Я тебя забуду - Марья Коваленко

Зареванные официантки из общего зала визжат, что ничего не знают и никого не обслуживали. Охранники лежат лицом в пол и даже не пытаются рыпаться. А владелец ресторана разбитыми в кровь губами орет что-то про адвокатов.

После того как меня чуть не изнасиловали толпой, наверное, нужно радоваться. Но голова от шока совсем не соображает. Как безвольная кукла, слушаю приказы самого громкого в зале. Он единственный без формы, в обычном костюме и немного помятой рубашке.

Я диктую ему свое имя, телефон, адрес проживания. Чтобы, не дай бог, не отчислили из мединститута, молчу про учебу. Не дышу, когда главный отходит, чтобы обсудить что-то с одним из бойцов. И вдоль стены, медленно, боком пячусь к двери.

Не представляю, был ли шанс сбежать. Однако на крыльце становится ясно, что я все же влипла.

— Оформили всех как положено. Сядут лет на пятнадцать. А сам Рогов, может, и пожизненно, — доносится из-за угла знакомый голос того самого «главного».

То ли следователя, то ли прокурора. Так и не поняла.

— Ты уж как-нибудь постарайся. Второй раз я подставляться не стану.

Этот голос я тоже узнаю. Сейчас он не такой хриплый, как несколько минут назад, но по-прежнему пугающий.

Колени резко слабеют, и, чтобы не упасть, приходится схватиться за острый откос.

— На еще один раз у меня и компромата не хватит. Ты ж теперь чист как ангел. Хоть нимб напяливай! — смеется первый.

— Обойдусь без подсветки. Ты, главное, сам сильно нигде не свети, как все это произошло. — В голосе моего бывшего мучителя слышится металл.

— Не в моих интересах... — как-то странно мнется следователь. — У меня, правда, одна просьба есть.

— Никаких больше просьб! Мы договаривались.

— Да она маленькая!

— Глебов, иди нах!

— Слушай, Марк, она реально плевая! Тебе ж самому понравится! Во всяком случае, там, в зале, нравилось.

Еще не знаю, о чем пойдет речь, но нехорошее предчувствие кольцом сжимает грудь и толкает бежать. Куда угодно! Лишь бы подальше.

— Ты из следователя решил в сутенеры податься? — понимающе хмыкает второй.

И, выглянув из-за угла, я вижу, как меняется выражение на холеном мужском лице. С сурового на хищное.

— Да блин, засада с этой девкой! — Первый плюет себе под ноги и оглядывается. — Она свидетель. Ценный! Единственная была во время переговоров. Видела передачу денег и слышала весь треп. Ирку, нашу подсадную, хозяин ресторана даже на порог випа не пустил. Только эту свою... Елизавету Батьковну. Мне теперь с нее пылинки сдувать нужно.

— Я при чем? Сам знаешь, я только вдувать умею.

— Вдуватель, блин... — Первый хмыкает. — Ты хоть что-нибудь слышал про нашу программу защиты свидетелей?

— Кино считается?

— Кино... Только с плохим финалом. Там, где жили они недолго и все умерли. До суда. В один день.

— Оптимистично!

— Вот и я о том. Если отдам девчонку в программу, ей можно сразу место на кладбище заказывать. Рогов из-за решетки достанет. У него пожизненное на кону.

— И какая у басни мораль?

— Марк, забери ее к себе. Если обеспечишь безопасность, вдувай сколько хочешь и как хочешь. К тебе ни роговские, ни наши не сунутся.

— Ты с дуба рухнул?

— Мне много не надо! До суда! Это месяц всего. Она тебе даже наскучить не успеет. Только во вкус войдешь.

Боясь моргнуть, я наблюдаю за этим двумя. Тело потряхивает, а в голове крутятся картинки недавней короткой близости. С каменной эрекцией, хриплым шепотом, тяжелыми руками на моей попе и жаром в развилке ног.

Для психики те несколько минут были настоящим испытанием. И чуть не закончились позорным фиаско. Месяц под одной крышей я точно не выдержу. С такой защитой не буду знать, куда прятаться.

— Давай я буду сам решать, куда и как мне входить. Без твоих ценных указаний и протеже, — будто в ответ на мои молитвы произносит Марк.

— Да ладно! Ты ж ее прямо в зале чуть на члене не покатал. Задержись мы еще...

— Вот именно, что вы и так задержались! — Марк берет собеседника за грудки и встряхивает. — На десять долбаных минут!

— Черт. Да, согласен. Есть косяк, — тут же сдается первый и вскидывает руки вверх. — Но без тебя я девку не уберегу. Ее пришьют, а дело развалится. Спасай!

Искусанными губами шепчу из своего укрытия: «Ни за что! Откажись!» И, будто чувствует чужое внимание, мой бывший мучитель оглядывается по сторонам, всматривается в темный угол двери. Каким-то звериным чутьем точно определяет, где я. А потом четко произносит:

— Нет!