Гении тоже люди… Леонардо да Винчи - Валериан Маркаров

Старый орел, что давно потерял счет годам, жил в гордом одиночестве среди неприступных скал. Но силы ему стали изменять, и он почувствовал, что конец его близок. Мощным призывным клекотом орел созвал своих сыновей, живших на склонах соседних гор. Когда все были в сборе, он оглядел каждого и молвил:

– Все вы вскормлены, взращены мной и с малых лет приучены смело смотреть солнцу в глаза. Вот отчего вы по праву летаете выше всех остальных птиц. И горе тому, кто посмеет приблизиться к вашему гнезду! Все живое трепещет перед вами. Но будьте великодушны и не чините зла слабым и беззащитным. Не забывайте старую добрую истину: бояться себя заставишь, а уважать не принудишь.

Молодые орлы с почтением внимали речам родителя.

– Дни мои сочтены, – продолжал тот. – Но в гнезде я не хочу умирать. Нет! В последний раз устремлюсь в заоблачную высь, куда смогут поднять меня крылья. Я полечу навстречу солнцу, чтобы в его лучах сжечь старые перья, и тотчас рухну в морскую пучину…

При этих словах воцарилась такая тишина, что даже горное эхо не осмелилось ее нарушить.

– Но знайте! – сказал отец сыновьям напоследок. – В этот самый миг должно свершиться чудо: из воды я вновь выйду молодым и сильным, чтобы прожить новую жизнь. И вас ждет та же участь. Таков наш орлиный жребий!

И вот, расправив крылья, старый орел поднялся в свой последний полет. Гордый и величавый, он сделал прощальный круг над скалой, где взрастил многочисленное потомство и прожил долгие годы.

Храня глубокое молчание, его сыновья наблюдали, как орел смело устремился навстречу солнцу…

Навстречу солнцу! – эхом отозвалось в голове у Франческо, и в этот момент он услышал лошадиное ржание и топот копыт – это король Франциск и рыцари из его свиты поспешно погоняли коней, надеясь застать в живых умирающего. Всадники приблизились к замку, когда солнце было в самом зените. Увы, их старание не опоздать было тщетным. Переступив порог, король более не сдерживал слез. Стуча высокими каблуками, он быстро подошел к постели, опустился на колено, приподнял голову покойного, которого он почитал как родного отца, и, убедившись в его кончине, припал к мертвой руке, а тело его сотрясалось от рыдания.

В присутствии Его Величества короля Франции монахи наконец-то прекратили обсуждение своих вечных вопросов, неуместных возле покойника, найдя сейчас занятие поинтереснее; они внимательно наблюдали за плачущим над телом Леонардо королем. Видимо, только смерть могла положить конец их вечной полемике об истине.

Верная служанка Матурина и ее помощница, приглашенная Франческо из близлежащей деревеньки по причине ее опытности в этих вопросах, стали обмывать тело, причем вторая не скрывала своего удивления гладкой кожей и хорошо развитым мышцам старца, хотя его худоба и тощие конечности долгое время оставались обездвижены из-за паралича. Поистине, какой же жестокой может быть смерть, которая, ликуя, сейчас демонстрировала свое доминирующее верховенство над жизнью!

Согласно последней воле Мастера, его тело пролежало еще три дня в той же комнате, где он проиграл свою последнюю битву с природой. Франческо Мельци сделал все, чтобы организовать такие похороны, чтобы ни у кого не возникло сомнения в том, что Леонардо умер как верный прихожанин католической церкви, хотя народная молва продолжала обсуждать жизнь и последовавшую за ней смерть Мастера так же, как два монаха возле покойного.

Тело Леонардо обрело вечный покой в монастыре Сен-Флорентен. На кладбище за его телом шли, неся шестьдесят свечей, шестьдесят нищих, которым он завещал милостыню, в четырех церквах Амбуаза отслужили три большие и тридцать малых обеден, семьдесят туренских су были розданы бедным при городской больнице Сен-Лазар. На его могильном камне была сделана надпись: «В стенах этого монастыря покоится прах Леонардо из Винчи, величайшего художника, инженера и зодчего Французского королевства».

