Синоптик - Северин Подольский

– В его ближайшее окружение входит некто по имени Марат Казимирович Пинько – Кит пододвинул в сторону хозяина офиса свой стакан, решив снова промочить пересохшее горло.

– Ха! Полковник Пинько? Так он же на пенсии! – проявил неплохую осведомленность координатор распространения информационных ресурсов.

«А непрост, этот Робин Гуд» – про себя подумал Кит Бейтс, по-новому посмотрев на своего коллегу.

– Так-то оно так! Но вся их компания, по нашим данным стала опять свободно перемещаться между мирами, им кто-то в этом деле активно помогает! – Кит пододвинул к себе чашечку кофе.

– Значит, лобовая атака исключена? – разочаровано протянул Робин Гуд, за последние годы отвыкший действовать деликатно, в белых перчатках.

– Абсолютно! – Кит Бейтс имел на этот счет весьма четкие инструкции, подписанные лично директором ЦРУ.

– Неужели мы не отыщем слабое звено? – Робин Гуд сориентировался довольно быстро, пробежав по нашим анкетам, которыми располагало их всесильное ведомство.

– Мы отыщем хоть какое-то звено и обязательно сделаем его слабым – озвучил первую фазу операции Кит, развернув к себе компьютер и войдя на чью-то зашифрованную страничку в социальных сетях.

– Ось, дивись! – перешел на модный, в последнее время, украинский язык Кит.

– Кто это? – спросил Робин Гуд, рассматривая фотографию Николая Михайловича Петрича, дипломата по своей основной профессии и флориста по призванию.

– Николай Петрич, твердый орешек, но я полагаюсь на твой опыт – Кит Бейтс перед вылетом из Вашингтона, ознакомился со страничками биографии Робина Гуда, виртуоза по вербовке нестандартными методами. Будучи еще молодым стажером, тот блестяще справился со своим самым первым заданием, завербовав в Хельсинки аппаратчика из ВЛКСМ накануне распада СССР, подложив русскому в постель свою знакомую стенографистку.

– Вместе мы обязательно что-нибудь придумаем – Робин Гуд кивнул на бутылку, в которой еще оставалось немного водки.

– Думать вместе, можно, но встречаться будем только в заранее оговоренных и проверенных местах – на этот раз Кит Бейтс решительно отказался от выпивки.

– Пинько знает Вас в лицо? – догадался Робин Гуд.

– Еще как! – проворчал Кит.

– Это плохо! Тогда давай исключим и телефонную связь – любивший действовать нахрапом, на этот раз Робин решил проявить осторожность.

– О Кей! Кстати, на днях будет свежая информация от самого Шептуна, думаю, будет что обсудить. А заодно опробуем и твои явки – предложил Бейтс.

– Отлично! По четным дням встречаемся у домика первого съезда РСДРП – согласился Робин Гуд.

– А по нечетным, у городского туалета в Александровском сквере? – улыбнулся Кит Бейтс, из просмотренных отчетов зная, что это место буквально кишит его нештатными агентами.

– Длинные же у вас руки! – рассмеялся своей же шутке Робин Гуд.

– Ладно, не буду тебя отрывать от работы – Кит приподнялся со своего места, указав на большую стопку конвертов, которые до его прихода раскладывал на столе Робин Гуд.

– Как там Штаты? – спросил Бейтса хозяин офиса, когда Кит уже переступал порог. Невзирая на огромное количество разнообразных и современных средств коммуникаций, Робин Гуд, как работник старой закалки, любил получать новости из первых уст.

– А что, Штаты? Стоят Штаты! Пока у них есть такие парни, как мы с тобой! – хитро улыбнулся куратор и прежде чем раствориться среди прохожих Старовиленской улицы, помог перебраться на противоположную сторону седому как лунь немощному старику.

«А ведь тебе касатик, я никогда не верил!» – сняв парик и откинув в сторону бутафорский посох, Марат Казимирович долго смотрел вслед удалявшейся фигуре американца.

«Надо же! Полковник Пинько нарисовался!» – за тяжелыми шторами на окне своего офиса, затаил дыхание Робин Гуд…

Глава 7. Флорист

Ввиду последних событий, мы решили переселиться на Хмелевского и бдительно охранять вмурованный в фундамент дома, камень. Благо дом Андрея Дмитриевича был достаточно емким. Сара Александровна и Николь Николаевна готовили на кухне ужин.

– Они нанесут удар первыми! – Казимирович выплюнул надоевшую жвачку.

– Ты это сейчас о ком? – я был в превосходном настроении, выйдя из душа с махровым полотенцем на шее после дневной тренировки, в ходе которой, Сара Александровна показала мне один весьма хитроумный приемчик, способный блокировать атаку гораздо более мощного и быстрого неприятеля.

