Современное христианское мифотворчество и разрушение мифов - Павел Бегичев

Надо заметить, что даже Игнатий ещё не говорит о епископе, как о начальнике над несколькими поместными церквами. Согласно Игнатию, епископ — просто главный пресвитер в одной поместной церкви. Судите сами:

Посему, как Господь без Отца, по своему единению с Ним, ничего не делал ни Сам Собою, ни чрез апостолов, так и вы ничего не делайте без епископа и пресвитеров… но в общем собрании да будет у вас одна молитва, одно прошение, один ум, одна надежда в любви и в радости непорочной (Магнезийцам, глава 7).

Здесь мы видим, что епископ и пресвитеры — это члены одного собрания.

Игнатий так же не выстраивает чёткую иерархию: епископ — пресвитер — диакон, — в противоположность тому, что делают современные православные и католики.

«…Так как епископ председательствует на место Бога, пресвитеры занимают место собора апостолов, и диаконам, сладчайшим мне, вверено служение Иисуса Христа, Который был прежде век у Отца, и наконец, явился видимо. Поэтому все, вступивши в сожительство с Богом, уважайте друг друга, и никто не взирай по плоти на своего ближнего, но всегда любите друг друга во Иисусе Христе. Да не будет между вами ничего, что могло бы разделить вас; но будьте в единении с епископом и предсидящими, во образ и учение нетления» (Магнезийцам, глава 6).

Мы видим, что по Игнатию епископ как Бог, пресвитеры как апостолы, а диаконы как Иисус Христос (!).

Странно, да?

Неужели Христос, с точки зрения Игнатия, ниже апостолов? Никак! Поэтому не об иерархии говорит Игнатий, а о функциях: епископ начальствует (председательствует), пресвитеры учат (выполняют функцию собора), а диаконы служат, как Христос (и даже самому Игнатию явно более по нраву диаконское служение — «сладчайшие мне»).

И епископ у него неразлучен с пресвитерами и диаконами, как и Бог неразлучен с апостолами и Христом: «…благоуспевать плотию и духом, верою и любовию, в Сыне и Отце и в Духе, в начале и в конце, с достойнейшим епископом вашим и с прекрасно-сплетённым венцом пресвитерства вашего и в Боге диаконами. Повинуйтесь епископу и друг другу, как Иисус Христос повиновался по плоти Отцу, и апостолы Христу, Отцу и Духу, дабы единение было вместе телесное и духовное» (Магнезийцам, глава 13).

Однако Игнатий сделал своё дело — дал повод к изменению новозаветной терминологии (епископ у него всегда один, а не несколько) и, как следствие, к зарождению мифа о трёхступенчатом, иерархическом священстве. Миф этот подхватили, и позже Ириней Лионский ещё более возвысил роль епископов. И пошло-поехало…

Миф привёл к искажению текста Писания в Синодальном переводе, а также к искажению отношений в поместной церкви и управления оной. И даже некоторые протестанты вдруг, к сожалению, стали увлечены этим мифом.

Уверен, что быть так не должно!

11. Миф о сатане по имени Петя

Он же, обратившись, сказал Петру: отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн! потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое.

Среди мифотворцев, толкующих этот стих есть и такие, которые утверждают, что Иисус банально ругался… вроде поэта-революционера Феликса Волховского:

Тут и поп, гляди, акафисты поёт,Сам руками те же денежки гребёт!Ах ты, подлый долгогривый сатана,Ведь и так, поди, давно мошна полна!

А кто-то при помощи этого стиха доказывал, что все папы римские — антихристы!:)

Оставим эти несуразности на совести горе-толкователей. Из более или менее серьёзных толкований этого стиха следует выделить четыре:

Первое

Христос в действительности отвечал сатане, который, по всей видимости, находился неподалеку. Эту точку зрения мы всерьёз рассматривать не станем, так как наш текст недвусмысленно говорит, что Господь обращается именно к Петру. «Он же, обратившись, сказал Петру: отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн! потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» (Мф. 16:23).

Второе

Пётр случайно на время стал «одержимым» и сатана проговорил через него.

Скорее всего такая точка зрения сама по себе — миф, так как следует сначала доказать, что верующий человек в принципе может стать одержимым. И уж конечно ученик Христа не может стать одержимым случайно, непроизвольно.

Бес не входит в человека без воли последнего. Даже на то чтобы войти в свиней, бесам требуется специальное разрешение. Даже Анания и Сапфира должны были «положить в сердце своём» мысль, вложенную сатаной (Деян. 5:3,4).