Спустя месяц, немного оправившись от отчаяния, Франческо Мельци писал во Флоренцию, сообщая о смерти учителя его братьям по отцу:

«Сер Джулиано и братьям, с почтением. Я полагаю, вы получили известие о смерти мессера Леонардо да Винчи, вашего брата. Горя, причиненного мне смертью того, кто был для меня больше, чем отец, выразить я не могу. Но, пока жив, буду скорбеть о нем, потому что он любил меня великой и нежной любовью. Да и всякий, полагаю, должен скорбеть об утрате такого человека, ибо другого подобного природа не может создать. Ныне, всемогущий Боже, даруй ему вечный покой».

Мельци долго пребывал в состоянии горя, едва не убившего его. Он стал владельцем большого количества количества томов рисунков и записей учителя. Он взял их домой, в Милан, и бережно хранил как священные реликвии. Мельци старался из этого бесчисленного и неупорядоченного собрания бумаг составить xотя бы одну книгу – «Трактат о живописи», – над которым Леонардо работал последние двадцать пять лет своей жизни и который так и не закончил. К сожалению для будущих поколений, Мельци не оставил воспоминаний о Леонардо, и не сделал никаких комментариев к его трудам, хотя они надежно хранились в его руках полвека. Умирая, он завещал их своему приемному сыну Орацио, будучи убежденным, что тот будет обращаться с ними так же бережно.

Увы, спустя некоторое время Орацио распорядился поднять на чердак старые рукописи, «принадлежащие некоему Леонардо, умершему пятьдесят лет назад». Это и было началом безжалостного расточительства наследия Леонардо. Часть их была раскрадена, другую часть Орацио отдал скульптору Помпео Леони, который обещал передать манускрипты королю Испании, а многое просто не сохранилось, будучи уничтоженным за ненужностью или непониманием их значимости по причине полнейшего невежества вандалов, через чьи руки по какому-то злому умыслу прошли рукописи Гения. Ведь невежество – это упрямый отказ от познания. Невежество ненавидит всё, что недоступно для понимания. И оно напрочь отрицает всё, что требует напряжения, усилия мысли или изменения точки зрения.

Несмотря на такие варварские растраты, до наших дней дошло несколько тысяч рукописных страниц Леонардо. Четырнадцать рукописей попали в Амброзианскую библиотеку в Милане, тринадцать по приказу Наполеона Бонапарта были увезены во Францию – в их числе «Атлантический кодекс», позднее вернувшийся в Милан. Многие другие рукописи из собрания после злоключений и блужданий по свету нашли убежище в Виндзорской королевской библиотеке, Британском музее, Библиотеке наук и искусств Восточного Кингстона, библиотеке Холкан холл лорда Лестера. Самая объемистая – «Атлантический кодекс» – состоит из 1222 переплетенных вместе страниц, перемешанных без всякой системы, под влиянием минутных увлечений, и в соответствии с настроением их автора. На одних и тех же страницах можно увидеть математические вычисления, различные эскизы, геометрические задачи, хозяйственные счета, изображение дыхательной системы человека, морские приливы и отливы, представления о работе глаза, об испарении воды с поверхности Средиземного моря, о природе града, какие-то чертежи, формулы и многое другое, до сих пор не полностью понятое ученым миром. Но единственное, что здесь можно видеть совершенно отчетливо, так это бескрайний горизонт полета мысли Леонардо, его неутолимая жажда все постичь и подвергнуть анализу.

…Вновь послышался колокольный звон, тот самый, что по приказу короля Франции сопровождал похоронную процессию. Своей завораживающей силой, неимоверной мощью и благодатной красотой, он духовно возвышал, объединял и лечил души скорбящих по навсегда покинувшему их Гению.

Глава 3

Колокола не переставали звонить, разбудив Марко утром следующего дня. Он не сразу смог понять, что это был звук будильника, электронный циферблат которого показывал 7.30 утра. Что это было? Ночные видения были настолько реалистичны! Его ломило и он чувствовал разбитость и сильную вялость, овладевшую его телом. С трудом оторвав голову от подушки, он вылез из под одеяла и медленно побрел на кухню.

Выпив стакан воды натощак, Марко тщательно почистил зубы и умылся. Он не смог изменить устоявшейся с годами привычке выпить чашечку кофе, будучи все это время погруженным в свои раздумья. Вчера вечером синоптики обещали осадки, и, как ни странно, они не ошиблись. За окном действительно было хмуро. Марко, одевшись по погоде, повязал на шею подарок мамы на День Ангела – легкий серый шарф популярной итальянской марки Tranini, сочетающий тончайшую нежную шерсть молодого ягненка и шелка.