Ветер над берегом: Вторая книга стихов - Александр Цыганков

Просто собрал под ними добро и зло.

Этим и ближе многим одна картина:

Помнишь, в овальной раме – Петровский флот?

Алый парус – не выдумка в прозе Грина.

Нет ничего прекраснее, чем восход!

Выйди к солёным брызгам в туманной рани,

Пеной морскою выстели место встреч.

Пусть беломорным облаком из гортани

Кроет простое слово крутую речь,

Как закалялось войско в полях пластида:

«Мы не рабы, Щелкунчик! Смелее в бой!»

Дальше звучало что-то из Феогнида,

И на фрагменты эхо порвал прибой.

10.2004

Музыка

Бетховен – море. Моцарт – ветер,

В простор, сорвавшийся со скал.

И Григ – как айсберг в лунном свете,

И Бах – мерцающий астрал.

Любая музыка – как мера,

Разобранная тишина —

От лёгких выпадов Глиэра

До приступов Бородина.

5.2004

Бриз

Т. Хейердалу

Тур – повелитель дождей…

(сканд. миф.)

Тебе, кто строил флот из тростника,

От скал и фьордов северного моря —

Вой раковины, пенье ветерка И ропот этих строчек, ветру вторя.

Земной поклон. По имени ты бог.

Что может быть бездонней ливня с морем?

Как выдумал ты это, как ты смог —

Пройти свой путь мифическим героем?

Теперь уже навек и птичий крик,

И шторма рёв прикованы к причалу.

Ты оставляешь мира материк —

Уходишь в запредельную Валгаллу.

Не флот, а Млечный Путь из кораблей

Тебе сопровожденьем в небосводе.

От серых скал Норвегии твоей

Разносят ветры песнь о мореходе.

4.2002

Дома и реки

Дома и реки. Пустыри.

Просторы мира в дельте звёздной

Разветвлены, как словари От А до Я.

Картина бронзой Обрамлена навек.

Вдали Любой пустяк облагорожен,

Как станет сталью прах земли

И словом – звук. Клинок из ножен

Ещё сверкнёт. Дома. Вода.

Как пальцы, реки в дельте века.

Из глины строят города,

И город лепит человека.

И пустыри – как чистый дух —

Как незаполненные соты —

Их настораживают слух

И время складывают в ноты.

2.2004

Наваждение

Не первый гром – последний снег

В старинном Томске. Воскресенье.

Прохожих сутолока, бег…

Не наводненье – наважденье!

И как бы высечь без затей

Огонь из спичек отсыревших —

Подслушать бравых рифмачей,

Слегка поддать уже успевших,

Предвосхищая за игрой

И вдохновенье, и удачу —

Чтоб снова летнею порой

Найти заброшенную дачу

И просто жить в лесу, в глуши,

Вдали от сутолоки, бега…

Чинить свои карандаши

И рисовать явленье снега!

О вечном думать в тишине

И на дороге с неизвестным

О времени и о стране

Судить на диалекте местном.

5.2000

Весенние эпиграфы

Всё та же Томь…

Г. Батеньков

И Батюшкова мне противна спесь…

О. Мандельштам

И снова берег. Томь всё та же.

Но вид изысканней, чем там,

Где образ первого пейзажа

Творил я с горем пополам.

Здесь небо выше. Пусть фактура

Рельефа смазана слегка,

Старинная архитектура

Не попирает облака.

Всё соразмерней, утончённей —

И церкви стать, и шпилек ход.

Течёт рекой народ учёный.

Весна! И трогается лёд!

Какое зрелище… О Боже!

Какие люди! Что за смесь?!

Всё та же Томь, и берег тот же —

И к месту Батюшкова спесь…

5.2003

Город

Начало города – есть Храм,

О чём не всякий город знает.

Дают названья городам,

Но только праведник спасает.

Начало города – есть Дом,

Как часть его и город в целом,

Живущий собственным мирком,

И мир, открытый всем пределам.

Начало города – есть Сад,

С дождём, разлившимся по древу,

Где тишина и листопад

Не искушали только Еву.

И Храм, растущий в высоту,

И Дом, смотрящий в мир из Сада,

Осмысливают пустоту,

Как слух пространство звукоряда.

Как росчерк зодчего, эскиз,

Его судьба неизъяснима.

Начало города – каприз,

Как формула Москвы и Рима.

Томск – 9.2001

Воскресенье

Густели тени в старых клёнах.

Художник рисовал портреты

Детей и дам самовлюблённых,

И прочих, – наблюдал приметы.

Неторопливо горожане,

В воскресный день, в разгаре лета,

Всходили – словно прихожане

По светлым лестницам.

