Полмира - Джо Аберкромби

К своим шестнадцати Колючка вытянулась так, что смотрела сверху вниз на большинство мужчин, но человек, который шагнул им навстречу, был на голову выше ее – настоящий гигант! С длинных седоватых волос и бороды стекал дождь, в белом мехе на плечах тоже блестели капли.

– Какая встреча, отец Ярви!

Голос чужеземца оказался странно звонким – и совсем не подходил такой громадине.

– Сколько лет, сколько зим с нашего последнего разговора…

– Три года, – сказал Ярви и поклонился. – Три года минуло с того разговора в Зале Богов, мой король.

Колючка растерянно заморгала. Говорили, что Верховный король – высохший старикашка, полуслепой калека, который боится, что его собственный повар отравит. Но тут явно вкралась какая-то ошибка. На тренировочной площадке их учили правильно оценивать противника, понимать, насколько он силен. Так вот, сильнее этого высоченного дядьки она не видела. Воин, настоящий воин – весь в шрамах, на перевязи с золотыми пряжками висят в ряд клинки… Вот это, она понимала, король!

– А как же, помню, помню, – покивал тот. – Как же не припомнить – такой грубости я отродясь не видал. Странное у вас, гетландцев, гостеприимство, да, мать Скейр?

Стоявшая рядом наголо бритая женщина смерила Ярви и его спутников презрительным взглядом и поморщилась, словно дерьмо унюхала.

– А это кто? – спросил гигант, заметив Колючку.

На самом деле, она не умела себя толком вести в обществе. Драки затевать у нее выходило хорошо, а насчет всего остального Колючка блуждала в потемках: мама, конечно, бесконечно нудела насчет всех этих поклонов и вежливого обхождения, и как нужно приличной девушке себя вести, и все такое, но слушала она вполуха – ее только мечи и драки занимали. Но Ральф сказал – чуть что, вставать на колени. Так что она неуклюже бухнулась на мокрый булыжник, а поскольку одновременно попыталась соскрести мокрые волосы с глаз, то ее повело, и она чуть не перекинулась.

– Мой король. Государь, я…

Ярви фыркнул:

– Это Колючка Бату. Шутом у меня подрабатывает.

– Ну и как, хорошо шутит?

– Не особо, если честно.

Гигант ухмыльнулся:

– Я всего лишь король, дитя мое. Один из многих. Королек, понимаешь ли, Ванстерланда, и зовут меня Гром-гиль-Горм.

Внутренности мгновенно завязались в тугой узел. Сколько лет она мечтала повстречать человека, который убил ее отца. И вот ее мечта сбылась – но как?! Она по собственной воле преклонила колени перед Крушителем Мечей, Творителем Сирот, злейшим врагом Гетланда, который раз за разом посылал своих убийц в набеги. Теперь-то она разглядела цепь у него на шее: длинную, можно четыре раза обмотаться. На ней висели навершия мечей тех, кого Гром-гиль-Горм убил в поединке. Среди прочих трофеев на цепи болталось навершие от того меча, что она хранила дома как зеницу ока.

Колючка медленно поднялась на ноги, пытаясь сохранить остатки достоинства. Был бы меч у пояса, Колючка б положила ладонь на рукоять. Но меча не было. Поэтому она вздернула подбородок и посмотрела врагу в глаза. Посмотрела, словно мечом ткнула.

Король Ванстерланда нависал над ней, как огромный волкодав над взъерошенным котенком:

– Я привык, что гетландцы меня презирают, но у этой девчонки в глазах очень холодная ненависть.

– Словно бы у нее к тебе есть дело мести, – усмехнулась Мать Скейр.

Колючка вцепилась в висевший на шее мешочек:

– Ты убил моего отца.

– Ах вот оно что, – пожал плечами Горм. – Ну да, я осиротил кучу детишек. Как его звали?

– Сторн Хедланд.

Она ожидала чего угодно – насмешки, угроз, ярости, а вместо этого грубые черты Горма озарились улыбкой:

– О, да это был поединок, достойный песни! Я каждый шаг, каждый удар помню! Хедланд был великий воин, достойный враг! Холодными утрами вроде этого у меня до сих пор болит раненая нога – его подарок! Но Матерь Война приняла мою сторону. Ее дыхание коснулось меня еще в колыбели. Предсказано, что смертному мужу меня не убить, и так оно и обернулось.

И он одарил Колючку широкой улыбкой, а рука его перебирала навершия мечей, играючи пропуская звенья цепи между большим и указательным пальцем.

– Смотри, мать Скейр, как вымахала дочка Сторна Хедланда! А годы-то идут, а?

– Еще как идут, – прищурилась служительница.

Голубые глаза ее смотрели очень холодно.

– Довольно рассказов о славном прошлом, – и Горм подчеркнуто вежливо повел рукой – мол, проходите первыми. – Верховный король ждет нас, отец Ярви.

