Американец - Борниш Роже

— Я мало что знаю, можете мне верить…

Адамово яблоко учащенно заходило, пальцы задрожали, шляпа заплясала у него на коленях.

— Я не прошу тебя знать, а прошу действовать!

— Что от меня требуется?

Наклонившись к нему совсем близко, я сообщил ему доверительным тоном:

— Тебе нужно будет только рассказать твоему дружку Лангусту следующее…

XXX

Лучи полуденного солнца, пробивавшиеся сквозь ветви оливковых деревьев Ривьеры, рисовали на земле замысловатый рисунок, Франсис поставил стакан и прищелкнул языком:

— Просто великолепно, — словно пропел он, — здесь так же хорошо, как и на Лазурном берегу!

— Даже гораздо лучше, — восторженно заметил Рокко. — Здесь весна бывает все двенадцать месяцев в году. Когда в других местах идет снег, здесь светит солнце! Горы, которые сзади, служат преградой для северных ветров.

Вилла «Мона Лоа» представляла собой странное зрелище. Ее хозяин, вулканолог, любопытный высоченный человек, с головой в форме головки сахара, окрестил ее так в память об июньском 1950 извержении вулкана на Гавайских островах. Открывавшийся отсюда вид впору было запечатлеть на почтовой открытке. Улица Колли, пересекая поля, усеянные гвоздиками и плантациями фруктовых деревьев, протянулась вплоть до старой части городка Бордигера с его извилистыми улочками, постройками, прилепившимися к склону горы Сан Ампелио, и старой церкви с фасадом, выполненным в современном стиле. Внизу же, вдалеке, береговая линия от Винтимиля до Сан-Ремо изгибалась дугой.

— Ты сколько планируешь пробыть здесь? — спросил Лангуст.

Рокко еще не принял решения, и эта неопределенность легко читалась на его лице:

— Бог его знает… Мой договор об аренде сроком на шесть месяцев легко продлить… Все зависит от дона… и успеха операции. Если профессор вернется несколько раньше, чем обещал, то я подыщу себе другой вариант. Но первое маловероятно, ведь ему предстоит облазить семнадцать вулканов на острове Ява и столько же на Суматре… Вчера в одном из ящиков его письменного стола я нашел отчет о проделанной работе. Это впечатляет, но одновременно приводит в трепет… Представь себе только, когда ожил вулкан Кракатау, то взорвался остров и возникшее цунами унесло на островах в Зондском проливе тридцать шесть тысяч жизней! В это трудно поверить! Последствия извержения вулкана были отмечены за тысячи километров в Австралии. Старик писал, что выбросы пепла привели к возникновению северного сияния.

Лангуст, не отрываясь, зачарованно слушал рассказ Рокко. Американец не переставал его удивлять! Он не только профессионал высокого класса в своем деле, но, в придачу, еще чертовски эрудирован!

— Ты знаешь много интересного. А где он находится, Зондский пролив?

— В Индонезии. Интересно, да?

— Теперь я знаю, что не хочу там закончить свои дни, — покачав головой, подытожил Франсис. — Что же касается удивительного, то как ты считаешь, нам удастся без проблем провернуть наше дельце? Понимаешь, после такой операции можно со спокойной совестью осесть где-нибудь в сельской местности, на природе…

Перед тем, как дать ответ, Рокко наполнил стаканы молодым вином, неторопливо опустил бутылку в ведро со льдом:

— А почему оно может у нас сорваться?

Лангуст достал из кармана сигару, по привычке вдохнул ее аромат, зажег ее со старанием возлюбленного:

— Я спросил это просто так… История в Нели совсем выбила меня из колеи! Ведь там все провалилось…

— И не говори, — задумавшись, произнес Рокко, — так провалилось, что я вляпался по самые уши. Теперь уже выписан ордер на арест на мое имя за убийства, которые я не совершал. Много бы я дал, чтобы узнать имя мерзавца, побывавшего там до меня…

Лангуст искоса посмотрел на Рокко. Он верил всему сказанному только наполовину, но старался об этом не думать. В то же время ощущал какой-то подсознательный страх… Некоторое время он молчал, в раздумье покусывая конец гаванской сигары:

— В принципе, — произнес он наконец, — я уже достаточно детально проработал вопрос о лаборатории. По-моему, самым трудным будет, конечно, скрытно, не будучи обнаруженным, добраться до овчарни. Барак расположен на скалистом отроге у подножия горы Кастеллар, напрямую в одном километре от границы. По дороге будет, конечно, дальше…

Он отодвинул тарелку, освободив место для фотографий, карты и карандаша, которые извлек из своего кармана.

