Фемистокл - Виктор Поротников

Видя, что дело близится к голосованию, на котором всё решится, Фемистокл поднялся на трибуну, чтобы ободрить своих сторонников и постараться своими доводами затмить доводы Аристида.

- Граждане афинские! - обратился к народу Фемистокл. - Уважаемый всеми Аристид говорил тут о былых победах афинского войска над Халкидой и Фивами. Они, вне всякого сомнения, могущественнее какой-то Эгины. Спора нет. Однако весь позор нашего положения в том и заключается, что, победив сильных врагов, мы вынуждены терпеть обиды от врага гораздо более слабого. Покуда такие, как Аристид, с восторгом рассуждают о доблести наших отцов и дедов, в это самое время эгинцы, ни с кем не советуясь и никого не опасаясь, решают, какое торговое судно с понтийским зерном пропустить в Аттику, а какое задержать. Аристиду и его друзьям-эвпатридам голод не страшен, поскольку они владеют самой плодородной землёй в Аттике. Нехватка хлеба грозит в первую очередь безземельным, а также малоземельным афинянам, коих в нашем государстве большинство. В качестве примера, граждане афинские, я хочу привести коринфян, которые тоже являются соседями эгинцев, однако торгуют где хотят и не испытывают перебоев с подвозом хлеба, ибо имеют сильный боевой флот. Напомню вам также, граждане афинские, про критского царя Миноса, который благодаря сильному флоту установил некогда свою гегемонию по всей Эгеиде. Даже Афины платили Миносу[45] страшную дань юношами и девушками до тех пор, покуда храбрый Тезей[46] не избавил наше государство от этого унизительного побора. Не могу не упомянуть и про древнего афинского царя Менесфея, потомка Эрехтея, войско которого ходило на кораблях вместе с Агамемноном и Менелаем осаждать Трою. Ныне афиняне горды тем, что в знаменитой Троянской войне участвовали и наши далёкие предки, родоначальники ионян. Но если бы среди советников царя Менесфея оказался бы человек вроде Аристида, то в гомеровском списке кораблей не было бы вот этих строк:

Сын Петеоса у них был вождём, Менесфей знаменитый,С кем ни единый из смертных людей не равнялсяискусствомВ бранный порядок построить конейи мужей-щитоносцев.Нестор один состязаться с ним мог, - он был старшегодами;Черных судов пятьдесят за героем отправилось следом.

Затем началось голосование, которое осуществлялось в собрании афинян простым поднятием рук.

Секретари, поделив вершину Пникса на секторы, сначала подсчитали голоса за предложение Фемистокла, потом были сосчитаны голоса против. У каждого секретаря в руках была навощённая табличка, куда записывались полученные результаты. После этого все таблички переходили к коллегии архонтов, которые определяли общий результат голосования.

Итог был таков: за предложение Фемистокла высказалось шесть тысяч четыреста тридцать граждан, против - шесть тысяч триста шестьдесят.

Глава вторая. КАЗНАЧЕЙ БОГИНИ АФИНЫ.[47]

Аристид мучительно и тяжело переживал своё поражение не только потому, что эта победа невероятно возвысила Фемистокла. Печалило то, что ему стало известно о неоднократных попытках Стесилая сблизиться с Фемистоклом.

И тут судьба улыбнулась Аристиду, не знавшему, куда девать себя в приступах мрачной меланхолии. Неожиданно умер казначей богини Афины. Были незамедлительно проведены выборы, в результате которых эта должность досталась Аристиду.

Вся казна афинян хранилась на Акрополе в сокровищнице богини Афины, покровительницы города. Потому-то государственный казначей назывался попросту казначеем богини Афины.

Обязанностью казначея было не только вести учёт поступающих в казну средств и текущих расходов на нужды государства, но и инспектировать всех должностных лиц, причастных к расходованию денег. Казначей также должен был следить за добросовестностью тех чиновников, на которых лежала обязанность собирать налоги и штрафы в пользу государства. Помощниками казначея являлись логисты[48], их было трое. Логистов казначей, как правило, выбирал себе сам, но утверждал в должности совет Пятисот.

Аристид выбрал себе в помощники людей бескорыстных, как и он сам. Репутация их не была запятнана ничем предосудительным.