И Гром-гиль-Горм повел их через киснущий под дождем порт, а Колючка плелась следом – замерзшая, мокрая до нитки, злая и беспомощная. Да уж, в таком расположении духа не до красот величайшего города моря Осколков. Если б ненавидящим взглядом можно было колоть, Крушитель Мечей уже б давно улетел бы, весь истыканный, в Последнюю дверь. Но взгляд не меч, им не убьешь, а ненависть опаляла не врага, а только саму Колючку.

Команда «Южного ветра» вошла в огромные ворота, потом миновала еще одни и вступила в длинный зал, где все стены увешаны были оружием – от полированного пола до головокружительно высокого потолка. Они шли и смотрели на древние, изъеденные ржавчиной мечи. На копья с истлевшими и разбитыми древками. Расколотые в щепы щиты. Некогда это оружие носили люди, по трупам которых Бейл Строитель, первый из Верховных королей, взобрался на свой трон. Оно принадлежало солдатам армий, погибших в сражениях с его потомками – когда те огнем и мечом распространяли власть короны от Ютмарка до Нижних земель, до Инглфолда и далее вдоль берегов моря Осколков. Сотни и сотни лет побед – вот о чем говорили все эти мечи и топоры и расколотые шлемы, хоть у них не было голоса. Но все прекрасно понимали о чем речь, и речь эта слышалась яснее, чем шепот служителя у трона, и громче, чем оглушающий ор Мастера клинков.

Слушайся Верховного короля, а то худо будет.

– Не скрою – я удивлен, – сказал вдруг отец Ярви. – Не ожидал, что Крушитель Мечей ходит в привратниках у Верховного короля.

Горм мрачно покосился на него:

– Нам всем приходится преклонять колено перед сильнейшим.

– Я смотрю, кто-то делает это с большей охотой, чем другие.

Горм нахмурился еще сильнее, но не успел ответить – служительница заговорила первой:

– Праматерь Вексен умеет убеждать.

– И как, убедила она вас принять веру в Единого Бога? – поинтересовался Ярви.

Скейр трубно фыркнула, как кабаниха хрюкнула.

– Матерь Война крепко держит меня в своих объятьях, на руках ее кровь, и никому меня не оторвать от нее! – прорычал Горм. – Вот тебе мое слово!

Ярви беспечно улыбнулся – словно за столом с друзьями беседовал:

– Мой дядюшка говорит ровно то же самое. Сколь многое, оказывается, объединяет Гетланд и Ванстерланд! Мы молимся тем же богам, говорим на одном языке, даже деремся одинаково! Между нами лишь узкая река.

– Ага, кровавая такая. И сотни трупов убитых отцов и детей, – пробормотала Колючка.

– Тихо ты, – прошипел Ральф.

– Между нами много крови, – продолжил Ярви, – но разве не долг правителя повернуться спиной к прошлому и обратить взор в будущее? Чем больше я думаю над этим, тем больше мне кажется, что наша вражда ослабляет нас и придает сил… кое-кому другому.

– И ты предлагаешь после всего, что между нами было, просто подать друг другу руки? – И Колючка увидела, как уголок рта Горма скривился в улыбке. – И, пританцовывая над трупами предков, под ручку войти в твой новый дивный мир?

Улыбаются они тут, значит. И танцуют, под ручку. А вот сейчас она как сорвет со стены меч да как проломит Горму черепушку! Интересно, Ральф успеет ее остановить? Вот это был бы подвиг, достойный воина Гетланда!

Но штука в том, что Колючка – не воин Гетланда. И никогда им не будет.

– Ты, отец Ярви, мечтатель, – вздохнул Горм. – Я помню, как ты излагал мне нечто подобное в прошлом. Но это все мечты, а сейчас – время вернуться в явь. А она принадлежит Верховному королю.

– И его служительнице, – заметила Мать Скейр.

– В основном ей, это точно.

И Крушитель Мечей отворил огромные двери во всю ширину. И они переступили порог и оказались в другом зале.

Колючка помнила, как она стояла под сводами Зала Богов над телом отца. Он лежал, бледный и холодный, а Колючка пыталась сжать мамину руку так, чтобы та наконец перестала всхлипывать. Тот зал казался громадным, словно и не руки смертных возвели его. А вот Палату Шепота точно возвели не руки смертных. Ее построили эльфы в незапамятные времена. И в ней спокойно поместились бы пять Божьих Залов, и на полу места бы еще осталось, чтобы ячмень посеять. Стены из эльфийского камня и черного эльфийского стекла уходили ввысь, теряясь в темноте над головой.

На вошедших мрачно глядели шесть громадных статуй Высоких богов. Однако Верховный король отвернулся от них и не почитал их более, и его каменщики трудились, не покладая рук. Теперь над всеми возвышался седьмой бог – Бог южан, Единый Бог. Не мужчина и не женщина, он не плакал и не смеялся – лишь с мягкой, безразличной улыбкой он раскрывал хваткие, удушающие объятия. И плевать ему на копошащихся у его ног людишек…