По ту сторону занавеса - Биггерс Эрл Дерр

Мы повенчались в тот день, когда мне исполнилось восемнадцать лет, и уехали в Пешавар – там была расквартирована часть майора Дюрана.

Мы еще не доехали до Индии, а я уже принялась сожалеть, что так поспешно вышла замуж. Я убедилась, что под благородной внешностью Эрика Дюрана скрывает негодяй и подлец, человек не просто нечестный, а настоящий мошенник.

Вскоре после нашего прибытия в Пешавар из Англии Эрику стали приходить письма – грязные, измятые, написанные ломаным почерком. Каждое приводило мужа в ярость. И без них он был далеко не вежлив со мною, но после каждого письма становился просто невыносимым, бесился, места себе не находил, а все зло вымещал на мне. Сказать, что я была удивлена, поражена, испугана – ничего не сказать. Я просто была убита горем. Однажды такое письмо пришло в отсутствие Эрика, и я, находясь на краю самоубийства, решилась вскрыть его. Не сразу, сомневалась, ведь какой некрасивый поступок – читать чужие письма! Но мне было уже все равно. Представив, в какую ярость Эрик опять придет при получении письма, я решилась. По крайнее мере, буду знать, в чем дело.

Прочла, и до сих пор не уверена, что поступила правильно. В письме скрывался такой ужас, такая безвыходность, просто не знаю, как я вынесла это.

Письмо было написано швейцаром какого-то лондонского офиса. В резких выражениях, с ругательствами и угрозами его автор вымогал у моего мужа очередную выплату за обещанное молчание. Все стало ясно. Писал шантажист, сделавший из Эрика дойную корову и не стеснявшийся в выражениях. Из написанного стало ясно: Эрик платил деньги за то, что этот швейцар видел, как мой муж уходил из офиса, оставив в нем убитого человека. Мертвого Хилари Голта, адвоката и владельца адвокатской конторы.

Итак, шантажист требовал деньги за молчание.

Эва замолчала, собираясь с силами, и затем продолжила:

– Я поняла: моего мужа шантажировали за то, что он убил адвоката Хилари Голта. Адвокат Хилари и мой дядя были друзьями, это под нажимом Голта дядя возражал против нашей свадьбы, а тут я узнала, что в один прекрасный день адвокат вызвал к себе Эрика и пообещал ему рассказать об одной компрометирующей его истории, если тот не оставит меня в покое и не перестанет настаивать на браке со мной. Эрик ушел, но вернулся в тот же вечер и убил Голта, а портье видел, как он выходил после убийства из конторы адвоката.

Когда Эрик вернулся, я твердо заявила, что ухожу от него. Он спросил – почему, и я показала ему вскрытое письмо. Что тут было! Полагаю, я сама была на волосок от смерти: Эрик бесновался больше прежнего, а потом вдруг упал передо мной на колени и клялся, что поступил так лишь из любви ко мне. Он, дескать, так безумно любил меня, что готов был преодолеть все препятствия. И сделал это! И что я должна простить его…

В этот момент Чарли Чан перебил Эву и спросил, что она может рассказать относительно бархатных туфель Голта.

– Ах да, конечно… Когда Дюран убил адвоката, он увидел эти туфли, которые лежали на стуле. А он знал, что Скотленд-Ярд в своих расследованиях всегда доискивается главной улики, чтобы с нее начинать поиски убийцы. Вот он и решился доставить Скотленд-Ярду такую улику, которая ничего бы не значила, а лишь отвлекала в сторону от настоящего преступника. Он снял с ног убитого им человека ботинки и натянул комнатные бархатные туфли. Похоже, Дюран очень гордился своей выдумкой. Да и вообще, при всей своей отвратительной натуре он отличался недюжинным умом и сообразительностью. Потом неоднократно хвастался, как обвел вокруг пальца знаменитый Скотленд-Ярд.

Эрик Дюран не давал мне покоя ни днем ни ночью, выпрашивая прощение и без конца повторяя, что пошел на это, себя не помня и из великой любви ко мне. И я должна сохранить его тайну, ведь я – его законная жена перед Богом и людьми, закон не может заставить меня давать показания. Бог мне свидетель, что я никого и не собиралась посвящать в эту страшную тайну, но теперь думала лишь об одном – как мне избавиться от Эрика. Это было не просто. Когда я заявила, что ухожу от него, он ведь прямо сказал, что тогда убьет меня. А я слишком хорошо знала, что он способен это сделать.

