Честь семьи Лоренцони - Донна Леон

– И фотографий тоже?

– Да, если не трудно.

– Так что, его все-таки нашли, этого Лоренцони?

– Вроде нашли, – уклончиво ответил Брунетти, а затем поспешно добавил: – Возможно, это не он.

Элеттра подняла брови и, закусив губы, покачала головой:

– Бедный парень. Бедные родители…

С минуту оба помолчали. Потом она осведомилась:

– А вы видели, как он выступал по телевизору? Я имею в виду его отца.

– Нет, не видел. – Брунетти уже не помнил, почему он тогда пропустил это выступление, но был точно уверен, что не видел отца Роберто.

– Его тогда загримировали, ну совсем как профессионального диктора. Уж я-то разбираюсь в таких вещах. Помню, я удивилась тогда, как в подобной ситуации кто-то способен волноваться о том, как человек выглядит.

– Ну и как он вам показался?

Элеттра задумалась.

– Было видно, что он пал духом. Потерял всякую надежду. Я в этом абсолютно уверена. Что бы он там ни говорил, он заранее знал, что ничего из этого не выйдет. Он был…

– В отчаянии? – переспросил Брунетти.

– Я знала, что вы так и подумаете. – Она отвернулась и помолчала. – Нет. Просто… Будто он смирился… Будто заранее знал о том, что должно произойти и что он ничего не сможет изменить. – Она снова посмотрела на Брунетти и улыбнулась, пожав плечами. – Прошу прощения, если неудачно выразилась. Если бы вы его видели собственными глазами, вы бы поняли, что я имею в виду.

– А это возможно? Достать копию записи выступления?

– Думаю, что она до сих пор хранится на канале RAI. Я попытаюсь позвонить одному моему знакомому в Риме; может, ему удастся раздобыть копию.

– Одному знакомому? – Брунетти иногда казалось, что во всей Италии днем с огнем не найти мужчину в возрасте от двадцати одного до пятидесяти лет, с кем бы не была знакома синьорина Элеттра.

– Ну… На самом деле это знакомый Барбары, ее старый поклонник. Он работает на канале RAI, в отделе новостей. Когда-то они вместе защищали диплом.

– Значит, он тоже врач?

– Да, у него есть медицинская степень, но сомневаюсь, что он когда-либо практиковал. Его отец работает на этом канале, так что как только он окончил университет, ему сразу же предложили там место. Поскольку они в любой момент могут сослаться на его медицинскую степень, он выступает в качестве медицинского консультанта. Вы же знаете, как это бывает: когда по телевизору идет какая-нибудь передача о новой диете или о пользе загара, они приглашают врача, чтобы мы с вами не сомневались в том, о чем они болтают. Иногда у него даже берут интервью. Доктор Чезаре Беллини вещает с телеэкрана о последних достижениях медицины!

– Сколько же лет он проучился на медицинском факультете?

– По-моему, семь, столько же, сколько и Барбара.

– И все ради того, чтобы лишний раз порассуждать о пользе загара?

На ее лице снова мелькнула улыбка.

– Врачей и так слишком много. Ему еще повезло, что он нашел работу. К тому же ему нравится жить в Риме.

– Ладно, свяжитесь с ним, если не трудно.

– Непременно, Dottore, и я принесу вам копии документов, как только смогу.

Брунетти заметил, что она хочет еще что-то сказать.

– Да?

– Если вы собираетесь возобновить расследование по этому делу, не стоит ли заказать копию и для вице-квесторе?

– Не будем забегать вперед, – уклончиво ответил Брунетти. – О возобновлении расследования речи пока не было, так что одной копии, по-моему, будет вполне достаточно.

– Хорошо, Dottore, – бесстрастно сказала Элеттра, – я прослежу за тем, чтобы оригиналы были возвращены обратно в архив.

– Большое спасибо.

– Затем я попытаюсь связаться с Чезаре.

– Спасибо, синьорина, – поблагодарил Брунетти и вернулся к себе в кабинет, размышляя о стране, в которой слишком много врачей и где с каждым годом все трудней и трудней найти хорошего плотника или сапожника.

5

Хотя Брунетти не был лично знаком с комиссаром, возглавлявшим расследование дела в Тревизо, он хорошо запомнил комиссара Джанпьеро Ламу, ответственного за следственные мероприятия, проводимые в венецианском управлении полиции. Лама, уроженец Рима, который еще у себя в Тревизо прославился благодаря тому, что арестовал и отправил за решетку одного известного мафиози, прибыл в Венецию ровно за два года до своего повышения. Потом, получив должность вице-квесторе, он был переведен в Милан, где, как надеялся Брунетти, и пребывал до сих пор.

