Недомут - Александр Силаев

Потому что чудеса - бывают. Их очень много. Катя ведь сама позвонила через пять лет. Зря, конечно. Но важно, что чудеса приключаются сплошь и рядом. Можно идти по улице и встретить волшебника. Ты никогда не поймешь, что это волшебник. Ты будешь думать, что это старик-пенсионер или грязный вонючий бомж, а он не убьет тебя мыслью из жалости к слабоумным. Можно идти по улице и встретить будущего президента России. Он тебе улыбнется, а ты решишь: во, блин, параноиков развелось. Можно идти по улице и найти кошелек с двадцатью тысячами немецких марок. А можно набухаться с соседом и узнать, что это он завалил симпатягу Кеннеди. Наконец, можно выйти во двор и увидеть там резвящихся динозавров.

Можно поговорить за жизнь с дикарем и стать просветленным. Можно деревяшкой рыться в навозе и вырыть себе философский камень. Можно в тридцать лет перекатной голью шататься по кабакам, а потом узнать, что ты вождь лучшего на земле народа. Или быть шофером такси, а затем стать хозяином доброго банка и славной телекомпании. Можно быть научным сотрудником, а затем стать не только хозяином банка и телекомпании, но еще и нефтяной отрасли. Можно не быть научным сотрудником, а все равно стать хозяином нефтяной отрасли. Можно за правильное общение купить алюмиевый завод, ценой в миллиард, и, конечно же, не рублей. А можно за дружеское общение купить никелевый завод, который стоит дороже. За правильное общение можно даже приобрести президентский пост. Было бы желание.

Можно уйти в иные миры и вернуться богом. Можно просто уйти в астрал, если надоело. Можно просто уйти, и это не так плохо, как кажется.

А нудные и рассудительные долдонят: чудес, мол, нет, перевелись на святой Руси кудесники. Святость вот перевелась, но это временно, неопасно и быстро восстановимо. А чудесников хватает, под каждой елкой на Руси чудеса. Нет только Бабы Яги, Змея Горыныча и Кощеющки. Не дожили удальцы. А жаль. Погуляли б на свадьбе Алексея Михайловича Смурнова и невесты его Катерины, а затем и двинули в нефтяную отрасль...

Смурнов же после женитьбы остался в конторе, за письменным столом у стены, на государевых харчах и в окружении верных сподвижников. Оставалось ему вкалывать в проектном учреждении год и три дня.

6

- Ну, батенька, как мы себя чувствуем? - спросил улыбчивый, покачивая ногой.

- Спасибо, очень хорошо, - ответил Смурнов.

- Ну, вряд ли очень, - усомнился тот. - Неужли вам, батенька, свобода не дорога?

- Ну что вы, очень дорога, - начал он оправдываться.

- Ладно, ладно, - выдохнул улыбчивый. - Все нормально закончится, так что не переживайте.

- Правда?

- Ну а если ненормально закончится, все равно не переживайтеэ, не к добру переживать, - добродушно пояснил гость.

- Я постараюсь, - уверил Смурнов.

- Я вообще-то с вами поговорить хотел.

- О чем?

- Да так, - махнул рукой добрый. - О жизни, что ли.

Был он чисто выбрит, и молод, и в светлом клетчатом пиджаке. Носки виднелись серые, и брюки серые, и галстук, и сам живой. Занял он просторное кресло, Смурнова таким образом на кровать оттеснил. Сидел там Смурнов и не дергался, не возражал, значит, против гостя незваного, но вежливого, без матов и пинков, - пока, во всяком случае.

- Разговор должен быть честным, - предупредил добрый, наставительно подняв указательный перст.

- Ну разумеется, - обиделся Смурнов на нелепые подозренияч.

- Так во сколько лет, Алексей Михайлович, занялись вы онанизмом?

- А какое это имеет значение?

- Огромное, мой друг, - наставительно сказал клетчатый. - Я бы даже сказал, принципиальное. И я попросил бы больше не спрашивать, что там имеет значение, а что не имеет. Мы здесь решаем, что значением обладает. Так во сколько, Леша?

- Это моя личная жизнь, - сказал он.

- Нет здесь личной жизни, - с сожалением обьяснил затейливый. Раньше, может, и была, а теперь нет. И вообще, я решаю, что личная жизнь, а что неличная, а что публичная и так далее.

- Первый раз, что ли? - осторожно поинтересовался Смурнов.

- Ну разумеется.

- Лет в семнадцать, - признался он.

- Знаете что? - клетчато сказал тихий. - Такое добром не кончится, Алексей вы наш Михайлович. Мы же договорились, что все будет честно. Какое там семнадцать? Вы не знаете, что такое онанизм? Или забыли, чем время меряют? Если было вам десять лет, так и скажите. Нечего спектакли показывать.

- А зачем спрашиваете?

- Честность вашу проверяю, - лениво усмехнулся молодой. - На будущее делаем так: за каждую ложь будем вам отрезать по пальцу. Пальцев много, на беседу хватит. Я признаю, конечно, что это жестокий путь, но другого-то я просто не вижу, нет другого способа привить вам порядочность... Согласны?

