Внук доктора Борменталя - Александр Житинский

Все митингующие подняли руки вверх. Несколько собак подняли вверх правые лапы.

— Видите, у нас тоже плюрализм, — хитровато прокомментировал Василий.

Дурынышцы попрятались за заборами. Автобус с милицией и председателем взревел мотором и унесся по направлению к райцентру.

Слух о том, что в Дурынышах организовался собачий кооператив во главе с бывшим Дружком, мигом облетел район, вызвав энтузиазм местных бродячих собак и панику среди жителей. Теперь в Дурынышах, где и так было много бродячих псов, от собак не стало спасения. Длинные и терпеливые их очереди выстраивались с утра у здания бывшего клуба, арендованного Василием под офис кооператива. Председатель поселкового Совета Фомушкин соблазнился деньгами, не учтя общественного мнения. Собаки вступали в кооператив стаями. Проводников среди местного населения найти не удалось, поэтому в Дурыныши зачастили городские, работающие по найму. Они надевали членам дружковского кооператива намордники и на коротком поводке везли в город, где собаки, науськанные Дружковым, несли службу по охране других кооперативов, малых и совместных предприятий, а также квартир. Спрос на кооператоров Василия был бешеный, соответственно, и плата немалой. После того, как услугами Дружкова стали пользоваться иностранные представительства, у кооператива «Фасс» появился валютный счет и Василий купил «мерседес», вызвав дополнительное озлобление дурынышцев.

Тучи над Дружковым сгущались. В конце февраля произошла следующая серия эпизодов.

Борменталь с коллегой Самсоновым в ординаторской занимались анамнезом больного, искусанного кооператорами Василия, после того как больной пытался из экспериментальных побуждений скормить группе кооператоров отравленную кашу. Больной Пандурин, известный местный алкаш, сидел на стуле и давал вязкие показания, а оба доктора записывали.

— Таз им принес полный, крысиного яду туда сыпанул зверюгам… А они почуяли носами и… — Пандурин задрал штанину и показал искусанную ногу.

— Противостолбнячную сыворотку, немедленно, — распорядился Самсонов, адресуя указание Дарье Степановне.

— Уж кончается. Не первый случай, — сказала она.

— Дразнить не надо животных, — сказал Борменталь.

— А я и не дразнил, — сказал Пандурин. — Но я его, гада, пристрелю. Сукой буду.

Больного увели на укол. Самсонов закурил.

— Однако ваш эксперимент дорого обходится обществу… — заметил он язвительно.

Не успел Борменталь возразить, как в ординаторскую несмело ступил участковый Заведеев с бумагами в руках.

— Дмитрий Генрихович, так что показания снять, если можно… — проговорил он. — С глазу на глаз.

Коллега Самсонов, пожав плечами, удалился.

Участковый выложил перед Борменталем бумагу. Это была типовая форма № 9 для прописки.

— Я Дружкова прописать должен… И паспорт выдать. Все сроки прошли.

— Но вы же знаете, что я здесь ни при чем. Василий живет у себя в конторе. Мы с ним и видимся редко, — сказал Борменталь.

— В конторе прописать не могу. Нежилой фонд. Он сам здесь ваш адрес указал, — участковый ткнул в бумагу.

— Ну тогда прописывайте, в чем же дело… — с неохотой сказал Борменталь.

— Да как же, как же?! — заволновался участковый. — Мало того, что свидетельства о рождении нет, это бог с ним, наука жертв требует. Но посмотрите, что пишет, подлец!

Борменталь вгляделся в листок. В графе «национальность» стояло — «собака», в графе «место работы, должность» — «Кооператив “Фасс”, маугли».

— Что это за маугли такое? Сумасшедший он, Дмитрий Генрихович. Надо его засадить. Вы бы потолковали с Марком Натановичем.

Марк Натанович был районный психиатр. Борменталь представил себе разговор с психиатром по поводу умственных способностей собаки и тяжело вздохнул.

— Это не все еще, — участковый перевернул страницу. — Вот. Сведения о родственниках. Отец, мать — прочерк. Брат — Борменталь Дэ Гэ…

— Чего-чего? — взвился Борменталь.

— …Это вы, значит. А дальше сестры — Борменталь Марина и Борменталь Елена. А себя записал Василием Генриховичем! — победоносно закончил Заведеев.

— Ну, это уж слишком! — вскричал Борменталь, вскакивая на ноги. — Надеюсь, вы понимаете, что это абсурд? Как он это мотивирует?

— Говорит, что человек человеку — друг, товарищ и брат.

Борменталь задумался.

— Ладно. Оставьте это мне. Я сам с ним разберусь, — сказал он, пряча анкету в свой портфель.