Пританы без малейших возражений утвердили в должности новых логистов, несмотря на то что один из них доводился Аристиду дальним родственником. Это было не совсем законно, однако авторитет честнейшего из афинян помог Аристиду и на этот раз.

Казнокрадство было бичом всех древних государств. Страдали от этой беды и Афины. Несмотря на огромные штрафы, конфискации имущества и наложение атимии[49] на уличённых в хищении государственных денег, искоренить зло никак не удавалось.

Аристид приступил к исполнению своих обязанностей с присущей ему добросовестностью. В первый же день, проверяя отчётность своего умершего предшественника, Аристид обнаружил большую недостачу в части выплат за аренду государственной земли и помещений. Все денежные суммы, поступавшие в казну, заносились на особые нумерованные медные таблички. На такие же таблички заносились и расходные суммы. Золото и серебро, поступавшее в казнохранилище, раскладывалось по сундукам, также пронумерованным. Для каждого месяца года имелся свой сундук. Проверка всех сундуков и медных табличек показала, что деньги из казны просто-напросто уплывают направо и налево.

После тщательного обыска в казнохранилище Аристиду и его помощникам удалось отыскать тайник, где были спрятаны чеканные серебряные монеты на сумму в семь талантов[50]. Там же была обнаружена навощённая табличка, на которой, по всей видимости, была запись чистых денежных поступлений за прошедшие полгода, а также были указаны истинные расходы и суммы, присвоенные незаконным путём как ныне покойным Софенетом, так и другими людьми, причастными к его махинациям. Аристид нисколько не удивился, увидев в этом списке имя Фемистокла, сына Неокла.

Очень скоро Аристиду стало ясно, что в хищении государственных денег участвовали и логисты, состоявшие при покойном ныне Софенете. Все трое оказались в том потайном списке. Один из отстранённых логистов, по имени Эвмел, был давним другом Фемистокла и уже привлекался к суду по обвинению в подделке какого-то завещания. Правда, благодаря красноречию Фемистокла, Эвмелу тогда удалось выпутаться.

«Поглядим, поможет ли Фемистокл Эвмелу на этот раз! - усмехался про себя Аристид. - Интересно, как станет выпутываться он сам, оказавшись в компании отъявленных казнокрадов?»

Семья покойного Софенета надеялась, что государство возьмёт на себя все расходы, связанные с погребением столь уважаемого гражданина. В молодости он был победителем на Истмийских играх[51], а в зрелые годы удостаивался чести заседать в пританее, дважды был агораномом и один раз архонтом. Помимо этого покойный Софенет отличился в Марафонском сражении: будучи раненым, он не покинул боевой строй. Однако вместо ожидаемой денежной помощи от государства старшему сыну Софенета пришлось держать ответ перед судебным следователем по обвинению покойного отца в крупном хищении государственных средств.

Судебное разбирательство было затеяно Аристидом, который припёр к стенке бывших логистов, пособничавших Софенету. За такое преступление грозило изгнание с конфискацией имущества, поэтому, дабы смягчить себе наказание, они валили всё на покойного Софенета, а также на Фемистокла, который, по их словам, распоряжался государственными деньгами как хотел, пользуясь своей неограниченной властью. Аристид, осознав, сколь сильное оружие у него имеется, действовал решительно и без промедления. Скоро вызов в суд получил и Фемистокл.

Главным обвинителем выступал не столько Аристид, сколько Эвмел, желавший таким способом облегчить свою вину. Помогали Аристиду вести расследование и двое других отстранённых от должности логистов, через их показания удалось значительно расширить круг людей, причастных к хищениям государственных денег. Среди этих людей оказалось немало аристократов, на первый взгляд имевших безупречную репутацию, что неимоверно изумило и огорчило Аристида. Более всего его поразило то, что все эти люди исключительно из корыстных побуждений помогали Фемистоклу проводить в жизнь его морскую программу, хотя в народном собрании они, как истые эвпатриды, голосовали против предложения о закладке большого военного флота.

Оправдывая прозвище справедливого, Аристид предъявил обвинение и своим единомышленникам-аристократам, невзирая на дружеские отношения, смазывающие его со всеми обвиняемыми. Кое-кто из фесмофетов[52], обычно председательствующих на суде, счёл своим долгом предостеречь Аристида: мол, дело пахнет большими неприятностями.