Подвижникам любви - Иоанн Блаженный (Береславский)

Дитя Мое, хочешь ли знать, как Я победил лукавого в земные дни? Своим круглосуточным страстнЫм. Я навел на врага Моего панику. Люцифер ничего не мог понять и сделать. Я сбивал его с толку не проповедью в Иерусалиме, где он мог бы легко настроить против Меня толпу, а Своей горней молитвой с горячими слезами и воздетыми в любви руками.

Голгофа, Крестный путь явили всего лишь вершину лестницы страстного, испытанного Мной в земные дни.

Дитя Мое, Я хотел бы, чтобы ты обрисовал и начертал путь страстного для человечества XXI века как истинный путь в Царствие и прежде сам был помазан к высоким ступеням лестницы присноблаженных пассий.

О дитя Мое, Мой разговор с Отцом нашим был таким. Я просил у Отца еще и еще страстного из любви Моей к Нему. И Отец ограничивал Меня. Моя любовь к Отцу определялась готовностью страдать из любви к Нему, безмерностью страстнОго.

Дитя Мое, некогда Я просил у тебя молитв, отречения от мира, дерзновенной метанойи и бесстрашия. Сегодня Я хочу от тебя только одного: радости в страстнОм. Дитя Мое, в страстнОм Я люблю тебя в миллион крат больше, чем в обычном состоянии. Во мраке, в умопомрачении Я вижу в тебе малого христа, малого Себя.

Я люблю тебя в твоей мученической Гефсимании с психотронными пушками, нацеленными на тебя револьверными дулами, черной магией и проч. чертовщиной. Да, круги и вихри адовы реют над Гефсиманией. Но Я не собираюсь переименовывать нашу обитель. 'СвященоТеогамией' она станет впоследствии. А до 'матушки Марии Небесной Доброты' пока не тянет. Оставайся в блаженной Гефсимании, поскольку в оливковом саду Я испытал вершину дозволенного Мне Отцом страстнОго. Прочее явилось претворением уже свершившегося.

СтрастнОе, дитя Мое, знаменует переход в жизнь будущего века и возведение на ступень помазанника. Несчастная римо-католическая инквизиция в ужасе от страстнОго подвергала пыткам тысячи Моих учеников, принявших внутреннюю Гефсиманию с кровавыми слезами. «Еретики» стали святыми и обрели венцы. А инквизиторы пали хуже изуверов и насильников.

Сегодня, дитя Мое, наш дорогой Отец первой заповедью на Своих белых скрижалях назвал бы: «Ни малейшего общения с инквизицией, этими проклятыми проклятых». Я не нахожу для них адекватных слов ни в русском, ни в других земных наречиях. 'Змеи', 'тарантулы', 'привидения с адского дна', 'изуверы', 'изверги', 'сыны дьявола', 'синагога сатанина' звучит сегодня слабо для этих адовых мутантов, для этого капища дьяволоцивилизации. Послушай, дитя Мое, что Я скажу тебе о римо-католиках.

Премудрость наша готовит богочеловечество, возводит в идеал. Своим ученикам СвященноТеогамию. Дьявол готовит свои люциферовы полки из коварных мутантов. Они хотели бы уже трижды погубить мир, открыв все возможные люциферовы врата, но ничего не могут, поскольку мир сей во власти дьявола, но земля в ведении Премудрости.

Возлюби страстнОе: в нем возжигается во внутреннем монсегюрская свеча. Возлюби страстнОе, дитя Мое: оно — Брачный одр, Христу сочетавание. Возлюби страстнОе: им вырабатывается горячее мирро и Последняя Капля помазанника. Возлюби страстнОе, дитя Мое: оно твоя маленькая ежедневная жертва.

Скажи Мне, какой агнец без страстнОго? А Я, дитя Мое, в апокалиптическом трактате Иоанна Богослова Агнец. Церковь именуется в его же книге 'невестой Агнца'. Значит и ты, сын Мой, невеста Агнца — агница Моя. И Я сегодня жажду передать тебе пожар Моей любви.

Будь укреплен от святых монсегюрского алтаря и трижды освящен жертвой соловецких 100 тысяч превосхищенных, умноживших монсегюрский алтарь на 100 и 1000.

Знаешь, чего Я хочу от тебя в страстнОм? Затуманенность ума, зацементированность крови, отнятость, Иов библейский… Понимаю. Ничего не хочу кроме мира, терпения и любви.

В страстнОм Я испытую истинность твоей любви не на словах, дитя Мое, но в мученическом свидетельстве перед открытым небом. Если ты любишь Меня — люби Меня на кресте. Для начинающего крест Мой — нечто преподнесенное извне как искупление, страдание за грехи мира и проч. Для истинного и продвинутого Моего ученика — Голгофа внутренняя. Ею помазанник отличается от прихожанина и неофита.

Не устану тебе напоминать, дитя Мое: в твоем цементном страстнОм, в твоих с виду бессильных кровавых пассиях ты делаешь больше для твоего Небесного Учителя и Господа, чем воскресными литургиями и великолепнейшими проповедями, коими зачитываются святые отцы и матери церкви Моей на небесах.

