В поисках истины - Матвей Медведев

Был поздний час, когда Марченко завершила осмотр места происшествия. К какому же выводу она пришла? Все ждали от нее ответа.

— Ну, как? — спросил начальник отделения милиции. — Что будем дальше делать?

— Ничего я вам пока не скажу. Просто не знаю. Мне надо собраться с мыслями. Давайте отложим все на завтра!

Усталая приехала она домой. Муж и сын-третьеклассник уже спали. Чтобы не будить их, Нина Федоровна не стала зажигать свет. Походила немного в темноте по комнате, легла. Но сон не приходил. В голове возникали разные мысли, и все были связаны с расследуемым преступлением...

Рано утром она уже была у себя в кабинете в прокуратуре.

У каждого следователя своя манера работы. Один, размышляя, любит стоять молча у окна. Другой ходит взад и вперед по кабинету. Третий пьет чашку за чашкой крепкий кофе. Марченко же нужно, чтобы все ее мысли были зафиксированы на бумаге. Она положила перед собой чистый лист и стала составлять перечень версий.

Закончив эту работу, Марченко пошла к начальнику следственного отдела. Это называлось «идти на доклад».

— Ну, что вы можете сказать? — спросил Алексей Дмитриевич.

— Пока очень немногое. Ясно, на мой взгляд, лишь одно: убийство совершено с корыстной целью.

— Сколько же у вас версий?

— Три... Фактически две...

— Докладывайте!

Марченко положила перед собой исписанный со всех сторон лист бумаги и, заглядывая в него, стала рассказывать.

— Убитой — сорок шесть лет. Она — бывшая преподавательница французского языка. Была дважды замужем. Второго мужа год назад похоронила — он разбился, врезавшись. на собственной машине в дерево. Первый муж жив, собирается уезжать за границу на постоянное местожительство. Виза на выезд и разрешение сменить подданство уже получены. Возможно, это он совершил преступление. Зная, что у его бывшей жены много денег и драгоценностей, мог пойти на то, чтобы ими воспользоваться. Такова версия номер один... Версия вторая. Преступление совершил механик телевизионного ателье или же иной человек, чинивший антенну. О том, что кто-то из них приходил, свидетельствуют штекер и кусок провода, найденные в ведре с мусором. И, наконец, версия третья. К преступлению причастен какой-либо уголовник. Правда, версия эта отпадает. Выяснилось, что в городе просто-напросто нет такого лица, которое было бы способно на разбойное нападение, убийство. Установлено, что мать с дочерью вели замкнутый образ жизни, ни с кем не общались, в том числе и с соседями по лестнице, никого из посторонних к себе не пускали.

— Всё? — спросил Алексей Дмитриевич.

— Всё.

— Что ж, примем ваши версии и начнем отработку. Кто из мастеров приходил в квартиру чинить антенну, вы уже установили? Отлично! Пошлем старшего следователя Владимира Борисовича Муравьева его допросить. К бывшему мужу убитой направим Николая Ефимовича Дмитриева. А вы сами...

— А я займусь тем временем допросами старшей дочери убитой и ее мужа. Они уже пришли по моему вызову.

Людмиле было 23 года. Она работала в районном отделении банка, жила отдельно от матери. Большинство знакомых считали ее красивой. У нее было нежное, правда, несколько бледное лицо, но зато на нем особенно выделялись темные выразительные глаза. Черные волнистые волосы она распускала до плеч.

Ее муж — молодой инженер Борис Фридман — производил впечатление неглупого, начитанного человека. Он то и дело смущенно поправлял очки. Пальцы у него были тонкие, длинные. Такие пальцы обычно называют музыкальными.

Людмила рассказала, что в последний раз была у матери 13 апреля. После этого ни ее, ни сестренку Эдду больше не видела. Несколько раз приходила на улицу Достоевского: звонила, стучала, но никто не открыл. Это обеспокоило ее: не случилась ли какая-нибудь беда? 19 апреля Борис решил проникнуть в квартиру. Запасся длинной толстой веревкой и хотел было спуститься по ней с пятого этажа, проникнуть в квартиру № 26 через окно, но ему отсоветовали это делать — боялись, что еще сорвется и упадет. Тогда он просверлил в двери отверстие, просунул в него руку и таким путем открыл замок.

Борис Фридман подтвердил показания своей жены. Да, все так и было, как она рассказывает.

Марченко записала их показания на машинке, дала подписать. Людмила и Борис ушли.

После их ухода Марченко разыскала старшего следователя Дмитриева, которому была поручена отработка версии номер один — допрос бывшего мужа убитой.

