Оружейник. Тест на выживание - Олег Шовкуненко

Однако, похоже, современные зодчие с ноутбуками под мышками, с ГОСТами, СНИПами и планами городской застройки в головах совершенно не думали ни о чем подобном. Не знаю, возможно, именно поэтому их творению и не было суждено стоять века. Что там и как было, сказать не могу, но факт, как говорится, налицо – руины, которые вряд ли кто-нибудь когда-нибудь надумает восстанавливать.

Двигаясь по улице маршала Неделина, я глядел не только на дорогу. Краем глаза косился на огромное фортификационное сооружение, возведенное последними из выживших жителей Одинцова. Основной его частью стали жилые дома. Окна и двери в них заложили вплоть до третьего этажа. Но я прекрасно знал, что это не просто тонкая кладка в два кирпича. Все помещения, которые имели наружные стены, будь то комнаты жилых квартир, лестничные клетки, подъезды или пристроенные магазины, до потолка заполнили землей и битым кирпичом. Балконы и лоджии на нижних этажах уничтожили. После такой переделки ограждающие периметр здания стали напоминать стены неприступной крепости, над которыми нависло несколько этажей, сплошь усеянных первоклассными огневыми точками. Жаль только, что занять их по большей части было некому.

Для укрепления зданий люди потратили немало сил, однако основной проблемой стали пространства между ними. Вначале их перегородили баррикадами. В ход шло все подряд – от старых автомобилей, столбов, труб, стволов мертвых деревьев до мебели и домашней утвари. На первых порах баррикады достойно выполняли свою функцию и сдерживали зверье, норовившее проникнуть внутрь охраняемого периметра. Правда, для этого на каждой из баррикад доводилось постоянно держать отряд человек в двадцать-тридцать. Но время шло, зверья становилось всё больше и больше. Откуда-то с северо-запада пришли стаи кентавров, и один за другим последовали два прорыва.

Помню, я приехал после второго. Внутри весь лагерь был залит кровью и усыпан трупами людей и многоногих тварей. Отбиться тогда так и не удалось. Уцелели лишь те, кто спрятался и пересидел опасность в главном убежище и других укрепленных подвалах под домами. Честно говоря, тогда я подумал, что этому поселению пришел конец. Но Томас Крайчек был совсем другого мнения. Он сагитировал объединиться людей из маленького лагеря в Галицине. И когда те перебрались в Одинцово, начал на месте баррикад строить стены. Поселенцам очень повезло, что в те времена в городе было еще не так опасно, как сейчас. Молодым одинцовцам удалось с минимальными человеческими потерями перетащить в лагерь стройматериалы из городских складов и магазинов. Кирпич добывали прямо на месте, разбирая соседние жилые дома. Что и говорить, работа титаническая и, самое ужасное, – каторжная и опасная, но люди ее сделали. Сделали, так как прекрасно понимали, что другого выхода у них просто нет.

Длинная девятиэтажка, защищающая лагерь с северо-востока, закончилась, и моим глазам открылась как раз та самая стена, которую переселенцы возвели первой. Она была совсем короткой, всего метров двадцать пять – тридцать. Смычка соединяла девятиэтажный дом на улице Неделина с двенадцатиэтажным зданием, которое стояло перпендикулярно и являлось главным защитным бастионом на пути с северо-запада. В основание стены заложили фундаментные блоки, столбы, перемычки и прочие железобетонные конструкции, которые поддавались погрузке и транспортировке с помощью имевшихся у поселенцев примитивных механизмов. На бетонную подушку легло пять метров кирпича. Толщиной заграждение получилось метра три и вполне могло остановить даже тяжелый танк. На стене натянули колючую проволоку, поставили фонари и разместили несколько огневых точек. В угловой, обеспечивающей обстрел градусов этак на двести пятьдесят, виднелся ствол крупнокалиберного «Утеса». Этот пулемет Крайчеку привез я. Сам устанавливал и пристреливал.

Когда мы завернули за угол, Пашка попросил:

– Дядя Максим, а можно я высунусь из люка?

– Давай! – Я понял, что пацану уж больно хочется промчаться на БТР под завистливыми взглядами стоявших на стене часовых.

– Только пялься не на одну лишь стену. Следи за руинами справа, – строго приказала брату Лиза.

– Не учи ученого! – крикнул Пашка и тут же вылез наружу. Он уселся на край люка, так что внутри БТР остались лишь его болтающиеся ноги.

– Непоседа, – я кивнул головой в сторону мальчишки. – Наверное, хлопот с ним полно?

Мне припомнился мой собственный сын, когда ему было пятнадцать. Сейчас мне казалось, что мы ссорились буквально через день, а в конце каждой недели он появлялся с разбитой губой или фингалом под глазом. Как давно это было! Кажется, прошло не пять лет, а целая вечность.

– Да, так… не очень много, – оторвала меня от воспоминаний Лиза.

– Что «не очень»? – не сразу врубился я.

– Хлопот, говорю, не очень много. Пашка вполне самостоятельный и может постоять за себя. Это я так… по привычке его одергиваю. – Тут девушка понизила голос и, придвинувшись ко мне поближе, спросила: – Ну, а как насчет моей просьбы? Патронами я у вас разживусь?

Я все еще вспоминал сына, невольно сравнивал его с Пашкой, поэтому, естественно, замешкался с ответом.

Лиза, очевидно, решила: я молчу потому, что никак не прикину цену.

– У меня есть две банки сгущенки. Каждая пойдет за десять патронов. – Заметив, что я продолжаю молчать, девчонка поспешила уступить: – Ладно, за пять. Где же я еще такие патроны возьму?

– Ну ты даешь! Нужна мне твоя сгущенка, – я постарался выглядеть строго, можно даже сказать грозно, хотя не скрою, слюну все же проглотил. – А с патронами разберемся.

 Я тут же стал припоминать где у меня валяются боеприпасы 7,62×54, а то расснаряжать набитую вручную ленту для ПКТ как-то не очень хотелось. В ведре точно есть. В него я ссыпал все остатки из коробок или патроны, которые где-то и когда-то подбирал.

– Максим Григорьевич, я прекрасно понимаю, что вы хотите другой платы, – Лиза зашептала совсем тихо. Ее голос был едва различим на фоне рокота мотора. – Я могу, я не целка какая-нибудь, мне не впервой. Только тогда пятнадцать патронов дадите, ладно?

Я так резко затормозил, что девчонка чуть не слетела со своего сиденья, а Пашкины ноги ударились о стальной потолок. Ни слова не говоря, я обернулся к перепуганной Лизе. Внутри все клокотало. И находись девчонка чуток поближе, я бы не удержался и залепил ей хорошенькую оплеуху. Или нет, для оплеухи эта соплячка еще не доросла. Снял бы ремень и врезал по заднице. Кстати, задница у нее вроде ничего, кругленькая такая… Тьфу ты, черт, старый козел, куда это меня понесло! Отвлекшись на мгновение, я растерял большую часть своего гнева. Однако и той, что осталось, вполне хватило, чтобы как следует напугать Лизу.