Шоу в жанре триллера - Антон Леонтьев

– Ваша честь, – сказала Дана, держа в руках серебристый диск.

Китаец пробормотал проклятия, Сазерленд уверял его, что это блеф, спектакль, у обвинения ничего нет.

– Дамы и господа, – Хейли повернулась к присяжным. – На этом диске запечатлено то, как обвиняемый убивает человека. Были предприняты беспрецедентные меры со стороны мафии, чтобы диск не стал достоянием общественности. Фотограф, случайно снявший эти кадры, убит. Застрелен и заместитель окружного прокурора Ларкин. В далеком герцословацком городке было устроено огненное инферно, унесшее жизни многих ни в чем не повинных граждан. Так что только вам судить, какого приговора заслуживает мистер Китаевич!

Погасили свет, на экране телевизора пошли кадры того, как по тихой улице Голливуда скользит неприметный фургон…

Дана наблюдала за лицами присяжных. Интерес, шок, ужас, отвращение, гнев. Каким же будет приговор?

12 мая

– Итак, вами было принято решение? – задал формальный вопрос судья.

Старшина присяжных ответил:

– Да, ваша честь!

– Тогда прошу вас передать мне его.

Судебный пристав взял у присяжных небольшой, сложенный вдвое листок с приговором Китайцу. Тот вместе с адвокатом находился в зале.

Впечатление, которое оставил просмотр записи, сделанной Алексом Уорфом, было гнетущим, и никакие увертки Сазерленда уже не помогли. Присяжные были уверены в своем решении, поэтому совещались около двух часов, что крайне мало для подобного дела.

Дана замерла в напряжении. Она сделала все, что было в ее силах. Но хватит ли этого для обвинительного вердикта? Раньше она была в этом уверена, теперь начала сомневаться. Лица присяжных были индифферентны, они ни на кого не смотрели и не улыбались. Плохой знак… Но для кого именно?

– Ваше решение: виновен ли Сергий Китаевич в убийстве первой степени?

– Да!

– Ваше решение: виновен ли Сергий Китаевич в распространении наркотиков?

– Да!

Присяжные еще семь раз сказали «да» и только один раз «нет» – они отмели подозрение в том, что Китаец занимается сутенерством. Это был полный его крах!

Это была полная победа! Дана теперь знала, что судья назначит Китайцу смертную казнь. Его ждет смертельная инъекция. Сначала в вену вводят снотворное и препараты, расслабляющие мускулатуру, человек просто засыпает. Затем добавляют убойную дозу лекарства, замедляющего дыхание.

Китаец, услышавший финальное «нет», вздрогнул, как от пощечины. Мафиози посмотрел на Сазерленда, который отстранился от него.

– С такими уликами я ничего не мог поделать, – начал оправдываться тот. – К сожалению…

– К сожалению, мразь! – заорал по-герцословацки Китаец и кинулся на адвоката. Он схватил его за голову, кинул на пол и стал молотить ногами. Подоспели охранники, оттащили Китайца.

– Я хочу сделать заявление! – закричал Китаец на плохом английском. – Требую представителей ФБР и Министерства юстиции! Я знаю очень многое! Кое-кому в Экаресте не поздоровится!

– Вынесение приговора состоится завтра, четырнадцатого мая, – сказал судья и закрыл процесс «Штат Калифорния против Сергия Китаевича». – А вы, мистер Китаевич, за неуважение к суду приговариваетесь к штрафу в десять тысяч долларов и трем месяцам тюремного заключения! Все свободны!

15 мая, Экарест

Эдуард Теодорович потянулся за стаканом с водой, бросил туда шипучую таблетку аспирина и, не дождавшись, пока она растворится, залпом выпил. За последнюю неделю сердце три раза подводило его. Все-таки седьмой десяток… Давно пора уйти на покой. Но он не планировал это сделать – с позором. Именно с позором.

Марта, на которую он так надеялся, мертва. Она не уничтожила диск с фильмом. Он толком не знал, что произошло в Варжовцах, но что-то дало сбой. Марта устроила в провинциальном городишке настоящее светопреставление и сама пала его жертвой. Эдуард Теодорович за те почти двадцать лет, что она работала в Отделе, привык к ней. Даже любил.

Китаец получил три пожизненных заключения без права на помилование. От смертельной инъекции его спасло только то, что он рассказал агентам ФБР и представителям американского правительства. А рассказал он многое. Очень многое.

В Экаресте уже последовали громкие отставки – вице-премьер, министр атомной промышленности и заместитель министра юстиции. Но это только начало. Сегодня начались обыски в нескольких банках, финансовых компаниях и энергетических концернах. Массовые аресты лиц, связанных с Китайцем темными делишками, не за горами.

Придется закрыть Отдел. Эдуард Теодорович отдал ему тридцать пять лет жизни. Своей жизни. И вот… И почему только Марта не справилась с заданием?

