Перст судьбы - Марианна Владимировна Алферова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лайра разместилась во главе стола, по правую руку от нее уселся Карл, по левую – вертлявый тощий Ганс, наваливший на большую тарелку Лайры уже несколько кусков поросятины. Девицы уселись каждая на длинную скамью. С краю устроился молчаливый парень, чьего имени я так и не узнал. Я сел подле второй моей спутницы – круглолицей, круглоголовой, с хитроватым прищуром темных глаз.
– Обрати внимание на соус, – повернулась ко мне моя дама и постучала вилкой по выпуклому боку соусника. – Чудесный рецепт, теперь почти забытый, флорельского соуса с кардамоном. Такой можно найти только в старинной поварской книге в библиотеке замка Флореллы. Муку для этого соуса берут исключительно из долины Фес. В прошлый раз я показывала поварам замка, как готовить блюда для пиршества, и вот мой соус теперь у нас на столе.
– Передайте нашему сетчатому тарелку! – весело воскликнул Ганс.
Моя спутница приподнялась и ухватила для меня с полки большую фаянсовую тарелку с грубым старинным узором. Такие делались, когда Империя Домирья пала, а новые города Приморья еще не поднялись. Мир в те века не жил, а выживал. Посуда, одежда, инструменты делались примитивно, наспех, чтобы отнятое грабителями можно было восстановить за несколько дней. Все сколько-нибудь ценное закапывали в землю и прятали в тайники. Кому-то из кладоискателей везет, и они находят драгоценные клады, серебряные кувшины, наполненные золотыми украшениями и изумрудами. Но большинство схронов для нас уже ничего не значат – это большие амфоры Домирья, наполненные истлевшим зерном.
Девица напротив – высокая, темноволосая, с дерзкой родинкой на верхней губе – наполнила мой бокал.
– Простите, – сказал я, глотнув из бокала. Вино было терпким и почему-то очень холодным. – Я бы хотел, чтобы вы назвались.
– Элая, – представилась та, что справа от меня.
– Сон, – сообщила девица напротив.
– Сон?
Ее кавалер без имени, с длинным лошадиным лицом и длинными темными волосами, подливал ей в бокал вина.
– Ага. Я жила во многих странах, и каждый раз надо было называться на новый манер. Надоели мне эти сильные умом с заковыристыми именами. Мое имя значимое – оно в любых землях звенит.
Я не нашел в звуках ее имени никакого звона – только рассерженное гудение треснувшего колокола.
– А ты знаешь, что в библиотеке хранятся записи текстов и ноты всех песен, что исполнялись в этом замке? – спросила меня Элая.
– А кто их записывает?
– На праздник всегда приглашают десятки писцов. Ни одна песня не должна пропасть.
– Даже самые нелепые?
– Угу, даже песни лурсов, – поддакнул Ганс, – но никто не слышал, чтобы лурсы пели.
Я не ответил на его выпад, и разговор иссяк. Я попробовал мясо поросенка – оно было мягким, тепловатым и неожиданно безвкусным, напоминающим скорее кашу, нежели изжаренную на вертеле свинину.
Я скинул все куски под стол. Жаль, у меня не было пса, он бы сожрал. А может, и нет.
– А когда начнется праздник? – спросила Сон. – Что-то хозяева попрятались и не торопятся нас встречать. Если честно, терпеть не могу я всю эту архитектуру Домирья, их замки, их книги – есть на то у меня причины.
– А ты во многих древних замках бывала? – спросила Лайра.
– Я много где рыскала, всюду хаповала. – Странное слово резануло слух, оно было мелким, как заводь с мальками, прогретая солнцем, с теплой гниловатой водой. – Вы знаете, что домирцы истребили драконов? – спросила меня Сон. – Тупое племя.
– Драконы не вымерли, они живут за валом короля Бруно, – отозвался я. – Но их запрещено теперь приручать.
– Ах да, ты лурс! – фыркнула смешливо Сон. – Жаль, вас всех не истребили.
И она поцеловалась с длинноволосым.
– Ты ведь не была за валом короля Бруно? – Вопросительная интонация здесь была, наверное, лишняя.
– Срать я хотела на все, что за валом, – фыркнула Сон.
– Маринованный горох неверно сделан, – заметила Элая. – Уксусу явно недостаточно.
Дверь в кухню распахнулась так, что грохнула о стену, а стекло, вставленное в филенку, треснуло. На пороге застыл высоченный человек в длинном кожаном распахнутом пальто. Грязноватые длинные волосы, от природы русые, сейчас будто были присыпаны пеплом. Бородка и усы золотились веселой рыжиной. За спиной у него крест-накрест висели меч и лютня.
– Лайра? – он смотрел на девушку во главе стола, не замечая остальных.
– А, Хищник! – Она подняла бокал с вином, будто собиралась пить за его здоровье. – Вино еще осталось и бокалы есть. Ты один?
– Один, – отозвался Хищник.
– Прошу к столу.
Гость медлил, глядя на Лайру.
Потом протиснулся между скамьями и стеной, вынул бокал из ее рук, глотнул. Скривился и вылил на стол.
– Уксус…
Сидящие за столом завозились. Я потянул носом и ощутил кислый запах и еще – какой-то гниловатый, смешанный с запахом жареного.
Я глотнул из своего бокала. Вино уже не было ни терпким, ни холодным, это была тепловатая кислятина, щипавшая язык.
Хищник наклонился к Лайре, погладил ее каштановые кудри, выбрал один локон, пропустил меж пальцев. Потом повернул голову и обвел взглядом нас всех.
– Кто у вас тут такой герой? – спросил он.
– Если вы про того урода, то это я его прикончил в схватке, – похвастался Ганс.
– Зачем вы убили Императора, недоумки?
– Императора? – переспросил Ганс и хихикнул. – Ого! Я победил самого Императора! Об этом стоит сложить балладу.
– Да и член собачий с ним, – отозвалась Сон.
– Так это был Император? Мило, – сказала Элая.
– Я велела его победить, – передернула плечами Лайра. – А эти придурки его прикончили. Смерть и победа для лурсов – одно слово.
Я задохнулся от ярости.
– У лурсов беда и смерть – одно слово. А победа – равна гордости, – пробормотал я, но меня никто не услышал.
– А где твой выводок поэтического молодняка? – спросила Лайра. – Скоро прибудут звездочки Флореллы?
– Никто не приедет, – отозвался Хищник. – Все они направились в Златоград – там большой карнавал и конкурс стихопевцев. Награда победителю – тысяча флоринов. И еще пятеро получат по сотне. А здесь у вас не слишком хорошо пахнет.
Карл понюхал содержимое своего бокала, потом
