Наряд. Книга II. Южный крест - Ярослав Калака

– Не стоит. Это был протей.

– Кто?

– Протей. Они слепые. Но могут чувствовать свет кожей. Вреда от них никакого, а ещё знаешь что интересно? Они могут и рожать детёнышей, и откладывать яйца.

– Ух ты.

– Ага. Рыбин говорит, что, скорее всего, они личинки каких-то давным-давно вымерших громадных хвостатых амфибий. И их щитовидкам не хватает определённых микроэлементов, чтобы запустился естественный механизм, который превратил бы их в хвостатых чудовищ. Правда, занятно?

– Ага, – ответил я. – Давай я погребу?

– А ты умеешь?

– Не очень.

– Тогда лучше покатаешься потом. Мы сейчас торопимся, да и потом, насколько я поняла, ты хочешь есть.

– Хорошо. А озеро глубокое?

– Это да.

– У вас их что, много?

– Много. И кстати, в некоторых можно купаться. Вода подогревается геотермальными источниками.

– Ты шутишь?

– Нет, правда. У нас тут есть один аквалангист, потом познакомишься, подполковник Громаков, так он частенько любит исследовать какое-нибудь из озёр.

– А в этом какая температура?

– 15 градусов, если я правильно помню.

– А какая температура воздуха вообще в 13-м окончании?

– В 47-м, то есть здесь, у нас, двенадцать градусов круглый год. В остальных окончаниях просто не знаю. Если она и отличается от нашей, то ненамного – не думаю, что более чем на пять градусов. Кстати, как тебе наш знаменитый прозрачный плац в Яштыре?

– Ваш разлом называется Яштырем?

– Вообще-то, его настоящее название – Куар-Древо, но мы чаще зовём его Яштырем.

– Куар-Древо? Откуда такое дурацкое название?

– Это всё наш Рыбин расшифровал. Сказал, что наши предки звали разлом именно так.

– А кто такой Рыбин?

– Учёный. Начальник фракции РАГ – расчётно-аналитической группы 13-го окончания. Ну и как все гении, он, конечно, слегка не в себе, но в меру – самую малость. У нашего окончания тоже есть своя расчётно-аналитическая группа, но в ней все нормальные и поэтому скучные. Со временем перезнакомишься и с теми и с другими. Ты же КПшник. Тебе положено знать всех.

– Кстати, пол, в смысле плац – просто атас!

– Понравился?

– Я просто высоты боюсь панически.

– Это плохо. По Яштырю придётся лазить как макака. Часто бывает так, что обходных путей, даже длинных, просто не будет. Особенно теперь, когда укреп-уровни соединены между собой только одним порталом.

К этому времени мы переплыли озеро, и затащили на берег лодку.

– Кстати, Митя, ты запоминаешь, как мы идём?

– Да, стараюсь.

– Запоминай обязательно. Когда ты попадёшь на командный пункт, сначала тебя начнут натаскивать на курьера. Это потом наступит счастливый день, когда ты заступишь на своё первое дежурство оперативным дежурным 47-го окончания. А пока тебе придётся за русалию наматывать в буквальном смысле десятки километров на своих ногах. Да и с тобой я смогу ходить только сегодня. Уже завтра ты пойдёшь на службу самостоятельно.

– Ясно. А Яштырь глубокий?

– Да, очень.

В следующем от причала зале мы наткнулись на человека, мирно и любезно разговаривавшего с Алиной. Казалось, что его ХБ выцвела, когда я ещё не родился. Тем не менее, её погоны украшали две больших звезды с каждой стороны. По тому, как щёки подполковника висели, словно спущенные флаги, на своих местах, было нетрудно догадаться, что раньше их хозяин был полным.

– Здравия желаем, товарищ подполковник, – поздоровалась с ним Валерия.

– А, Корнышева? Привет! – ответил он.

Его маленькие кабаньи глазки изучающе забегали по нам. Мартыненко фыркнула.

– Это, что ли, и есть новый КПшник? Ну, здравствуй, курсант, – и он протянул мне руку, которую я пожал.

– Он самый, Константин Петрович, – язвительно вставила Алина.

– Разве спрашивали тебя? – парировала Лера.

– Ну не ссорьтесь, девочки! – проговорил подполковник. – Ну сколько можно! А тебя ждём, – повернулся он ко мне. – Только на зачётах пощады не жди, – я тебя предупредил!

– Это кто? – спросил я, когда мы отошли. – И что ещё за зачёты?

– Это Русаков. Он начальник штурманского отдела. Короче, это ваши непосредственные конкуренты. Но перед тем как ты станешь и полноценным курьером, и действующим оперативным дежурным, вы сдаёте так называемый допуск, состоящий из зачётов. В том числе и ему.