- А что, можно не соглашаться? - невесело сказал Смурнов. - Если можно, так и скажите.

- Вы молодец, - улыбнулся искренний. - Наконец-то дельное молвили. Нет, нельзя вам полемизировать. Я рад, что это понятно. Так в каком месяце родились?

- В октябре.

- В какие игры играли? Спортивные, я имею ввиду?

- В детстве?

- Да без разницы.

- Футбол-хоккей. Шашки, шахматы, в подкидного дурачка. Немножко в теннис. Все в детстве, в дурачка до сих пор. Недавно научили в преферанс.

- Любимый цвет?

- Желтый.

- Политическая партия?

- Я запутался, все ведь врут.

- Понятно, что врут. Голосовали-то за кого?

- Не ходил в знак протеста.

- А в девяносто первом ходили?

- Да.

- Ну и за кого?

- За Ельцина. Тогда все за Ельцина были.

- Смерти боитесь?

- Все боятся.

- Да мне без разницы, что все делают. Лично вы боитесь?

- Конечно.

- Зверей любите?

- Скорее да, чем нет.

- А каких?

- Кошек, наверное. Собак почему-то тоже.

- Почему не трахнул Анечку из проектного института?

- Она была против.

- А откуда вы знаете?

- Я так думал.

- Она была не против. Какое время года предпочитаете?

- Весну, лето. Да и зима ничего.

- Хотели бы уйти на войну?

- Нет, конечно.

- Хотели бы, чтоб на всей земле наступил коммунизм?

- Наверное, это невозможно.

- А если бы возможно?

- Конечно, хотел бы.

- Верите в Бога?

- Я не знаю.

- А все-таки?

- Теперь да.

- Ну понятно... Можете ночью не спать?

- Ну наверное могу. А что?

- Какая разница? Кашу манную любили?

- Да нет.

- А почему ели?

- Не знаю.

- Хотели убить Катю к чертям собачьим?

- А за что?

- Ладно, не врете. Отцу хотели в детстве по физиономии настучать?

- Нет, я же был маленький.

- А не любили его?

- Когда он меня обижал.

- Как он вас обижал?

- Да мелочь всякая. Гулять во двор не пускал. Но это больше мама не пускала.

- Хотели бы жить с Леной? Одноклассницей?

- Сейчас, что ли?

- Именно сейчас.

- Сейчас, наверное, нет.

- А тогда?

- Тогда да.

- А что помешало?

- Обстоятельства.

- А с Ларисой?

- Тогда да.

- Любвеобильный вы. В разбойников играли?

- Играл.

- Детективы любите?

- Раньше любил. Теперь скучно.

- Хотите в Средневековье?

- Да нет вроде.

- А куда хотите?

- В семнадцатый век.

- А в какую страну?

- Во Францию.

- А много вы знаете о Франции семнадцатого века?

- Нет, не очень.

- Почему тогда хотите?

- Не знаю. Надо же куда-то хотеть.

- Как вы думаете, хорошо быть депутатом Госдумы?

- Наверное, замечательно.

- К евреям претензии есть?

- Особых нету. Дело не в национальности.

- А в чем дело?

- Ну не знаю. Наверное, в характере, в душевных качествах.

- Можете сказать человеку, что он дурак?

- А он вправду дурак?

- Самый настоящий дурак.

- Могу.

- Отрезать бы вам четверть пальца... Ладно. Как вы думаете, мстить правильно?

- Правильно.

- А прощать?

- Тоже правильно.

- А что лучше: мстить или прощать?

- Я не знаю, наверное, когда как.

- Матушку давно навещали?

- Позавчера.

- А зачем ее навещать?

- Так положено.

- Если было бы положено спать на сене? Спали бы?

- Нет.

- Я повторю вопрос: спали бы?

- Спал бы.

- Я сэкономил вам палец... Вы считаете меня плохим человеком?

- Да.

- Молодец. А ваша мать хороший человек?

- Она меня любит.

- Знаю, что любит. А человек хороший?

- Средний.

- Если я оставлю вам минуту жизни, что вы сделаете?

- Спрошу, кто вы такой и почему все так.

- Допустим, я промолчу. Не стану разговаривать с вами. Что тогда?

- Наверное, бесполезно, но попытаюсь спастись.

- А как бы вы спаслись?

- Убежал бы.

- Не убежали. Читали Легенду о Великом Инквизиторе?

- Давно читал.

- И что вы о ней думаете?

- Я не помню, давно ведь читал.

- Как вы думаете, гомосексуализм - это нормально?

- Да нет, скорее извращение.

- А групповуха? С женщинами?

- Я ведь не пробовал.

- А хотели бы?

- Не знаю.

- Мы на пальцы играем. Так хотели бы?

- Да. То есть нет, конечно. Или да. Зачем? Наверное, нет. Не знаю.

- Я принимаю ответ. Знаете, почему у вас в детстве умер котенок?