Все перемелется - Ольга Карпович

– Вадим? Какой Вадим? Из Караганды? Вы точно не ошиблись номером?

«Нет, я не ошибся, фифа столичная. Это вы тут последнюю память профигачили, родню забываете. А мы – нет!» – едва не брякнул Вадим. Но Ирина уже сообразила:

– А-а-а-а, родственник. Брат троюродный, так? Слушай, я сейчас никак не могу, у меня тут съемки. Давай завтра пересечемся. Я за тобой заеду, идет? Ты в какой гостинице?

На следующий день троюродная сестра подкатила к зданию отеля на здоровенном джипе. Вышла навстречу Вадиму – высокая, красивая, на каблуках. «Это она в деда, значит, пошла, – сообразил Вадим, вспоминая коренастую низкорослую Анну Федоровну. – Ниче так телка, клевая!»

Он горделиво огляделся по сторонам. Хотелось, чтобы весь персонал гостиницы, свысока взиравший на неловкого провинциала в вязаном свитере, заметил, какая охрененная чика за ним заехала и на какой крутой тачиле.

– Привет, братишка! – поздоровалась Ирина. – Ну как тебе Москва?

– А че, нормально. Город-герой, – неловко пошутил он.

– Поехали ко мне, что ли? – предложила Ирина. – Приглашаю на семейный обед. Я готовить, правда, не умею, но это ничего. Закажем чего-нибудь в ближайшем ресторане.

Мчась в джипе по оживленным московским улицам, Вадим жадно смотрел в окно на мелькающие площади, памятники, скверы, каменные мосты и заново отреставрированные церкви, на красочные рекламы и блестящие иномарки.

Ирина весело рассказывала что-то о своей жизни – о съемках, новых картинах, киноэкспедициях, и Вадим невольно кривился. Не то чтобы он был моралистом – просто этот пышный и равнодушный ко всему город разозлил его. «Сидите тут, все в шоколаде, и не помните, что счастье ваше на чужих костях выстроено, – раздраженно думал он. – Выпендриваетесь – вон, мол, мы какие успешные, богатые, знаменитые, а то, что старуху, которая всю жизнь на вас ишачила, в каталажку сдали, об этом умолчим, ага?»

Над крышей машины промелькнул автомобильный мост, Москва закончилась, и джип вырулил в Подмосковье. За окном потянулись еще не снесенные под нужды богатых дачников деревеньки, просевшие от времени деревянные срубы, тощие березы, зеленеющие равнины, на которых паслись коровы. Они лениво оборачивали лобастые морды к дороге и низко мычали на пролетавшие мимо автомобили.

Ирина выехала на дорогу, ведущую к элитному поселку, затормозила перед воротами одного из участков.

– Вот тут я и обретаюсь. Милости просим, как говорится.

Вадим вылез из машины и пошел к аккуратному каменному дому. Дом был небольшой, но просторный, с террасой и широким балконом на втором этаже. На перилах балкона сушился на солнце ярко-красный купальник. Вокруг дома зеленел сад, в глубине, у забора, чуть покачивались под ветром качели – на сиденье забыта была книжка.

– Осматривайся пока, – широким жестом пригласила Ирина. – Я сейчас пойду позвоню в доставку, закажу нам чего-нибудь пообедать. Ты что предпочитаешь в это время суток?

Когда она упорхнула в дом, Вадим пошел осматривать территорию. Да, богато жила Ирина, этого он не мог не отметить. За домом располагался декоративный бассейн, по каменной кладке бежали струйки прозрачной воды. В сонном солнечном мареве дремали кремовые розы. Вадим шел по дорожке, огибающей дом, и вдруг остановился. Прямо перед ним, в тени полосатого тента, на кресле-качалке сидела древняя старуха – сморщенная, почти облысевшая, в чистом ситцевом платье, на сухоньких ногах – теплые махровые носки. Вадим не сразу понял, что перед ним та самая Анна Федоровна, которая, по словам матери, должна была томиться в дурдоме. Значит, забрали все-таки бабку домой?

Приблизившись, Вадим увидел, что в голубоватых тонких пальцах старуха вертит деревянную игрушку – резную лошадку. Неужели ту самую, которую он ребенком возил тогда по ковру?

Старуха сидела очень тихо, и Вадиму стало не по себе. Кто ее знает, жива она вообще? Может, окочурилась тут, под ясным солнцем.

– Здравствуйте! – преувеличенно весело поздоровался он.

Анна Федоровна обернулась, посмотрела на него бессмысленными водянистыми глазами и вдруг отозвалась:

– Здравствуй, Мишенька! Чего ж давно не приходил? Давай играть. Смотри, папа мне лошадку сделал! – она хвастливо повертела перед Вадимом деревянной игрушкой.

– А-а… Анечка, мне некогда сейчас, – торопливо ответил Вадим. – Давай потом?

– Ну давай, давай потом, – легко согласилась старуха. – Ты же придешь еще, я знаю. Эта Манька соседская сказала мне, что тебя убили. Только брешет она все. Как же убили, когда вот он ты? И папка ко мне приходит, не забывает. Игрушки вот мне мастерит. Хорошо мне живется, Мишенька, грех жаловаться. Слава богу, слава богу!

– А вы давно тут? – осторожно спросил Вадим. – Давно вас Ирина забрала?

– Ирина? Это ж кака-така Ирина? – забеспокоилась старуха. – Никакую я Ирину не знаю. Ты, Мишка, умом, что ли, тронулся? Это ж бати нашего дом, Федора Иваныча, и живем мы тут все – папаша с мамашей, ты да я, да Митюшка с Валюшкой.

За спиной раздались легкие шаги, подошла Ирина.

– Ну конечно, бабуленька, конечно. – закивала она. – Это Мишаня перепутал. Конечно, это твой дом.

– Вот видишь! А ты плетешь, сам не знаешь что, – улыбнулась беззубым ртом она, глядя на Вадима.

– Давай, бабуль, я Лену позову, тебе обедать пора и спать укладываться, – предложила Ирина.

Обернувшись на окна дома, она звонко позвала:

– Лена!

Через несколько минут появилась сиделка, толкавшая перед собой инвалидное кресло. Она ловко пересадила в него невесомую старушку и повезла ее в дом.

– Вот видишь, так и живем, неизвестно, в каком мире, – усмехнулась Ирина, разводя руками. – Я иногда ее наслушаюсь и сама уже начинаю думать, что нахожусь в Ишимском районе Омской губернии. И что скоро нам придется бежать из родного села, чтобы отца не расстреляли. А потом, когда покажется, что мы нашли наконец убежище, начнется война, – она вздохнула.

– Слушай, а тебе не страшно с ней? – поинтересовался Вадим. – Все-таки она ну… не в себе.

– Не-а, не страшно. Она безобидная, – объяснила Ирина. – И потом, понимаешь, бояться своего прошлого – ну пусть не своего, а своей семьи, своей страны – как-то глупо, правда? Так что мы тут уживаемся, уж как получается. Ну ладно, братишка, это все лирика. Пойдем обедать, там такой шашлык привезли, язык проглотишь.

Поманив Вадима за собой, Ирина легко пошла к дому.