Дитя Мое, Я вижу твою любовь ко Мне, внушенную тебе Премудростью. Запомни: самое дорогое, что Я могу сделать для тебя сегодня — помазать тебя в страстное, поскольку от него плоды несравненно большие, чем от прочего. В свой час ты их увидишь…

О, Я мог бы украсить тебя царскими венцами и преподнести тебе мир. Человечество назвало бы тебя новым премудрым царем Соломоном, патриархом Истинной Церкви, путеводителем в Богоцивилизацию с ее 12-ю золотыми вратами небесного Иерусалима. Но Я не делаю ничего этого, дитя Мое, прежде всего из любви к тебе.

Оставим рассуждения о судьбах мира. В страстнОм ты сделаешь больше, чем все патриархи мира и святые, вместе взятые. Твои мученические стоны и кровавый пот в страстнОм

«Господи, помоги. Где я? Убейте меня, умертвите меня» Мне дороже самых сладостных твоих песнопений. Сладкоголосить умеют и фарисеи в храме, а страстнОго они боятся как боятся обличений во лжи и воровстве…

0 Мое прекрасное дитя, Я больше не буду уговаривать тебя принять страстнОе как Мой прекрасный дар. Я понимаю, почему тебе так тяжело. СтрастнОе слишком непривычно. Оно — состояние будущего века. Оно — суммарно Вторая Катаро-Соловецкая и Третья апокалиптическая Голгофа. Первопроходец в страстнОм испытывает пустыню за все страждущее человечество, за настоящих и будущих своих учеников.

Но посмотри, дитя Мое. Я увлек тебя сегодня на вершину горы. Перед тобою простирается город. У подножия Белисера море, цветы, кустарники, травы, вокруг — живописные горы. Я мог бы говорить в серафимовой пустыньке, открыться в твоей маленькой кельюшке 2x3. Но Я увлек тебя в пустыню и на горы, поскольку здесь начинается страстнОе. И Я жажду дать тебе большее, чем любовь к страстнОму — блаженство в неописуемом страстнОм.

О дитя Мое, блаженства страстного перечеркнут таинства Нагорной проповеди: блаженства нищих духом, плачущих, чистых сердцем и гонимых во имя Мое. Сегодня Я приступаю к тебе с новой заповедью уже теогамического вечного завета. И начинаю Свое рукописание огненным письмом с заповеди блаженств в страстнОм.

Слышу как ангелы от престола откровения Христа Агнца закланной любви музыкально перелагают заповеди блаженств страстнОго. Спаситель не хотел бы перечислять их как в Нагорной проповеди. По сути, Его сегодняшнее откровение и есть новая проповедь на высоких горах — горах блаженств страстнОго.

Отче, ученика Своего посвяти в ходы Премудрости и в тайны страстнОго. Пусть и я приму маленький крест и источу Последнюю Каплю, чтобы цивилизация любви обняла мир и чтобы исчезли призраки и химеры князя мира сего и воцарился Христос превосходящей, вечной, солнечной и девственной любви.

Дитя Мое, почему фарисеи не учат о том, какую жемчужину духовности извлекла наша Пресвятая Госпожа Владычица Небесная в Своем страстнОм? Ее страстное в земные дни было умонепостижимо, превосходило возможности страстнОго высочайших ангельских иерархий.

Дальнейшие помазания — только через пустыню страстнОго. Если бы не страстное, дитя Мое, чем бы ты отличался от других — праздных болтунов и космических любителей «духовной эротики»?

Не угашай свечу любви в страстнОм, дитя Мое. Разве не подсказывает тебе Дух Святой во внутреннем Консоламентуме: 'негаснущая катаро-соловецкая серафимова свеча'? 'Негаснущая' означает неугасимая в страстном. Но есть нечто большее качества неугасимости — разгораемость во мраке. Свет нетварный разгорается во мраке и мрак не может угасить его. С этих слов Я хотел бы начать новое писание монсегюрской свечи во всечеловеческом страстнОм.

Дитя Мое, если бы Я показал тебе плоды от сегодняшних твоих страстных мучений и стонов, ты бы не смог выдержать и просил бы еще и еще страданий. Но Мати Премудрость рассчитывает меру. И ты помни Мои слова: Я препоручил тебя нашей Небесной Госпоже. И Она не отводит от тебя Своих чутких добрых материнских глаз.

Разве не привычно сыну просить наследства у отца? И вот Я как Отец твой и Возлюбленный твой уделяю тебе величайшее из Моих царских сокровищ — страстное. Плоды от него ты еще в свой час увидишь вместе со своими учениками, возликовав, вознося благодарственные молитвы нашей Госпоже: «О Царица, за столь ничтожно малые страстные помазания такие величайшие плоды — спасение мира, исцеление тысяч, преображение и радость неуемная». Аллилуйя, сын Мой, аллилуйя!