— Я уже побывал там три раза, теперь могу тебе все подробно объяснить. Постройки были пусты. В последний раз мы с Лилиан, повесив на грудь фотоаппарат Кэнон, выдавали себя за туристов. По пути никого не встретили. Деловой говорил, что местные жители здесь очень осторожны и мнительны.

— Кто этот Деловой?

— Дружок из марсельского квартала Панье, ас в области сводничества. Это он дал мне информацию в неком Раскасси, который химичит где-то на юге страны. Очень осторожный малый. Чтобы не попасть в лапы полиции, вынужден постоянно переезжать вместе со своей лабораторией. Но, как удалось выяснить, он просто гений в вопросе переработки морфия-сырца в сверхчистый героин. Можно сказать, даже артист, вот так…

— Откуда тебе стало известно, что именно в Кастелларе этим занимаются?

— Просто повезло! Когда приходится бывать в Марселе, то частенько заскакиваю к своему другу детства Тозони. Тоже большой проходимец. Все в округе знают, что он давно занимается наркотиками и сколотил себе на этом целое состояние. Когда говорю: «Все знают», то подразумеваю, что никто ничего конкретно не знает. Люди только предполагают, а это не одно и то же! Он скрытен как исповедник. Однако это не помешало мне увидеть как-то название «Кастеллар» на клочке бумаги, которую он вытащил из кармана, чтобы нацарапать на нем мой новый номер телефона. Тогда мне все стало ясно. Тозони просто нечего делать в этом забытом богом месте, Кастелларе.

Его мало кто знает. Но Раскасси — это известная личность. Землевладелец, свинья эдакая! Приобрел себе овчарню, получив дотацию от Министерства сельского хозяйства! Мне удалось достать номер его телефона и узнать, где это находится. Вот и все!

Затянувшись, Лангуст, довольный своим рассказом и гордый за свою находчивость, выпустил большое облако дыма. Но комплиментов не последовало. Несколько растерявшись, он протянул Рокко фотографию:

— Это общий вид, сельский дом, слева другие постройки. Ну как, нравится? Вдали, на другом склоне, виднеется крыша, это и есть овчарня. Именно там должна быть лаборатория… Здесь ее видно лучше, этот снимок сделан при помощи телеобъектива, вон там, за смеющейся Лилиан…

— Шикарно, — прервал его Рокко.

От похвалы Лангуст заважничал:

— Погода была пасмурная, все небо затянуто тучами, а я выбрал диафрагму одиннадцать…

— Я говорю о Лилиан, — сказал Рокко. — А при чем здесь бараны?

— Нет никаких баранов. Овчарня — это просто прикрытие, ширма. Они бы уже давно отравились от исходящих паров. При нагревании морфия-сырца в ацетоне самому приходится надевать противогаз! К тому же это и опасно: ведь все может взлететь на воздух. Беда только в том, что мне не удалось проникнуть внутрь, повсюду запоры. Но тем не менее я убежден, что оборудование спрятано под копнами сена: печь с термостатом, вакуумный насос, сушильные, фильтрующие установки и все такое прочее. Заглянул в щелку. Безрезультатно, ничего не видно. Только солома. Я думаю, что туда доставляют кислоту, бикарбонат и ацетон на обратном пути из Марселя.

Рокко в раздумье кивнул головой.

— Надо внезапно напасть на сопровождающих, но только не тогда, когда они возвращаются, а когда будут выносить партию героина. Взять их на мушку, запихнуть обратно в овчарню и забрать деньги.

Лангуст встал со своего места, заходил взад и вперед по террасе, остановился, облокотившись на балюстраду. Некоторое время он любовался открывающейся перед ним панорамой, слегка скрытой дымом от сигары.

— Ночью, конечно, было бы удобнее работать, — сказал он. — Даже если они выставят наблюдателя, то тебе можно будет незаметно подкрасться вплотную…