В ординаторскую, как-то потупясь, вошла Катя, пряча за спиной лист бумаги.

— Что тебе? — недовольно спросил Борменталь, все еще злясь на дурацкую анкету.

— Вот, Дмитрий Генрихович, — она протянула ему заявление. — Ухожу по собственному…

— Этого не хватало! — вскричал Борменталь, бросив взгляд на заявление. — Катюша! У нас каждый человек на счету! Медсестры днем с огнем не найдешь!

— Зарплата маленькая… — смущаясь, сказала она.

— Где тебе больше дадут? В город будешь ездить?

— Василий обещал пятьсот. К нему иду, в кооператив.

— Василий?!

— Вот вам, пожалуйста. Скоро все в собаки подадимся, — сказал участковый.

— Почему в собаки? — вспыхнула Катя. — Я собакой становиться не собираюсь. Людям бы больше платили! — и она выбежала из ординаторской.

Борменталь оделся и вышел в коридор. Заведеев следовал рядом. Навстречу шла бригада ремонтников со стремянками, кистями, красками.

— Где тут у вас операционная? — осведомилась женщина-бригадир. — У нас наряд.

— Наконец-то! — обрадовался Борменталь. — Ступайте прямо и направо, найдете там Дарью Степановну, она вам отомкнет. От кого наряд? От райздрава?

— От кооператива «Фасс», — ответила бригадирша.

Борменталь спешил домой, не отвечая на приветствия встречавшихся на пути собак-кооператоров, которые виляли хвостами и подобострастно взлаивали, завидев брата шефа. Собаки попадались повсюду — поодиночке, парами, группами — и настроение у них было превосходное. По направлению к больнице проехали странные сани, сооруженные из четырех детских санок, накрытых помостом, на котором возвышались горой картонные коробки с кафелем. Сани волокла упряжка из шести собак, а управлял ими мальчик лет одиннадцати, шагающий рядом.

Дома Борменталя ждал новый удар. В комнате Алены на столе он увидел новенький персональный компьютер с цветным монитором, за которым сидела дочь, прилежно набирая какой-то английский текст. Марина тоже была дома в состоянии, близком к истерике.

— Полюбуйся, что ты натворил! — встретила она Дмитрия, указывая на компьютер. — Прямо не жизнь, а… собачья свадьба!

— Что это? Откуда? — спросил Борменталь.

— Привезли утром. Какие-то люди с собаками. Подарок кооператива «Фасс»…

— Не подарок, мама, а оргтехника для выполнения работ, — унылым голосом отозвалась Алена, не прекращая работы. Как видно, спор тянулся уже долго.

— Пускай оргтехника! Я не хочу никакой оргтехники от этой своры!

— А это не тебе. Это мне, — отозвалась Алена.

— Она подрядилась переводить им на английский какие-то тексты, — объяснила наконец Марина. — За деньги! — возмущенно выкрикнула она.

— А по-твоему, нужно за спасибо? — огрызнулась Алена.

— По-моему, это вообще не нужно!

— Зачем сторожевым собакам английские тексты? — спросил Борменталь.

— Папа, ты ничего не знаешь. Ты сходи и посмотри, что там у Василия Генриховича происходит, — сказала Алена.

— Генриховича?! — взревел Борменталь. — Я ему покажу Генриховича! Дай мне поесть, — обратился он к жене.

— А ничего нету, Митя.

— Как?

— А вот так. Дружков скупил все продукты, кормит своих псов. Мясом!

— Неправда, — буркнула Алена.

— Я тебе скажу, Митя, это сращивание партийной и теневой мафии, — зашептала Марина. — Васька ходит к Швондеру, поет с ним революционные песни, а сам уже все скупил. Продукты скупил, дома скупил, сейчас на землю зарится…

— И правильно, — сказала Алена. — Землю забросили.

— А эта ему подтявкивает! — Марина уперла руки в бедра. — Ты забыла, кто у тебя предки?! Русская интеллигенция! Не какие-нибудь шавки!

— Так, — сказал Борменталь. — Дай-ка мне ремень.

— Будешь меня пороть? — насмешливо спросила дочь.

— Не тебя. Брата своего, — мрачно изрек Борменталь.

Швондер лежал на койке под портретом Дзержинского. Тумбочка была уставлена лекарствами. В комнату вошел Дружков. Был он с ног до головы в «варенке». За ним просунулась в дверь морда лохматой собаки.

— Полиграф… — слабым голосом проговорил Швондер.

— Михал Михалыч, я вам Карата привел. Не скучно будет. Он вам и в магазин сбегает… — Дружков указал на пса.

— Спасибо… Полиграф, записи мои разберешь, архив. Может, еще потребуется.