— Николай Ефимович, необходимо выяснить, где был и что делал этот человек тринадцатого апреля. Сразу дайте мне знать, как только что-нибудь станет известно.

Дмитриев проявил исключительную оперативность. Спустя несколько часов он уже мог сообщить:

— Полное алиби. Я нашел свидетелей. Все они показали, что интересующий нас человек весь день находился дома, никуда не отлучался ни на минуту. И вообще, разойдясь со своей первой женой в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году, он с тех пор ее ни разу не видел. Даже не знал, где она живет.

— Ясно! — ответила Марченко, хотя после того, как версия номер один отпала, яснее не стало. Наоборот, дело только больше запутывалось. — Спасибо, Николай Ефимович.

А после того как ничего не дала и версия номер два — телевизионный мастер тоже сумел доказать свою непричастность к преступлению, — Марченко подумала, что если и дальше пойдет так неудачно, дело, которое она ведет, рискует попасть в разряд «глухих».

В любой работе могут быть неудачи. Бывают они и у следователя. Но следователь переживает их, как никто другой. Да и как не понять его состояние, если опасный преступник, способный совершить новое тяжкое злодеяние, еще находится на свободе, может быть бродит где-то совсем рядом, как дикий зверь, а он, следователь, несущий ответственность перед людьми, не в силах поймать его и обезвредить. Тут есть от чего потерять покой, и надолго. Нужно иметь большое мужество, чтобы не опустить руки даже в том случае, когда уже все, казалось бы, сделано и продолжать поиски бесполезно.

Марченко снова пошла к начальнику следственного отдела.

— Мне хочется произвести еще одну проверку.

— А именно?

— Сделать обыск в квартире дочери и зятя.

— Четвертая версия?

— Нет, скорее операция по очистке совести.

— Чьей?

— Моей собственной. Просто мне хочется быть уверенной, что эти люди ни в чем не виноваты. Чтобы можно было в дальнейшем им полностью доверять...

Появление следователя и сопровождающих его лиц — инспектора уголовного розыска, понятых — в квартире на улице Правды, где жили Людмила и Борис, было встречено с недоумением. Людмила резко сказала:

— Я удивляюсь вашей бестактности, товарищ следователь. Вы пришли делать обыск в такой тяжелый для нас момент. Неужели вы всерьез полагаете, что я и мой муж можем быть причастны к этому преступлению?

— Я этого не говорю.

— Вместо того чтобы искать настоящего преступника, вы тратите время на ерунду, оскорбляете и травмируете ни в чем не повинных людей.

— Не обижайтесь, Людмила, — мягко ответила Марченко. — Поймите меня правильно. Действия следователя можно уподобить кругам на воде. От центра круги расходятся все дальше и дальше, захватывая все большее пространство. Так и в нашем следовательском деле. Мы тоже начинаем всегда с центра, с того, что ближе всего, а потом расширяем круг своих действий, охватывая ими все большее число людей. Поняли?

— Товарищ следователь прав, — вмешался Борис. — Он должен произвести обыск. Это ведь простая формальность.

— Начинайте, Иван Алексеевич, — обратилась Марченко к инспектору уголовного розыска Лаптеву. — А к вам, Борис, у меня будет все-таки вопрос: что означают эти таблички у вас на дверях?

— Вы имеете в виду эти? — чуть улыбнулся Борис, смущенно показывая на дверь комнаты. С наружной ее стороны висела табличка, на черном фоне которой золотыми буквами было начертано: «Заведующий аспирантурой», с внутренней: «Заведующий кафедрой».

— Да, эти.

— Простая студенческая шутка.

— А может быть, мечты честолюбца? Ведь в каждой шутке есть доля истины. Так, кажется, сказал какой-то философ?

Разговаривая, Марченко в то же время осматривала помещение, вещи.

Она открывала шкатулки, коробки, ящики письменного стола, перелистывала книги.

В комнату вошел Лаптев, производивший обыск в коридоре. В руках он держал деньги — три купюры по 25 рублей. На лице его отражалось удивление.

— Поглядите, Нина Федоровна, что я нашел за сбоями.

— Чьи это деньги? — спросила Марченко у присутствующих.

— Мои, — спокойно ответил Борис.

— Почему вы их держите за обоями?

— Потому что это заначка.

— Заначка? — воскликнула Людмила. — Но ведь ты этого раньше никогда не делал.

— Не волнуйся, зайка, — обратился к ней Борис. — Просто я хотел сделать тебе сюрприз. Купить что-нибудь в подарок. Ведь скоро Первое мая.