Ведьма с Лайм-стрит - Дэвид Джаэр

Но больше остальных он восхищался Эватимой – за ее непостижимые умения. По слухам, она могла останавливать сердце и контролировать кровообращение. Эватима сама заявляла, что имунна ко всем смертельным заболеваниям и не чувствует боли. К изумлению Комитета чикагских врачей, она совершенно спокойно протыкала булавкой щеку и вонзала иголки глубоко в предплечье. Она впервые встретилась с Гудини в Чикаго, где тогда проходила Всемирная выставка, и, хотя их романтические отношения так и не сложились, он был потрясен ее загадочными способностями и обаянием.

– Никогда в жизни я не испытывала боли, – говорила она журналистам. – Я даже не знаю, что это за ощущение. И я всегда счастлива, меня никогда не охватывает грусть.

Казалось, ничто не способно огорчить ее. Оккультисты считали, что Эватима Тардо развила в себе способность переключаться с физического тела на астральное, поэтому ее сознание, пребывавшее в астральном теле, не испытывало мук, которым подвергалось физическое. Гудини тоже хотел научиться покидать физическое тело, но в конце концов осознал, что и Эватима Тардо уязвима. Оказалось, что она была способна защититься от яда кобры и тарантула, но не сумела спастись от ревнивого любовника. И когда этот любовник, представитель опаснейшего вида на земле, увидел ее в ресторане в Мемфисе целующейся с другим мужчиной, он застрелил и ее, и ее новую пассию из револьвера «Ремингтон», а потом пустил себе пулю в висок, отправившись за ними в тот край, где нет цирковых шатров и молчат уличные зазывалы.

Любовь фокусника

Гудини стал посещать профессиональных медиумов как раз тогда, когда выступал на «выставках диковинок». На спиритических сеансах, куда он приходил со скорбящей матерью, он пытался вступить в контакт с духом Меера Шамуэля, некогда верившего в общение с мертвыми. Гудини заложил в ломбарде часы покойного отца, чтобы оплатить работу медиумов, но сообщения, полученные ими из «загробного мира» оказались пустыми сентиментальными банальностями. Он слышал какую-то чушь, изрекаемую медиумом, а вовсе не слова Меера Шамуэля. Разочаровывающие результаты, не говоря уже о встречах Гудини с самозваными медиумами в бродячих цирках, убедили его в том, что настоящих медиумов не существует. Он многое повидал на своем веку, но ни одно «чудо» не осталось для него необъяснимым.

Все это случилось за двадцать лет до кошмарной войны, после которой почтенные британцы Лодж и Дойл горячо убеждали публику в научности спиритуалистического движения. Когда Гудини был молод, спиритические сеансы порицались обществом не меньше, чем внебрачные любовные связи. Медиумы часто рекламировали свои услуги в газете «Нью-Йорк Геральд», и Гудини подозревал, что их деятельность является прикрытием для проституции, мошенничества с якобы «изменившей» женой, при котором «муж» вымогает деньги, чтобы избежать скандала, и других афер. Но как раз в то время, когда Гудини утратил веру в спиритизм, он повстречал особенную девушку, которая относилась к спиритуализму иначе. Она готова была поверить в любую сказку о ведьмах.

Бесс Ранер, восемнадцатилетняя девушка из Бруклина, была по происхождению немкой. С Гудини ее познакомил в одном мюзик-холле его брат, Дэш Гудини, партнер Гарри по фокусам. Хотя Гарри был всего на год старше нее, он считал, что должен защитить ее от своего грубоватого окружения, в том числе от здоровяка Дэша, на фоне которого Бесс казалась совсем крохотной: она весила всего сорок один килограмм, да еще и одевалась как ребенок. В голосе Бесс слышался обворожительный акцент, а огромные голубые глаза смотрели на мир столь наивно, что казалось, будто она тут же потеряется без присмотра взрослых. Она работала белошвейкой в мастерской и пела в группе «Флорал систерс». Правда, учитывая, что ее группа в основном выступала в пивных на улице Бауэри, вся ее невинность, вероятно, была напускной. Однажды она в шутку заявила, что продала свою невинность за апельсин – большего нищий Гудини ей предложить не мог. Как бы то ни было, его ухаживания не были долгими: уже через пару недель они обменялись клятвами и втайне сыграли свадьбу в Вест-Брайтоне.

У них были веские причины скрывать свои отношения. Родители Бесс были католиками, и ее мать пришла в ужас, узнав, что дочь вышла замуж не просто за еврея, но еще и за безвестного фокусника. Сесилия Вайс же, напротив, приняла невестку-гойку с распростертыми объятиями, сказав, что отныне считает ее своей дочерью. И все же для Бесс было непросто расстаться с матерью и десятью братьями и сестрами. Она плохо знала своего супруга, и традиции семьи Вайс были для нее чуждыми. К тому же роль миссис Гудини налагала определенные обязательства – ей предстояло помогать мужу в карьере фокусника.