Он уедет из Экареста на дачу, там его ждет тихая жизнь пенсионера. Все деньги за рубежом, они ему не нужны, пусть пока лежат на счетах в частных банках, пусть набегают проценты. После его смерти дети и внуки будут более чем обеспечены.

Опять сердце! Он слишком переволновался. Теперь его ждет спокойное, размеренное существование. Никаких стрессов. Только кабачки, клубника, розы, Коэльо, Фолкнер и Достоевский. Больше ему ничего не нужно.

– Эдуард, к тебе пришли, – в кабинет заглянула жена. – Тебе опять плохо? – заботливо спросила она.

– Нет, все в порядке, – ответил он. Жене не нужно знать, что у него аритмия.

В кабинет прибежали внуки. Вслед за ними зашел невысокий молодой мужчина в строгом темном костюме. Узкое лицо, прозрачные, не ведающие жалости глаза. Он присел на корточки, спросил внуков, как их зовут.

– Шаша, – ответил мальчик. Он смешно шепелявил. Другого звали Димитрием.

– Дедушка, посмотри! – сказал Димитрий, потрясая пластмассовым пистолетом. – Я агент Малдер!

Визитер улыбнулся, потрепал его по голове и сказал:

– Ну что, ребята, у меня к вашему деду серьезный разговор, идите, поиграйте!

Внуки с криками убежали. Мужчина закрыл дверь в кабинет, подошел к столу, за которым сидел Эдуард Теодорович. Достал бордовое удостоверение.

– Старший следователь Генеральной прокуратуры по особо важным делам Пасечник, – сказал он. Эдуард Теодорович почувствовал, что сердце кольнуло.

Пасечник посмотрел на него прозрачными глазами. Эдуард Теодорович имел дело с убийцами множество раз, обычно именно у них был такой безжалостный немигающий взгляд.

– Эдуард Теодорович, – проговорил визитер, – у меня к вам есть вопросы в рамках расследуемого дела. Думаю, вы сможете прояснить ситуацию… Не так ли?

Эдуард Теодорович обреченно кивнул. Никакой дачи, никакого Достоевского, никаких кабачков. Ему отвели почетную роль «козла отпущения» – Отдел продолжит существование, но с новым шефом. Власти же не могут официально признаться в том, что непосредственным образом причастны к этой «лаборатории доктора Франкенштейна».

– Ну что же, начнем, – произнес Пасечник, усаживаясь в кресло. – Расскажите мне об Отделе, который вы возглавляете в странном институте статистики. Это ведь подставная организация? Каков настоящий профиль вашего заведения?

24 мая, Лос-Анджелес

– Ты мне нравишься, – произнесла Дана. Лежавший рядом с ней мужчина поцеловал ее в плечо. Им было так хорошо вместе, но он знал, что она скажет сейчас.

– Меня пригласили в Вашингтон, – проговорила Дана. – Предложили место окружного прокурора.

– Ты ведь об этом и мечтала? – спросил мужчина.

Дана задумалась. Затем сказала:

– Да, я об этом мечтала.

Он понял без слов. Ей стоило только намекнуть, и она бы была его. Навсегда. Он, кажется, любил Дану. Он мог бы остаться с ней. Но она этого не хочет.

Дана лежала и думала. Ее позвали в Вашингтон, предложили отличное место. Ее заметили после суда над Китайцем и последовавших за этим разоблачений в Герцословакии. Говорят, что ею заинтересовался один могущественный сенатор, который собирался баллотироваться в президенты на грядущих выборах. Он уже начал подбирать новую команду.

Поэтому, когда любовник поднялся и начал одеваться, она его не удерживала.

1 июня, Варжовцы

Настало лето, долгожданное и палящее. С момента исчезновения Насти Михасевич миновало пять недель, а я все еще находилась в Варжовцах. Город постепенно приходил в себя после страшного пожара, который вызвала странная особа Марта, сама сгинувшая в огненном смерче. О том, чему я стала свидетельницей, знали только профессор Черновяц и Дана Хейли: Марка и Юлиану не интересовало то, что центр города сгорел в результате проявления дара пирокинеза несчастной Марты, а полковнику Пороху не требовалось знать все детали.

Вроде бы все было завершено: надежды отыскать Настю Михасевич живой и невредимой не было. Это понимал и Марк, которого я изредка видела – я переехала из его особняка в гостиницу. Никаких сомнений не было, что маньяк, отец Сильвестр, унес с собой в могилу тайну того, где находится Настя и что с ней произошло.

Я никак не могла уехать из городка. Каждый день я давала себе зарок, что отправлюсь в Экарест следующим поездом, вернусь на дачу в Перелыгине и заберу любимого Василиска у Раи Блаватской, – и всякий раз я принимала решение остаться в Варжовцах еще на день.