Как известно, за беседой время течёт незаметно. Наверное, поэтому мне показалось, что залы из красноватой породы с белыми прожилками были пройдены скоро. На портале нам в книжки поставили печати. Тем же самым путём, каким мы пришли сюда с Мартыненко, мы возвращались обратно с Корнышевой.

– Лера, а как называется укреп-уровень, на котором мы только что были?

– Клеть.

– А этот?

– Аркс.

Путь, пролегавший через коридоры из коричневых булыжников, мы прошли тоже быстро. Конечно, было легче – ведь на многочисленных лестницах мы теперь спускались, а не наоборот. На маленькой площади с колодцем остановились, чтобы попить. Сразу же после нас пришла утолить жажду группа молодых людей, которые, приветливо улыбаясь, здоровались с Лерой и знакомились со мной. Правда, их было слишком много, чтобы я кого-нибудь запомнил.

– Так, – переводя дух, сказала моя проводница, – надо идти так, чтобы ты потом самостоятельно не заблудился. Или хотя бы не сразу заблудился. То есть, – задумчиво продолжила она, – через Яштырь. Говоришь, боишься высоты?

– Да.

– Ну, тогда научишься Родину любить.

И мы, развернувшись спиной к колодцу, вошли в широкий коридор пещеры, которую я из-за обилия мишеней и тренирующихся по ним стрелков прозвал про себя Аллеей лучников.

– Знаешь, как называется эта пещера, Митя?

– Аллеей лучников?

– Подошло бы, но нет. Аллеей одиннадцати рук.

– Наверное, потому что маленьких боковых ходов по количеству одиннадцать?

– Точно.

Когда мы вышли к Куар-Древу, меня ждал сюрприз. Многообразие разноцветных источников света Яштыря сменили огни одного единственного – голубого цвета. Видя моё замешательство, лейтенант с улыбкой объяснила:

– Только на утреннем и вечернем построении горят все огни. А сейчас время голубых склянок – то есть утро. Так мы отмеряем время наших суток – русалий.

– Понятно, – ответил я, тоскливо глядя в бездну, которая разверзлась перед моими ногами.

– Ничего, со временем привыкнешь, – успокоила меня офицер, и мы начали спускаться. На прозрачном плацу, который деловито пересекали, как будто бы это самая обычная вещь на свете, спешащие по своим делам люди, мы подошли к краю, и, пройдя вдоль каменной громады Куар-Древа, вышли к месту, где в специальный проём между прозрачным полом и стеной уходила вниз верёвочная лестница. В какой-то момент моё сердце ёкнуло, и было готово выпрыгнуть из груди. В глазах потемнело. Я прикоснулся к канату лестницы и стал медленно успокаиваться, к счастью, моя провожатая как раз в это время отвлеклась на содержимое своих карманов. Постепенно я пришёл в себя.

– Я первая.

– Давай.

– Только не смотри вниз, хорошо? Нам неглубоко, тут рядом.

– Ладно.

– Смотри, шапку не оброни, с формой у нас туго.

– Не оброню.

Спускались мы действительно недолго. Вслед за девушкой я воспользовался громадной вертикальной скобой, для того чтобы соскочить с лестницы в грот, освещённый факелами. Теперь прозрачный пол был не под нами, а нависал сверху, отчего было немного непривычно, хотя, с другой стороны, когда это я успел привыкнуть, что он внизу?

– Таких проёмов, ну, между полом и стеной Яштыря, много, видел?

– Не успел.

– Но после того как вышел приказ оставить между каждыми двумя укреп-уровнями Креста только по одному порталу, из других проёмов убрали лестницы и скобы. Так что осторожнее. Лестница только здесь, запомни.

– Запомнил.

– Хорошо, пошли, вот и портал.

После того как отметились, и я узнал, что наш путь в настоящее время пролегает по укреп-уровню со смешным для моих ушей названием Улей, мы снова оказались в естественной пещере. На меня опять накатила волна слабости, и я уже начал всерьёз подумывать над тем, не стоит ли попросить у моей новой знакомой пощады, для того чтобы остановиться где-нибудь на перекур. «Кстати, – отметил я про себя, – как же хочется курить!» В госпитале мне не разрешали и не давали сигарет, а теперь я не знал, как их раздобыть, а спросить стеснялся.

– Смотри, – сказала Валерия после того как мы подошли к месту, где наш ход распадался сразу на три коридора, – это место называется Троеперстница. Запоминай: левый проход поднимается вверх, правый спускается вниз, а средний остаётся на месте… Кстати, он нам и нужен. Пройдёт время, и ты, как и все, научишься использовать самые короткие пути. А пока твёрдо запомни: самый короткий путь – это самый известный. 13-е окончание огромно, его можно изучать годами, даже десятилетиями, но так и не знать до конца. Кстати, я серьёзно.