И хотя они с Брунетти работали вместе, впечатления друг от друга остались не самые радужные. Лама находил, что его коллега слишком нерешителен в том, что касается поимки преступников; в этом деле нужен риск, а он не способен рисковать. К тому же Лама был твердо уверен, что закон зачастую можно обойти, а иногда и нарушить, если это необходимо в интересах следствия. И не раз так бывало, что арестованные им лица были впоследствии отпущены в связи с нарушением следственного протокола, выявленного в магистратуре. Но, как это часто бывает, после того, как Лама взялся за это дело, никто и не думал обвинять его в нарушении закона, повлекшем за собой ложное обвинение непричастного к делу лица. Наоборот, его подчас напускная отвага, его бесстрашие только способствовали его карьере, помогая ему подниматься все выше и выше по служебной лестнице.

Брунетти вспомнил, что Лама допрашивал подругу Роберто, а значит, именно он проигнорировал ее предположение (а также предположение его отца) о чьей-то злой шутке. А если даже и поинтересовался этим, то позабыл занести их слова в протокол допроса.

Брунетти снова принялся делать пометки на конверте. На этот раз он составлял список людей, которые могли бы сообщить ему что-то новое; пусть даже не о самом похищении, но хотя бы о семье Лоренцони. Список возглавлял его тесть, граф Орацио Фальер. Если кто-нибудь в Венеции когда-либо и достигал заоблачных высот, используя благородное происхождение, богатство и деловые связи, это был не кто иной, как граф Орацио.

Появление синьорины Элеттры прервало ход его мыслей.

– Я только что позвонила Чезаре, – сообщила она, кладя на стол увесистую папку, – он заглянул в компьютер и нашел все, что нужно, так что, по его словам, раздобыть копию выступления не составит труда. Он пришлет ее с курьером сегодня, во второй половине дня. – Прежде чем Брунетти удалось вставить слово, она добавила: – Это вовсе не моя заслуга, Dottore. Он сказал, что приедет в Венецию через месяц, и я подозреваю, что он решил использовать наш разговор как предлог, чтобы повидаться с Барбарой.

– А курьер? – спросил Брунетти.

– Сказал, что доставит ее вместе с репортажем об этой злосчастной автостраде, который подготовила их съемочная группа, – сказала она, напомнив Брунетти о недавнем скандале.

Миллиарды лир были выплачены так называемым «друзьям» правительственных чиновников, которые затеяли строительство совершенно бесполезной автострады, соединившей Венецию с крохотным аэропортом. Некоторых впоследствии обвинили в растрате государственных средств, но, как это часто случается, дело «зависло» из-за бесконечных апелляций, в то время как бывший премьер-министр, который неплохо нагрел руки, провернув эту авантюру, не только продолжал получать от государства пенсию, но и, по слухам, переехал в Гонконг, чтобы преумножить там свое состояние.

С трудом оторвавшись от своих мыслей, Брунетти посмотрел на синьорину:

– Пожалуйста, поблагодарите его от моего имени.

– Нет-нет, Dottore, пусть лучше думает, что это не он, а мы делаем ему одолжение: даем ему шанс наладить отношения с Барбарой. Я даже сказала ему, что намекну ей о нашем разговоре, так что у него появится повод ей позвонить.

– А зачем вам это нужно? – спросил Брунетти.

– На тот случай, если он опять нам понадобится. Никто ведь не знает, когда нам снова потребуется помощь телевизионщиков, верно? – похоже, она искренне удивилась наивности Брунетти.

Брунетти, вспомнив о том, какой кавардак творился на телевидении во время недавней предвыборной кампании, когда владелец трех самых крупных телеканалов без зазрения совести использовал их для продвижения своих кандидатов, проницательно взглянул на синьорину. Он ждал, что еще она скажет по этому поводу.

– Думаю, что это неплохая возможность для них послужить на благо общества… В лице правоохранительных органов.

Брунетти, который старался по мере сил избегать дискуссий на политические темы, счел нужным прервать разговор, придвинув к себе папку с досье и поблагодарив синьорину, когда она уходила.

Телефон зазвонил прежде, чем Брунетти успел о чем-либо подумать; а он как раз собирался позвонить. Ответив на звонок, он услышал знакомый голос. Это был его брат.

– Гвидо, привет, come stai? [7]

– Bene, – ответил Брунетти, недоумевая, с чего это Серджио вдруг вздумалось звонить в квестуру. И сразу же подумал о матери. – Что-нибудь случилось?