Небо на ниточке. Роман-дневник - Вета Ножкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Галя обладает удивительными способностями – она «видит» меня на расстоянии. Я всегда очень опасливо относилась ко всяческого рода энергетическим внедрениям, но Галя…
Декабрь 1999. Галя
С мая начался сериал неприятных событий. Не было заказов на выступления, а соответственно, денег на житьё-бытьё наскребалось только, чтобы накормить детей, заплатить за их учёбу, и всё. Подробности этого периода были настолько тяжёлыми, что описать их попробую как-нибудь после.
Ко всему этому примешался бронхит. Он растянулся более, чем на месяц, не давал есть, лежать, стоять, и тем более спать. Раздирающий кашель булькал внутри, вырывался наружу громами моей луженой учительской, журналистской и вокальной глотки. Днём, ночью я надрывалась кашлем сама и не давала спать детям. И удивлялась – почему кашель не проходит.
Мне посоветовали обратиться к Гале.
Галя уже много лет к тому моменту занималась частной практикой – проводила тренинги, и иногда, по просьбе, практиковала мануальную терапию.
Она села напротив меня. Высокая, красивая, утончённая. «В её крови, явно, кровь благородных фамилий» – думала я, разглядывая её тонкие длинные пальцы и грациозные повороты головы.
Галя просто расспрашивала о делах, а мне всё казалось это странным – когда же лечение-то начнётся. И тут я как будто очнулась – мы разговаривали уже не меньше получаса, а я ни разу не кашлянула. Вот так чудо! Домой я летела, как на крыльях. Вечером снова кашляла, но после третьего посещения Галиного кабинета – кашель исчез полностью.
Потом, как-то незаметно наши отношения переросли в дружеские. Галя жила уединённо, посвящая всю себя работе. Мои дети – Настя и Богдан стали для неё со временем, как собственные. Богдана с тех пор она стала звать Богемчик. Я много чему хотела бы научиться у Гали. Нет-нет, боже упаси, заниматься лечениями – здесь каждому своя дорога. Но вот – внимательности, терпеливости, умению концентрироваться на главном и держать под контролем второстепенное, а ещё – не нахлобучивать на свои плечи чужие заботы…
В январе две тысячи первого мы с Серёжей уже обсуждали наши совместные жизненные планы, решив пожениться, и я собиралась переехать к нему в Алма-Ату.
Всё не решалась сказать об этом Гале. Мы настолько вросли друг в друга, что расставание было равносильно вырыванию корня.
Настроившись сообщить об отъезде одним из вечеров, я тянула с разговором, уводя в болтовню о чём-то незначительно, а когда столкнулись взглядами, Галя первая произнесла:
– Ты уезжаешь?
Я не знала, куда спрятать глаза, но Галя приобняла меня и сказала:
– Я тоже уезжаю. Сначала в Новосибирск, а потом, наверное, навсегда – в Питер.
Мы хлюпали носами. Но порхающая легкость сидела на правом плече. Корни вырубать не пришлось. Деревья из сплетённого корня начали расти в разные стороны.
14 января 2011. Химия
Вечером, накануне четырнадцатого января, Раиса Алексеевна предложила:
– Сегодня же старый Новый год! Давай встретим его?
Я даже обрадовалась. Завтра моя первая химия, а сегодня праздник. В 23.50 Раиса Алексеевна зажгла свечи, я налила в бокалы клюквенный морс, и Раиса загадочно произнесла:
– Пусть всё, что случилось с нами, будет нам под силу преодолеть! Пусть этот Старый Новый год заберёт всё старое и даст всё новое!
– Ура! – выжимая улыбку, шёпотом прокричала я, Раиса подхватила.
И после небольшой нелепой паузы, предложила – …А у меня есть новогодняя песенка…
После Раиса Алексеевна читала стихи. Мы наполнили стены воздухом нового, мешая его с неизведанным. Стали едиными в нашем полушепоте и покаяниях друг другу. Мы стали родными. Нас объединила не кровь, а три буквы, которые там, в обычной жизни люди произносят с опаской. Мы теперь жили с этим, осознавая, что что-то произошло и уже ничего изменить нельзя.
Раиса Алексеевна уже много лет была на пенсии. А до пенсии она занимала высокую руководящую должность в горисполкоме. Подтянутость, поставленный голос, царские повороты головы выдавали в этой хрупкой фигурке былую силу. В свои восемьдесят четыре она выглядела очень даже неплохо.
– Я на всю больницу, наверное, самая старая… – смеялась, искрясь тонкими морщинками уголков глаз, Раиса Алексеевна, – Меня ведь и положили-то сюда только потому, что я что-то когда-то значила. Нужные люди позвонили… А так…, – она вздохнула, – Была бы простой смертной, меня бы и слушать не стали. Лечись, мол, дома.
