Один день без Сталина. Москва в октябре 41-го года - Леонид Млечин

— Вы должны сами вспомнить, в чем вы провинились перед партией.

— Да не знаю я! Я месяц не работаю, в гипсе сижу!

Тот упрямо повторил свое «Знаете!» и с угрозой в голосе посоветовал:

— Ничего не выясняйте, а то хуже будет!

Виталий Сырокомский не просто был снят с должности — ему вообще запретили заниматься любимым делом. Для него это был страшный удар. Он потратил годы, пытаясь что-то узнать и понять, в чем его вина и есть ли она вообще. Размышлял, кому он что сказал, кого из власти мог разозлить — то ли газетными материалами, то ли неосторожно сказанным словом. Заподозрил, что это дело рук КГБ. Написал Андропову, которого знал, с просьбой объяснить: в чем причина?

Его пригласил начальник главного управления контрразведки, заместитель председателя КГБ, пожал руку, был необыкновенно любезен и торжественно произнес:

— Юрий Владимирович просил меня передать вам, что у Комитета государственной безопасности не было, нет и, надеемся, не будет к вам никаких претензий.

А после смерти Андропова помощник сменившего его на посту генерального секретаря Константина Устиновича Черненко проявил интерес к этому делу и обнаружил, что виновником был КГБ. Приказ снять Сырокомского с должности отдал лично Юрий Владимирович. Чекисты записали разговор, в котором Виталий Александрович с болью в душе говорил, что ввод войск в Афганистан — преступление, что Брежнев в маразме и за страну стыдно. Андропов лично прослушал запись разговора, после чего позвонил секретарю ЦК, ведавшему средствами массовой информации, и дал указание убрать смельчака с работы. А потом разыграл целый спектакль, демонстрируя свою непричастность…

Но это уже другая история.

Когда у Кремлевской стены стараниями Николая Григорьевича Егорычева появился памятник Неизвестному Солдату, то прах взяли из братской могилы бойцов оборонявшей столицу 16-й армии, армии Константина Константиновича Рокоссовского. После войны маршал, проезжая мимо, всегда останавливался у поставленного под Москвой памятника, воздвигнутого в честь бойцов и офицеров 16-й армии. С гордостью и горечью говорил:

— Это мои солдаты.

Личное. У умного человека больших радостей быть не может

В московских школах по-прежнему изучают подвиг двадцати восьми героев из дивизии генерал-майора Ивана Васильевича Панфилова, погибших при обороне столицы, и повторяют знаменитые слова младшего политрука Василия Георгиевича Клочкова: «Велика Россия, а отступать некуда — позади Москва». Хотя и авторам учебников, и практикующим преподавателям должно быть известно, что эта история — в том виде, в каком ее рассказывают, — чистейшей воды миф.

Причем это тот редкий случай, когда и создатель мифа, и технология его появления известны. Всю историю придумал заметный в свое время публицист Александр Юрьевич Кривицкий. Хорошо образованный, литературно одаренный, с язвительным умом, он дружил с Константином Михайловичем Симоновым, который не мог пройти мимо такой яркой фигуры. Журналист Гурский, слегка заикающийся и едкий, не раз возникает на страницах симоновских произведений.

— Мыслящий человек должен уметь извлекать большое удовольствие из мелких радостей жизни, — говорит Гурский (в жизни Кривицкий) в романе «Солдатами не рождаются». — Потому что чем у него больше в голове стоящих мыслей, тем у него меньше в жизни крупных радостей. Вся надежда на мелкие… Выпьем еще по одной…

Это очень характерная для Александра Кривицкого фраза! И мысль точная: у умного человека больших радостей быть не может, но маленькие возможны… Могу засвидетельствовать: сам Кривицкий следовал этой мысли.

Я имел удовольствие знать Александра Юрьевича. Он бывал у нас дома, слушать его было интересно. Его очерки резко выделялись на общем бледном фоне советской публицистики. Учась на первом курсе факультета журналистики Московского университета, я даже писал (по кафедре русского языка) курсовую работу о его языке и литературном мастерстве.

Все знали, что он первым рассказал о панфиловцах. Но мало кому было известно, что он практически все придумал. Хотя реальная картина была установлена практически сразу после войны.

Началось с того, что в ноябре 1947 года в Харькове арестовали служившего немецким оккупантам бывшего начальника вспомогательной полиции, который, к изумлению следователей, оказался одним из героев-панфиловцев, удостоенных посмертно звания Героя Советского Союза. Назревал крупный скандал. Знаменитый на всю страну павший герой — на самом деле живой предатель?