На пикник я отправилась такая несчастная, что трудно описать. Казалось, я вот-вот сойду с ума от отчаяния и страха. Еле держалась на ногах, а муж еще требовал, чтобы я выглядела веселее. Веселее! В нашем пикнике принимал участие полковник Битэм, с ним я еще раньше познакомилась. Боже, бывают же такие люди! Великолепный, благородный человек, джентльмен до кончиков ногтей, полная противоположность моему мужу. И тут вспомнила: завтра полковник покидает нас, направляясь в очередную научную экспедицию. Безумная мысль возникла в голове: вот кто может спасти меня! Он завтра уезжает из Индии, пусть увезет меня от всего этого ужаса. Попросила полковника встретиться со мной во время пикника, в одном укромном месте, сказав, что хочу с ним поговорить. Во время пикника предложила игру в прятки, и все разбежались кто куда. Я помчалась на условленное место. Полковник был уже там. Взяв с него слово, что не выдаст меня, я рассказала ему обо всем. Объяснила, что, если попытаюсь уехать открыто, Эрик выполнит свою угрозу и убьет меня. Полковник оказался потрясающим человеком! Все понял, ни о чем не расспрашивал, не пытался отговаривать, напротив, быстро, четко, по-военному организовал за ночь все, что требуется. Всю ночь я пряталась в холмах. На рассвете полковник в сопровождении Ли Гунга приехал на крытой повозке – сумел же ее разыскать! – которую включил в свой караван. Она нужна была лишь на участок пути до конца Хайберского перевала. В ней я и преодолела этот путь. А за Хайберским перевалом с его каменистыми рытвинами и ухабами для меня началась настоящая сказка, самое прекрасное, что может пережить женщина в сказочной стране. Покинув повозку, я ехала теперь на верблюде, мягко ступавшем по песку пустыни. Безлюдный, дикий край, безбрежная пустыня днем, роскошное звездное небо ночами. А главное, пустыня, однообразная и прекрасная, и конца-края ей не видать. Пришлось пережить и трудности, например частые там песчаные бури, но что они значили теперь, когда я оказалась на свободе, вдали от этого страшного человека!

Мы прибыли в Тегеран, там я покинула караван и добралась до Баку, а оттуда – до Италии. Прошло уже восемь месяцев, и сенсация, вызванная моим исчезновением, порядком поугасла.

Однако только теперь я осознала, что сделала. Полковник был знаменитым ученым и отважным путешественником, всеми чтимым за свои заслуги. Что будет, когда люди узнают о том, как он вывез меня из Индии? Трудно представить что-нибудь невиннее нашего совместного путешествия, я же говорила уже, что полковник – настоящий рыцарь, джентльмен во всем, но ведь мир такой циничный! Совершив благородный поступок, спасая беззащитную женщину от верной гибели, он в пересказе злых языков мог превратиться в негодяя, увезшего чужую жену. И тогда конец и его доброму имени, и его научной карьере. Если люди об этом узнают… Надо сделать так, чтобы не узнали! А это уже зависит от меня. Необходимо сохранить в тайне все случившееся. И я решила – сделаю все, от меня зависящее.

– И вы сделали! – тихо проговорил полковник. – Только что миссис Дюран назвала мой поступок благородным и рыцарским. Но он ни в какое сравнение не идет с тем благородным и мужественным поведением, которые проявляла все эти годы слабая женщина.

– А что же с майором? – вмешался инспектор Дуфф.

– Прежде всего я написала майору письмо, – ответила Эва Дюран. – В нем ясно и четко потребовала: ради собственного же покоя он не должен пытаться разыскивать меня. Если же он меня найдет или из-за него мир узнает, каким образом я покинула Индию, я, ни минуты не колеблясь, расскажу все о его преступлениях. Очищу доброе имя полковника, публично рассказав о причинах, заставивших меня бросить мужа. Прямо так и напишу: бросила мужа, потому что тот оказался не только негодяем и подлецом, но и убийцей. Эрик мне не ответил. Однако письмо мое наверняка получил, поскольку никогда не пытался меня отыскать, а при встречах не признавал Эвой Дюран, что, впрочем, вам недавно и доказал.