Третье

Сатана внушил Петру мысль о том, чтобы прекословить Христу таким образом, и Пётр просто согласился с этой мыслью, «положил её в сердце своём» и потом озвучил.

Что ж? Интересное толкование. Единственное, что не укладывается в это толкование, — вряд ли сатана думал о том, «что человеческое». О том, «что человеческое», обычно думают люди, а не падшие ангелы.

Четвёртое

Пётр высказал своё сугубо человеческое мнение. А слово «сатана» Христос употребил не в качестве имени собственного, принадлежащего падшему Люциферу, а в оригинальном смысле этого слова. то есть Христос назвал Петра — противоречащий, противник, тот, кто перечит. (Сатана [евр.] — противник, враг.) Правда, не совсем ясно, почему Матфей вдруг переходит с греческого на еврейский. Если речь идёт о противнике, то можно было бы использовать греческие слова, типа: ἀντίκειμαι, ἀντίδῐκος, δάϊος, διάφορος и т. д. В Новом Завете слово «сатана» во всех случаях означает именно падшего херувима.

В свете вышеизложенного кажется, что истине соответствует некое соединение двух последних толкований.

С одной стороны, действительно, сатане крайне невыгодна была смерть Христа. И поэтому дьявол мог бы искушать Его не идти на крест. Ведь крест был волей Божьей для Христа (Деян. 2:23; 4:27–28; Ис. 53:10).

Но с другой стороны, речь Христа всё же более относится к Петру. Об этом свидетельствует одна маленькая деталь.

Вот что по этому поводу пишет Баркли:

В Мф. 4:10 в греческом тексте стоит: «Хупаге сатана», а в Мф. 16:23: «Хупаге описо моу, сатана». Смысл в том, что дьяволу Иисус просто приказывает: «Отойди, убирайся, прочь», а Петру: «Отойди за Меня», другими словами: «Следуй снова за Мной». Дьявол изгоняется из присутствия Христа, а Пётр призывается стать последователем Христа. Уж кем дьявол никогда не мог стать, так это последователем Христа, в своей бесовской гордыне он никогда не мог покориться; вот потому-то он и сатана. Пётр же может ошибиться и впасть в грех, но для него всегда оставался вызов и возможность снова стать последователем Христа. Иисус как бы говорит Петру: «Сейчас ты говорил прямо как дьявол. Но это говорил не настоящий Пётр. Ты можешь исправиться. Стань за Мной и стань снова Моим последователем, и даже теперь всё будет хорошо». Фундаментальное различие между Петром и дьяволом заключалось именно в том, что сатана никогда не встанет за Иисусом. Пока человек готов пытаться следовать за Христом, даже после того как упал, у него остаётся надежда на славу здесь и в будущем.

Баркли также отмечает, что христианский богослов, философ и филолог Ориген (185–253 гг.) полагал, что Иисус обращается именно к Петру. Его слова можно перефразировать примерно так: «Пётр, твоё место позади Меня, а не впереди Меня. Твоё дело следовать за Мной по пути, который Я выбрал, а не пытаться вести Меня по пути, который выбираешь ты».

И действительно, «от Меня» по-гречески звучало бы ἀπό μοῦ или ἀπ ἐμοῦ (как в Мф. 7:23).

А фраза «за Меня», «за Мною» (по-гречески ὀπίσω μοῦ) встречается в Евангелии довольно часто:

«…И говорит им: идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков» (Мф. 4:19).

«И кто не берёт креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня» (Мф. 10:38).

«Иоанн свидетельствует о Нём и, восклицая, говорит: Сей был Тот, о Котором я сказал, что Идущий за мною стал впереди меня, потому что был прежде меня» (Ин. 1:15).

«Я был в духе в день воскресный, и слышал позади себя громкий голос, как бы трубный, который говорил: Я есмь Альфа и Омега, Первый и Последний» (Откр. 1:10).

Итак, Господь преподал Петру и нам важный урок. Не стоит становиться впереди Христа, иначе у нас есть все шансы уподобиться сатане!

12. Миф о том, что не надо готовиться к проповеди, и об открытых устах

Как это ни печально, но сегодня ещё встречаются «проповедники», которые к проповеди не готовятся. Ну или вся их подготовка сводится только к молитве и к неким благочестивым размышлениям накануне выхода за кафедру.