Главной военной прокуратуре не составило труда выяснить, как это произошло.

Комиссар 316-й стрелковой дивизии, которой командовал генерал-майор Иван Васильевич Панфилов, в один из ноябрьских дней сорок первого, когда на подступах к столице шли тяжелые бои, поведал о подвиге солдат 4-й роты 1075-го стрелкового полка, уничтоживших восемнадцать немецких танков, фронтовому корреспонденту «Красной звезды». Тот доложил в редакцию, где позарез нужны были героические истории. Ответственный редактор вызвал Александра Кривицкого, непревзойденного мастера передовых статей, и поручил воспеть подвиг.

Перед публикацией статью, как положено, отправили на согласование в Главное политическое управление Красной армии. Офицер ГлавПУРа поинтересовался, откуда автору известны последние слова политрука 4-й роты 2-го батальона 1075-го стрелкового полка Клочкова, погибшего вместе со своими солдатами? Василий Клочков в 1940 году окончил Всесоюзный институт заочного обучения Народного комиссариата торговли и до начала войны работал в Алма-Ате заместителем управляющего трестом столовых и ресторанов.

Кривицкий честно ответил:

— Это выдумал я сам… Ощущения и действия двадцати восьми героев — это мой литературный домысел.

На следующий день в «Красной звезде» появилась передовая статья «Завещание 28 павших героев» о том, как двадцать восемь бойцов во главе с политруком Клочковым в ходе четырехчасового боя уничтожили восемнадцать немецких танков и все погибли: «Погибли, но не пропустили врага». Статья прогремела на всю страну. Через два месяца Александр Кривицкий, побывав в панфиловской дивизии, написал еще один материал, в котором назвал двадцать восемь имен. Командование Западного фронта заполнило наградные листы, и 21 июля 1942 года все перечисленные Кривицким бойцы удостоились посмертно звания Героя Советского Союза.

А теперь бывший командир полка честно рассказал военному прокурору: «Никакого боя 28 панфиловцев с немецкими танками у разъезда Дубосеково 16 ноября 1941 года не было — это сплошной вымысел… В конце декабря 1941 года ко мне в полк приехал корреспондент «Красной звезды» Кривицкий… В разговоре со мной Кривицкий заявил, что нужно, чтобы было 28 гвардейцев-панфиловцев, которые вели бой с немецкими танками. Я ему заявил, что о бое 28 панфиловцев мне ничего не известно… Фамилии Кривицкому по памяти давал капитан Гундилович…»

Главный военный прокурор генерал-лейтенант юстиции Николай Порфирьевич Афанасьев составил справку о результатах расследования. Ее отправили члену политбюро и секретарю ЦК партии по идеологии Андрею Александровичу Жданову: «Материалами расследования установлено, что подвиг 28 героев-панфиловцев является вымыслом корреспондента Коротеева, редактора «Красной звезды» Ортенберга и в особенности литературного секретаря газеты Кривицкого».

Жданов самостоятельно решения принять не мог. Переслал справку Сталину. Вождь прочитал и распорядился ничего в героической истории не менять. Несколько человек из числа двадцати восьми — кто остался жив — без огласки после войны получили свои «Золотые Звезды». А что было делать? Отменить указ не решились…

Придуманная Александром Кривицким история пережила его. Но его творческая судьба характерна для советской журналистики. Даже самые одаренные вынуждены были писать лишь то, что от них требовалось. Жизнь могла быть в меру комфортной, «мелкие радости» были доступны, но счастья это не приносило. Талант его, на мой взгляд, так и не был реализован.

Когда документы главной военной прокуратуры предали гласности, многие возмутились: не разрушайте героику войны, не переписываете историю, не отнимайте у народа выстраданную им победу! Осенью 2011 года на рассказ о подлинной истории двадцати восьми панфиловцев гневным письмом в «Комсомольскую правду» откликнулся бывший министр обороны и неудачливый участник августовского путча маршал Дмитрий Тимофеевич Язов: а кто же защитил Москву, если не было панфиловцев?

Но этот пафос ложный. Сознательное искажение исторической правды — еще и огромная несправедливость! Ведь командир полка рассказал военному прокурору: «В этот день у разъезда Дубосеково в составе 2-го батальона с немецкими танками дралась 4-я рота, и действительно дралась геройски. Из роты погибло свыше 100 человек, а не 28…»