Поэта Кумир средь шума городского

Краснел на камне. Было жарко.

Под гордым ликом полубога

Взлетал автограф, как ремарка

Под рукописными листами.

И город вёл к своим началам

И – словно строчками – дворами

Выстраивался по кварталам.

Как незаконченный Онегин,

Слонялся троечник с филфака,

С ним рядом дева, словно в неге,

С таким же знаком Зодиака

На тонкой шее – этой паре

Открылось множество диковин.

Осанился на тротуаре

Воскресный полдень – часом ровен.

И свет уже совсем без меры

Пылал, врывался на задворки.

Распахивались интерьеры —

И воздух заполнял потёмки.

Дышало солнце. Капли мёда

Стекали в улицы по сфере.

И всех важней среди народа

Казался нищий в летнем сквере.

И пресловутое значенье

Великих дат и праздных чисел

Опровергалось как ученье,

Как с детства выученный смысл.

6.2003

Сад камней

Поэты нарекают именами

Все камни, что отвергнуты, рядами

Слагая камни в строфы площадей.

Поэзия – всемирный сад камней.

Бегут века. В саду растут скульптуры,

И льётся позолота с верхотуры.

Садовники стригут кудрявый куст:

Чем ниже он, тем выше златоуст.

Поэзия заложена в карьере —

В труде каменотеса на пленэре.

И камень в основании дорог,

Отвергнутый строителями…

Бог Слова не называет. Словом, вещи

Имеют образ верный, то есть вещий.

Разбрасывают ветры звуки дней.

Летит листва, шумит среди камней.

6.2003

Из «Лесной тетради»

Кого благодарить за ремесло

И чёрную избу под небесами?

В какую глушь, однако, занесло!

Не выразить ни прозой, ни стихами.

Кого за эту жизнь благодарить,

За веру в неделимую триаду,

За то, что можно просто покурить,

Прогуливая день по листопаду?

Увы, не повторю: «За всё тебя…»

И не скажу, что вовсе не обязан,

Но всё-таки, судьбе благодаря,

Я к местности действительно привязан —

И к Родине, как школьник, наизусть

Цитирую одно стихотворенье:

Прочти во мне возвышенную грусть,

Продли в душе прекрасное мгновенье!

Басандайка – 6.1998

Тропинка

Разбросанных корней паучья сеть

И блики на тропе. Над головой

Осенний свет, разбавленный водой,

Прочитанный, как – петь или не петь?

Какая сила в недрах сентября!

Всё звонче цвет. Прозрачней небосклон.

Короче дни. И времени урон

Окрашивает лист календаря.

Так вейся по тропе – смотри и пой!

Читай с листа. Прослеживай сюжет

От падшего к прекрасному. В нём нет

Случайного. Проникнись немотой.

И в тишине, когда печаль светла,

Уймётся страсть. Откроется река.

И с берегом сольются облака —

В какую даль тропинка завела!

9.2003

Октябрь

…уж наступил.

А. С. Пушкин

В лиловом жёлтое. Светло и тихо.

На синем золото. Немного дико,

Но самостийно. Окраина души.

Смотри в простор. Остри карандаши.

У ног листва. Вверху курлы-курлы…

Собрались в стаю, значит – не орлы.

Река в пернатой ряби. Жемчуга.

В лиловом жёлтые здесь берега.

На синем золото. Букет вранья.

Не уследить за сменою тряпья.

Но всё-таки редеет этот лес.

Сезон открыт. Ружьё наперевес.

И здесь верней не кисть, а мастихин —

В отечестве трепещущих осин.

У ног – тень звонницы. Упала ниц.

Вверху кириллица крикливых птиц.

10.2003

Осень

Всё прозрачнее осень, всё тише.

Только миг – и снега зашуршат.

Словно матовым облаком свыше

Снизойдёт на леса снегопад,

Золотые осыплет деревья

И покроет просторы земли.

Словно листья, сгорают мгновенья

В этой тихой прозрачной дали.

9.2003

Зима. Старый Томск

Торжественно. Зима и терема.

Лежат снега на островерхих скатах.

И все вокруг – деревья и дома —

Как рыцари в заледенелых латах.

Узорочье. Особый колорит.

В окошках тёплый свет. Предновогодний

Настрой во всём. Звезда с небес летит.

И тополь на углу, как посторонний,

Вечерней краской быта озарён.

Какой здесь век? Которое столетье?

Смешение народов и времён,

И снег предполагает что-то третье.

12.2003

Мороз

Обледенели эшафоты.

Что делать? Впрочем, поделом,

Что я страдаю от зевоты

За полированным столом.

Как Чернышевский, я в порыве,