Проклятие лорда Фаула - Стивен Дональдсон

Затем всадники вновь двинулись вперед. Морестранственник и Кавинант, ошеломленные, приближались к громаде стен, и расстояние сокращалось быстро, не отмеряемое ничем, кроме стука их сердец. Дорога шла параллельно утесу и его восточному краю, затем поворачивала и вела к высоким дверям в юго-восточном основании башен. Ворота — могучие каменные плиты с двух сторон — были открыты в миролюбивом приветствии, однако на них были сделаны зазубрины, и они были сбалансированы так, чтобы при первой же необходимости захлопнуться, сомкнувшись подобно чудовищным челюстям. Сейчас они были открыты настолько, чтобы весь Дозор мог въехать в них, развернувшись строем, плечом к плечу.

По мере того как они приближались к воротам, Кавинант увидел голубой флаг, развевающийся высоко на вершине башни — словно лазурное пламя, лишь тончайшим оттенком голубее, чем ясное небо. Под ним был флаг поменьше — красный лоскут цвета кровавой луны и глаз Друла. Заметив направление взгляда Кавинанта, женщина возле него сказала:

— Вам известно, что это за цвета? Голубое — это знамя Высокого Лорда, орифламма Совета Лордов. Оно символизирует их клятву и преданность народам Страны. А красный флаг — это знак опасности, угрожающей нам в настоящее время. Он будет развеваться там до тех пор, пока сохраняется угроза.

Кавинант кивнул, не отводя взгляда от Твердыни. Но через мгновение он перенес внимание на вход в Ревлстон. Тот был похож на пещеру, уходящую прямо в гору, только внутри виднелся солнечный свет.

Над воротами стояли на страже трое часовых, расположившись равномерно по всей длине свода арки. Их внешность привлекла внимание Кавинанта: они были похожи на всадников Боевой Стражи. По росту и сложению они походили больше на жителей подкаменья, но лица у них были плоские и смуглые, кудрявые волосы коротко подстрижены. Их одежда состояла из коротких туник цвета охры, перетянутых голубыми поясами, а руки и ноги оставались неприкрытыми. Просто стоя на своде арки, безоружные, они держались с удивительным достоинством и в то же время были настороже; казалось, они готовы вступить в бой по первому же подозрению.

Когда до ворот оставалось не так уж далеко, Кеан крикнул часовому:

— Эй, первый знак Тьювор! Почему же только Стража Крови встречает наших гостей?

Главный среди часовых ответил на языке, казавшемся чужим, неуклюжим, словно говоривший привык говорить на наречии, абсолютно чуждом языку Страны.

— Твердыня приветствует великана-посланника.

— Ну что же, Стража Крови, — отозвался Кеан уже дружелюбным тоном, — исполняйте свои обязанности. Великан — это Сердцепенисто-солежаждущий Морестранственник, посланник из Прибрежья в Совет Лордов. А этот человек — тоже посланник, Томас Кавинант Неверящий и чужеземец в Стране. Готовы ли для них места?

— Распоряжения отданы. Баннор и Корик ждут.

Кеан сделал знак рукой, что он все понял, и вместе со своими воинами въехал в каменные ворота Твердыни Лордов.

Глава 13

Вечерняя служба

Оказавшись между каменными челюстями, Кавинант покрепче сжал в левой руке свой посох. Вход представлял собой туннель, проложенный под башней и выводящий на открытый двор между башней и главной частью Твердыни, и туннель освещался только тусклым отраженным солнечным светом с двух сторон. В камне не было ни окон, ни дверей. Единственными отверстиями служили бойницы прямо над головой, проделанные, видимо, для каких-то оборонительных целей. Стук лошадиных копыт эхом отдавался от гладких каменных стен, наполняя туннель словно отголоском войны, и даже легкое постукивание посоха Кавинанта звенело вокруг, словно его собственные тени следовали за ним по пятам вдоль горла Твердыни, отстав на шаг. Затем Дозор выехал на залитый солнцем двор. Здесь природный камень был выдолблен до уровня входа так, что между двумя высокими отвесными стенами образовалось пространство шириной почти с башню. Двор был плоским и вымощен плитами, но в центре его находился широкий участок земли, из которого рос старый золотень, а по бокам этого седого дерева сверкали два маленьких фонтана. С противоположной стороны были еще несколько каменных ворот, подобных тем, которые находились в основании башни, и они тоже были открытыми. Это был единственный вход в Твердыню на уровне земли, но над двором через равные интервалы деревянные мостки опоясывали открытое пространство от башни до зубчатых выступов на внутренней поверхности Твердыни. Вдобавок две двери с каждой стороны туннеля обеспечивали доступ к башне.

Кавинант взглянул вверх — туда, куда уходили стены главной части Твердыни. Тени лежали на южной и восточной стенах двора, но верхняя их часть сверкала в полном блеске полуденного солнца, и с того места, где стоял Кавинант, Ревлстон казался достаточно высоким, чтобы служить опорой для небес. На мгновение благоговение, охватившее Кавинанта, заставило его пожалеть, что он подобно Морестранственнику, наследнику создателей Твердыни Лордов, не может каким-то образом претендовать на причастность к великолепию этого сооружения. Ему хотелось быть принадлежностью этого места. Но как только первоначальный удар, нанесенный ему Ревлстоном, миновал, Кавинант начал сопротивляться возникшему желанию. Это был всего лишь еще один соблазн, а он уже и так утратил слишком большую долю своей хрупкой, столь необходимой независимости. Он подавил свое благоговение, нахмурившись еще сильнее, и прижал рукой свое кольцо. То, что оно теперь было спрятано, придавало ему уверенность.

Была всего лишь одна надежда, которую он мог себе представить, единственное решение его парадоксальной дилеммы. Пока он держал свое кольцо спрятанным, он мог доставить свое послание к Лордам, удовлетворить насущную потребность в беспрерывном движении и избежать опасных неожиданностей, требований силы, которой он обладал. Морестранственник — и Этиаран тоже, быть может, непроизвольно — дали ему определенную свободу выбора. Теперь он, возможно, сможет сохранить себя — если ему удастся избежать дальнейших соблазнов и если великан раскрыл его секреты.

— Морестранственник, — начал было он, но потом остановился. К нему и великану приближались двое мужчин из главной части Твердыни. Люди были похожи на часовых над воротами. По их плоским, непроницаемым лицам невозможно было определить их возраст, словно их отношения со временем были в некоторой степени двоякими, и от них исходило такое ощущение твердости — на взгляд Кавинанта, — что его внимание отвлеклось от великана. Они пересекли двор с таким спокойствием, словно были воплощениями скалы. Один из них приветствовал Морестранственника, а другой направился к Кавинанту.