Раиса Алексеевна рассказала о своей насыщенной интересной жизни, о перипетиях, нелепостях и промахах. Она сама первой задала вопрос, который мучил и меня: как это могло произойти, что послужило толчком к развитию болезни?
Внешняя проблема её была связана с сыном:
– Когда Лёшка был маленький, я боялась упустить возможность повышения по служебной лестнице. Лёшеньке выделили место в интернате. Он там находился по неделям, а на выходные я забирала его домой. А как в школу пошёл – всё-таки уже стал самостоятельным, и жил дома. Но у меня то командировки, то пленумы, то собрания… Упустила я его. Как-то пришлось краснеть перед начальником ГОВД, когда отмазывала сына, замешанного в грабеже. А потом, в перестройку, перед тем, как деньги «обрушились», на него вышел один мошенник, и сунул ему на хранение дипломат с большими деньгами, с очень большими… А в тот день, когда можно было ещё что-то обменять, Лёшу начали вызывать в милицию, на допросы. Ох, и натерпелись мы тогда… И на меня угрозы сыпались, и Алексею пришлось скрываться. А что мне, как матери, делать? Я его скрывала, конечно… Всем говорила, что мы с сыном разругались и, что знать не знаю, где он… Может, за это предательство я и пострадала, а? Как думаешь?…
Что я могла ответить? Откуда мне было знать, что стало причиной оживления этой злобной клетки, которая, говорят, есть в каждом человеке.
Мы все там находились в терзаниях, будто рассматривали свою жизнь под лупой. Была ли у нас раньше возможность вот так, с пристрастием, посмотреть на свою жизнь, свои поступки? Каждый человек занят заботами дня, растрачивая себя, свои силы на вялотекущие события, на празднования юбилеев родственников и друзей, на работу, заботу, ругань и ссоры, на никчемные выяснения отношений, на проблемы, которые загружаем в себя по горло.
– Надо работать до шести, а не до смерти, – смеется мой Серёжка, сам же частенько задерживаясь допоздна, а выходные проводя за компьютером.
Компьютеры стали нашим бичом и нашим болотом, засасывающим, поглощающим всё время. Уже несколько лет мы сидим за экранами в разных комнатах одной квартиры, общаясь сообщениями, типа:
– Может, поужинаем?
– А кто готовить пойдёт?
– Ну, я пошла…
– Сейчас, я тут кое-что закончу и приду – помогу…
А после ужина – снова утыкаемся в экраны. Сергей даже спать ложится с айпадом…
Утром Раиса Алексеевна уже успела сходить на прогулку, когда я только что проснулась, удивлённая тем, что в этой больнице не будят по утрам включением света, измерением температуры.
Даже верхнюю одежду разрешено оставлять здесь же в палате, в специальном шкафчике. В любое время можно пойти прогуляться на улице. А ещё в углу палаты стоял обеденный стол, на нём электрочайник, цветные коробочки со вкусностями. Я только утром вспомнила вчерашнюю фразу Раисы:
– Ты сегодня наедайся вдосталь, а то с завтрашнего дня кусок в рот не полезет…
– Проснулась, красавица? Ну, как тебе спалось на новом месте, что снилось? – доброжелательность Раисы была беспредельной.
Она своим присутствием приносила свет и обволакивала заботой.
– Давай твоё покрывало – я место в процедурном займу.
– …зачем?
– Ну… Тебе же сегодня будут химию вливать? Или врач тебе не сказала?
– А разве не в палате?
– Не-ет, ты что! Вливают в процедурном. Там всего восемь кушеток. Поэтому, кому хочется быстрее – очередь с вечера занимают. Это чтобы удобнее медсестре было – все под надзором. А уж совсем лежачим – в палате.
В коридоре послышался голос медсестры, призывающий на анализ крови и перечисляющий фамилии, и моя была названа в общем числе.
– Ну вот, иди, сдавай – ты же не успела ещё воды попить?… И заодно спроси у Жанны – это медсестра сегодняшняя, будут тебя сегодня химичить или нет…
Все возникающие вопросы я могла теперь задать Раисе. Её профессиональные навыки позволили и здесь занять положение «над схваткой», зная, кто сегодня дежурит, что будут давать в столовой, как кого зовут из тяжёлых больных…
Погодя, уже после завтрака зашла Бану Ануаровна:
– Анна, вы примерно в одиннадцать часов ложитесь на процедуру. У вас очень долгое вливание будет, поэтому обязателен памперс.
– А что ещё с собой надо иметь?
– Больше ничего… Ну, разве что перед этим не желательно кушать и пить воду… Не переживайте, я буду заходить к вам.
