Idlis, и т. д. В 1994 году, когда для меня эта проблема актуализировалась, Anton где-то был свободен, а где-то занят. Помнить, где я кто, уже тогда не хотелось. Поэтому я взял первый попавшийся набор латинских букв, которые легко один раз на всю жизнь запомнить и который всегда будет свободен в любой англоязычной вновь создающейся системе логинов, будь то Yahoo, Geocities, Wall Street Journal, New York Times, Usenet, Gmail, — потому что никого так не зовут, и ни у кого это не фамилия, и ни в каком западном языке случайного омонима нет. Иначе говоря, это просто набор букв, который гарантированно свободен в любой западной системе регистрации. Российских систем, предусматривающих регистрацию, тогда еще не было. До появления Mail.ru оставалось четыре года. Соответственно, это было удобно — помнить, что ты везде вводишь эту строчку и везде либо она свободна, либо она твоя.

А потом, в связи с тем, что некоторым пишущим журналистам понравилось существование ЖЖ как системы, его стало модно обсуждать в прессе. И тут встал вопрос, готов ли я к публичному предъявлению себя окружающему миру. Выбор был простой: либо завести журнал Anton Nossik, чтобы взаимодействовать с миром, либо не заводить его и не взаимодействовать[12]. Поскольку на тот момент я совмещал самое большое в своей жизни количество руководящих должностей в разных холдингах, корпорациях и редакциях — главный редактор объединенной редакции интернет-вещания в «Медиа-Мосте», вице-президент «Рамблера», генеральный директор и главный редактор Ленты. ру, главный редактор газеты «Вести», — то комментариев в неделю у меня брали десятки. И все, что я хотел сказать широкой публике, этим, а также «Вечерним Интернетом» исчерпывалось. А в ЖЖ я позволял себе какие-то высказывания, и мне совершенно не хотелось, чтобы они становились предметом обсуждения в прессе. И мне пришло в голову, что, имея такой ник, можно гарантировать, что никто не будет цитировать тебя как тебя.

— Почему? Цитировать-то все равно можно.

— Нет. Цель была достигнута на пять полных лет.

— То есть тебя пять лет не цитировали в прессе?

— Мой ЖЖ — нет. Пять полных лет это было табуированное слово для местной прессы. Потом уже, когда, блядь, Головинский суд рассмотрел иск Льва Сигала к журналу dolboeb[13] и половина иска была посвящена размещенным в этом журнале комментариям, Газета. ру написала, что моя большая заслуга перед отечественными блогерами состоит в том, что я сделал слово «долбоеб» частью делового оборота в виде судебных документов.

На этом, впрочем, Носик не остановился. В апреле 2009 года он запустил универсальный справочный портал с не менее табуированным для российской прессы названием WhoYougle, а в ноябре получил за нее Премию Рунета в номинации «Здоровье и отдых». За месяц до этого мы с Носиком и его женой Аней Писаревской провели несколько дней в кинотеатре «35ММ» на конкурсных показах кинофестиваля «3aBTpa/2MORROW», где Носик был в жюри блогеров. На второй день общение наше приняло конвенциональный характер. Носик ловил какое-нибудь слово в разговоре — например, «веник» — и говорил: «А я знаю рифму к слову “веник”».

«Хуеник», — незамедлительно отвечала я, и Носик расцветал счастливой улыбкой. «Это потому, что ты поэт», — торжественно объявлял он. «Нет, это потому, что Юля провела с тобой много времени», — смеялась Аня.

Поэтому, что бы Носик ни говорил о своих мотивах, сочетание букв dolboeb уж никак не было для него случайным. Мат — такая же торговая марка для него, как и для Тёмы Лебедева; разница в том, что Тёма ограничивает его употребление публичной сферой (то есть матерится только в своем ЖЖ на глазах у нескольких десятков тысяч читателей), а Носик с удовольствием матерится как в ЖЖ, так и в личном общении, и в интервью для прессы. Он и в современную литературу вошел как персонаж, наделенный двумя исключительными качествами: доскональным знанием компьютера и интернета и виртуозным владением ненормативной лексикой.

«Носик оказался приветливым человеком лет тридцати с небольшим. У него были большие грустные глаза, длинные тонкие пальцы и голубая кипа, прикрепленная к почти бритой голове, судя по всему, двусторонним скотчем. Носик прочел нам небольшую лекцию про безопасную почту, ухитрившись практически ни разу не воспользоваться нормативной лексикой.

Он говорил примерно так: “Сначала заебениваем вот такую хуйню, чтобы злоебучие пидоры отсасывали не нагибаясь (Носик левой рукой каллиграфическим почерком выводил командную строку), потом — хуяк — ебем блядских мудозвонов в жопу этим пассвордом, а потом — пиздим эту поебенъ… ” Мы с Антоном благоговейно вслушивались и понимающе качали головами. Мотя сидел с отсутствующим видом.

— А если нас все же попытаются выследить? — робко спросил я.

— Нам по хую все, что им не по хую. А если им не по хую, что нам по хую, то пусть они идут на хуй.

— Ясно, — сказал Антон.

Я никогда не был ханжой, и мне понравилось, что Носик — такой простой и доступный человек».

(Из романа Арсена Ревазова «Одиночество-12»)

Первая подзамочная запись в ЖЖ будущего мультитысячника и человека, который в компании СУП будет занимать загадочную должность Social Media Evangelist, то есть одновременно торговать лицом одного из самых популярных блогеров Рунета (dolboeb’а) и служить мальчиком для битья в конфликтах блогеров с администрацией «Живого журнала», — первая подзамочная запись в его ЖЖ появилась 25 февраля 2001 года. В ней хозяин журнала, у которого тогда было около 70 подписчиков, обещал, что станет вести его под замком, как только в ЖЖ соберутся «все правильные люди», и добавлял: «Надо только попинать хозяев ЛивЖурнала, чтобы сделали еще пару вариантов protected mode: