Аромат лотоса (сборник) - Лора Бекитт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поразительная чувственность, сказочная близость – такое познаешь только раз в жизни!
Анри уснул, крепко обняв Тулси, прижав ее голову к своей груди. Их ноги и руки переплелись, как лианы, а тела будто стали единым целым. Рамчанд никогда не оставался на всю ночь – таков был обычай, говорящий о том, что разъединение мужского и женского неизбежно так же, как необходимо слияние. Мужчина должен и может беречь женщину, но никогда не поставит ее на первое место. Существует долг земледельца, который обязан вспахать землю, чтобы заронить в нее семя и чтобы жизнь продолжалась вечно, но есть великие, непонятные женам дела, оставляющие их за невидимой гранью, превращающие в тень мужчины. Даже имена индийских богинь звучат эхом имен богов: Индрани – супруга Индры, Брахмани – жена Брахмы.
Тулси надеялась, что доставила Анри такую же радость, какую он принес ей – радость почувствовать себя единственной. И когда он открыл глаза, в них была такая горячая, безудержная любовь, какая способна придать существованию человека настоящий, глубокий, истинный смысл.
– Я люблю тебя, Тулси! Я счастлив. А ты?
Она задумчиво произнесла:
– Я не знаю, Анри. Только чувствую: если ты исчезнешь из моей жизни, для меня это будет страшнее, чем сгореть на том ужасном костре!
– О нет, нет, никогда!
И было неспешное, но глубокое погружение в страсть, а после – сладкая истома. Они были открыты друг другу, своим желаниям, взаимной любви. Анри впервые постиг, что значит, когда тебя по-настоящему желает женщина. Тулси поняла, как много может дать искренняя, безрассудная любовь к мужчине. До рассвета оставалось немного времени, и Тулси спросила:
– Для тебя не важно, что я принадлежала другому?
Анри улыбнулся и погладил ее волосы.
– Главное, что отныне ты принадлежишь мне. Ты так много дала мне, Тулси! Я научился понимать твой язык, любить твою страну, почти позабыл о прошлом и снова стал уважать самого себя.
– Скажи, а если бы твоя невеста приехала сюда?
– Бывшая невеста, – уточнил Анри и с усмешкой добавил: – Урсула – в Индии? Это невозможно. Такие женщины созданы для жизни в Париже!
– Ты ее… любил?
По лицу молодого человека скользнула мимолетная, почти незаметная тень, но он сумел справиться с чувствами.
– Любил. Но уже забыл. А ты любила своего мужа?
Тулси вспомнила, как они были близки в последний раз – в день его убийства. Она навсегда запомнила глаза Рамчанда и его слова. И твердо, почти сурово произнесла:
– Я должна была исполнить свой долг, долг жены, женщины. Но не успела. Мой муж очень хотел, чтобы я родила ребенка. Наследника, сына.
Анри помрачнел. Он не подумал о естественных последствиях их отношений.
– А вот я не хочу иметь детей. Как я объясню своему сыну то, что не могу объяснить никому, разве что… только тебе. Что передам в наследство? – И тут же сказал: – Если ты забеременеешь, Тулси, сразу скажи. Ни в коем случае не неси этот груз одна. «Разве это груз?» – хотела возразить молодая женщина, но вместо этого вновь кинулась в его объятия, взлетела на волшебную вершину, где каждая секунда короткой, святой и грешной жизни наполнена бесконечным наслаждением.
Глава VIII
1753 год, Баласор, Индия
Их жизнь сложилась счастливо, счастливее, чем можно было ожидать. Анри искренне полюбил Индию, ее непредсказуемость, многоликость, многоцветность. В густой головокружительной синеве неба колыхались веерообразные листья пальм, ползучие растения отвоевывали себе место везде, куда только можно забраться, зелень разрасталась буйно, неудержимо, а цветы поражали величиной и красками. То была страна вечного тепла и нескончаемого лета, неисчерпаемая, неистощимая, щедрая.
Анри прекрасно справлялся со своими обязанностями, он был мудрым и добрым учителем, и вскоре сипаи понимали не только его речь, но и команды Майкла Гордона. С последним Анри по-настоящему сдружился; они часто беседовали, иногда вместе пили вино.
Майкл был потомственным военным, сыном полковника, и с пятнадцати лет служил в полку отца. К несчастью, отец был убит во время войны за австрийское наследство[39] и не оставил сыну никакого состояния. К тому времени Майкл имел чин капитана, а колониальные армии нуждались в офицерах, потому он поехал искать счастья в Индии.
Однажды Майкл сказал Анри:
– Если б вы знали, как я устал от войны! Да, я военный человек, но, тем не менее, ненавижу бессмысленное кровопролитие. Все это происки авантюристов, желающих создать колониальную империю и заработать деньги! Сколько гибнет людей, сколько растрачивается средств! Вы знаете, что сейчас творится в Париже?
Анри не знал, он мог только догадываться. Людовика XV не интересовала Индия, его приближенные считали, что колонии должны только давать и ни в коем случае не потреблять деньги. Версаль, которым фактически правили фаворитки короля во главе с мадам Помпадур, жил сегодняшним днем и нисколько не заботился о народе – даже в Париже, что говорить о колониях!
Майкл Гордон уважительно относился к Тулси, хотя и стеснялся спрашивать, кем именно она приходится Анри. Невеста, любовница, жена? Постепенно в лагере привыкли к безмолвной индийской красавице, хотя жены старших офицеров не жаловали Тулси. Она казалась слишком независимой, оскорбительно гордой, видела и замечала только своего француза!
В конце концов Анри решил обучить возлюбленную французскому, а если получится, то и английскому языку. К его изумлению, Тулси оказалась очень способной ученицей.
С тех пор как Тулси и Анри стали жить вместе, они были счастливы так, как могут быть счастливы только грешники, чудом очутившиеся в раю. Однажды молодая женщина решила станцевать для возлюбленного, и он был поражен игрой ее лица, на котором беспрестанно отражались разные чувства: тревога, горе, радость, счастье. Анри заворожили плавные движения, искусные вращения тела, текучие изгибы рук Тулси – непередаваемый, первозданный рисунок танца. Сложные движения в сочетании с бесконечной переменой выражений лица и глаз составляли основу тонкого поэтического языка, обладающего не меньшей силой, чем тайная мелодия речи.
С ними были их страсть, влечение души и плоти, сила молодости и любви. Они отдавались друг другу так часто, как только могли: в жаркой темноте ночи, при свете занимающейся зари.
Однажды Анри спросил:
– Ты ни о чем не жалеешь?
Молодая женщина ответила:
– Мне жаль Кайлаш. Она осталась совсем одна. Индианка не может жить без мужчины. Прежде о ней заботился Рамчанд, а теперь?
– Быть может, вы еще встретитесь? – сказал Анри.
Тулси печально покачала головой.
Однажды она шла по центральной улице палаточного городка и услышала за спиной разговор офицерских жен. Эти дамы изнывали от скуки: мужья целый день занимались военными делами, и на их долю не выпадало никаких развлечений. Они мирились со своим положением лишь потому, что надеялись на богатую добычу в виде золота, драгоценностей и земель, которую рано или поздно принесет их супругам пребывание в варварской стране.
Им было интересно посудачить о странном союзе француза и индианки, возбуждавшем их ревность, потому что они находили Анри весьма привлекательным мужчиной.
В те годы войска еще не имели специальной колониальной формы, в любую погоду солдаты и офицеры ходили в наглухо застегнутых мундирах и напудренных париках. Анри де Лаваль не считался военным; он давно отказался от парика и плотной одежды и в своей светлой рубашке с расстегнутым воротом, со слегка растрепанными на ветру, выгоревшими на солнце светло-русыми волосами и загорелым лицом казался дамам очень мужественным и красивым.
Четыре дамы, несмотря на жару и плохую дорогу, были одеты в платья с кринолинами из тростниковых обручей, атласные туфельки на каблуках и шелковые перчатки. Держа над головой крохотные кружевные зонтики, они откровенно сплетничали.
– Как индианки умудряются наматывать на себя такие одеяния, ходить в них, да еще заниматься какой-то работой!
– Кто знает! Зато посмотрите, какие волосы даровал Господь этим дикаркам! Еще говорят, что даже самая нищая из них всегда носит на себе кучу золота.
– Не такие уж они скромницы, эти туземки. К примеру, эта.
Живет с французом едва ли не на виду у всего лагеря!
– Кстати, де Лаваль красавец!
– Что вы хотите – француз!
– Тем обиднее, что он предпочел дикарку. Интересно, как он с ней общается?
– Болтают, что он знает их язык.
– Вы думаете, они много разговаривают?! Помилуй бог, все мужчины одинаковы – и их интересует только одно. Этот француз ее бросит, как только она ему надоест.
– Я слышала, он называет ее своей невестой.
– Может, и называет ради приличия. Но жениться?! О нет! Да и как они поженятся? Он христианин, а она самая настоящая язычница!
– Наверняка у этой индианки есть родители, возможно, был и жених, а она убежала с французом!