– Ясен перец, о ЦРУ конечно! О ком же еще! – Марат развернул очередную резинку, стараясь не смотреть на сигарету в руке Гурского.

– Значит все-таки ЦРУ – мы знали, что зашедший на огонек, семейный доктор, Анатолий Анатольевич, дожив до первых седых волос, старался относиться к этой стране более или менее лояльно, сочувствуя ее гражданам, некоторые из которых, вполне искренне считали ее оплотом демократии.

– Мы нанесем им упреждающий удар! – Раскаталин, не дожидаясь прихода Казимировича, уже успел в черновую набросать некий план.

– Не успеем, в игру включился Робин Гуд! – Марат выплюнул и вторую жвачку, лениво протянув руку к пачке чужих сигарет.

– Уже!? – одновременно воскликнули мы с Гурским.

– Насколько я знаю, этот «координатор» специализируется на вербовке иностранных граждан, подкладывая под них своих агентов – наконец, Казимирович сладко затянулся сигареткой.

– Опоздали! Я кое-что сегодня невольно подслушал, а кроме того, «увидел» благодаря своему новому дару – мое хорошее настроение, навеянное сегодняшней дневной тренировкой, улетучивалось окончательно.

– С этого места, давай поподробнее – Марат, после окончания карьеры певца, относился к моим способностям вполне серьезно.

– Утром, из соседского окна доносились недвусмысленные женские стоны, а ведь Елена, супруга Николая Михайловича вчера уехала к маме, в Новолукомль – мне было неловко озвучивать подслушанное.

– Голос узнать сможешь? – Марат достал из кармана свой навороченный смартфон.

– На сто процентов нет, но… с некоторой долей вероятности могу предположить, что он принадлежал нашей… Николь Николаевне – последние слова мне было произносить особенно тяжело.

– Неувязочка! Николай Михайлович вчера также уехал в творческую командировку. Его, как известного в республике любителя-флориста, пригласили оформить главную сцену в Слуцке – Раскаталин вспомнил, как встретил поздним вечером соседа Гурского на автовокзале.

– А при чем здесь Слуцк? – Анатолий Анатольевич не особо следил за местными новостями.

– Фестиваль «Дожынки» – Раскаталин протянул доктору газету двухнедельной давности.

– Андрей Дмитриевич, ты же реставрируешь соседям камин, кто же там мог шуршать этим утром – Пинько пристально посмотрел на Гурского.

– Не знаю – опустил глаза Андрей, и мне показалось, что его ответ был не совсем искренним.

– Срочно едем в Слуцк! – Пинько решительно поднялся из-за стола, на котором стараниями наших помощниц, уже стала появляться первая еда.

– Зачем? – изогнулась красивой дугой бровь на загорелом личике Николь.

– Вы, девчонки, с доктором остаетесь здесь, сторожить камень! – вместо ответа, Марат на ходу ухватил поджаренное куриное бедро и устремился к выходу.

– Я, вообще-то, женат! – Анатолий Анатольевич, засобирался было с нами.

– Вообще-то, мы оставляем тебя сторожить камень! – с нажимом на два последних слова, повторил Казимирович.

Найти главную сцену предстоящего торжества в небольшом и компактном городке, нам не составило большого труда. Николай трудился у подножия огромной сцены уже увитой плющом и виноградом. Сейчас он расставлял вдоль сцены разноцветные снопики сушеного и крашеного льна.

Настроив свои инструменты, музыканты отошли перекурить, и мы временно притаились за огромными акустическими системами, стараясь пока оставаться незамеченными, так как около нашего Николая Михайловича суетилась незнакомая девушка в белорусском национальном костюме.

«Ты гений, Коленька!» – ворковала незнакомка, и мы поняли, что опоздали. Вездесущий Робин Гуд, хоть не на много, но все, же опередил нас.

– Тебе не кажется, Марат, что девушка говорит с акцентом? – Раскаталин пытался протянуть привязанный скотчем к палке диктофон в узкую щель между колонками, поближе к нашему флористу.

– Это польский акцент – согласился с ним Пинько, хотя мне показалось, что девушка была чешкой, но я решил не спорить, так как это было вовсе не принципиально.

– Наши западнославянские братья давно и зачарованно ублажают свой слух звуками американской дудки – проворчал Марат Казимирович.

– А ты хотел, чтобы они плясали под балалайку? И вообще, с музыкальными вкусами не спорят – возразил Гурский, который до сих пор тащился от Пегги Ли, Бина Кросби, не говоря уже о Луи Армстронге.

– Сравнил! Саксофон и дешевую дудку! – скривил губы в презрительной усмешке Раскаталин.