Гудини хотел научить Бесс изображать медиума, но для этого предстояло развеять ее страх перед черной магией. Однажды вечером он попросил ее написать имя, которое она никогда ему не говорила. Бесс написала на листе имя своего покойного отца, а потом сожгла бумагу над газовым светильником, который Гудини зажег. Следуя его указаниям, она вручила ему пепел. Гарри растер пепел по своему предплечью, и имя отца – Гебхард – проступило на его коже, будто написанное кровью. Бесс завопила от ужаса и бросилась из квартиры.

– Глупая девочка, это всего лишь фокус, – урезонивал ее Гудини, перехватив на лестнице и успокоив.

Через некоторое время он обучил ее тайнам ясновидения и престидижитации, показал, как входить в транс и предсказывать судьбу. Гарри хотел, чтобы Бесс заняла место Дэша в их представлениях и они могли выступать со спиритическими номерами, невероятно популярными в ту «эпоху водевиля». «Профессор Гудини» получал от добровольца из публики монету – и Бесс называла написанную на ней дату чеканки. Он брал визитную карточку у одного из зрителей – Бесс оглашала имя и адрес на ней. «Удивительное и таинственное представление профессора и мадам Гудини поражает воображение всех, кому посчастливилось лицезреть их изумительные номера», – писали в газетах.

Поскольку Бесс была подвижнее Дэша, Гудини усовершенствовал свой трюк «Метафорфозы». Но все равно им не хватало популярности. Три года спустя супружеская пара выступала в цирке братьев Уэлш в Пенсильвании: Гудини досталась не только роль фокусника, но и Дикаря с Борнео – чудовища в клетке, ползавшего по полу в кандалах, пока зрители бросали ему «на съедение» сигары и сигареты, а конферансье помахивал рядом с клеткой куском сырого мяса, словно поддразнивая Дикаря. С другими цирковыми группами или отдельно они выступали в округах Новой Шотландии на востоке Канады, на выставках диковинок в городах от Нью-Йорка до Чикаго и в мюзик-холлах в сердце Дикси. Супружеская пара включила в свой репертуар комедийные номера и попробовала свои силы в бурлеске и мелодраме. Но ничто, казалось, не привлекало внимания газетчиков и импресарио водевилей.

Бесс впала в уныние, к тому же ее физическое состояние ухудшилось. Когда даже приглашения на выставки диковинок начали иссякать, Гудини в поисках работы хотя бы ассистентом написал двум великим фокусникам конца девятнадцатого века – Александру Германну и Гарри Келлару. Но им он оказался не нужен. Гарри обращался в четыре главные нью-йоркские газеты, предлагая продать секреты всех своих драгоценных трюков всего за двадцать долларов. Но покупателей не нашлось. Он поместил объявление о продаже оборудования, которое использовал в своих выступлениях. Но заказов не было. Он открыл школу фокусов. За исключением одного пожилого чикагского бизнесмена, учеников не нашлось.

Отчаяние привело его в бродячий цирк лекаря-шарлатана доктора Хилла – подобные бродячие цирки считались наименее престижными из всех забав такого рода. Гудини едва хватило денег на билет на поезд в Канзас, где они присоединились к доктору Хиллу и выступали на сцене бродячего цирка, иногда давая представления в мюзик-холлах провинциальных городков. В перерывах между выступлениями фокусник продавал косметические изделия и «чудесные» эликсиры. Великий Гудини стал бродягой и аферистом. Но его многогранный талант не зачах в цирке доктора Хилла, однажды предложившего кое-что интересное. Хилл – с длинными ниспадающими на плечи волосами, наделенный даром красноречия – напоминал странствующего пророка. Он хотел изменить программу воскресных выступлений, найти что-то, что поможет стрясти чертовы деньги со зрителей побогаче. Хилл спросил, может ли Гудини провести спиритический сеанс. Уверенно улыбнувшись, фокусник ответил, что призовет духов мертвых в любом округе.

Пута спиритуалиста

«ВЕЛИКИЙ ГУДИНИ ПРОВЕДЕТ СПИРИТИЧЕСКИЙ СЕАНС У ВСЕХ НА ГЛАЗАХ В ВОСКРЕСЕНЬЕ ВЕЧЕРОМ» – такая надпись красовалась на плакатах в 1897 году, когда Гудини гастролировал по прериям. Его представление с духами мертвых базировалось на трюке братьев Дейвенпорт – легендарных фокусников, на чьих выступлениях Гарри бывал еще ребенком и видел, как они заставляют музыкальные инструменты играть, хотя к струнам и клавишам никто не прикасается. В трюке Гудини добровольцы из зрительного зала связывали его в закрытом помещении, где на столе лежали гитара, рожок и тамбурин. Гарри якобы никак не мог освободиться, чтобы дотянуться до этих инструментов, но, когда свет в комнате приглушали, фокусник начинал бормотать, призывая в помощники духов. Дверь комнаты распахивалась, и зрители видели Гудини – но не играющим на инструментах, а впустившим в себя духа!