Синдикат должен быть разрушен - Алексей Шумилов

послезавтра мне надо выиграть тендер на покупку одного здания, — сообщила девушка. — Прикидываю, как действовать.

— Кстати, насчёт тендеров мне тоже кое-что вспомнилось, — ухмыльнулся я.

— Расскажи.

— У вас есть такой астронавт Джон Гленн, сейчас он сенатор от штата Огайо.

— Я его знаю, — оживилась мисс Рокволд. — Даже лично общалась. Он пару раз к деду приезжал и на нескольких приемах виделись. Рассказывай, что он там с тендерами намудрил.

— Ничего особенного. Когда он в шестьдесят втором совершил орбитальный полет на корабле «Меркурий-Атлас-6», а потом вернулся обратно на Землю, у него брали интервью. И журналист задал ему такой вопрос: «Что вы чувствовали, когда проходили подготовку к полету в космос? На что Гленн ответил: 'То же самое, что и вы, если бы знали, что полетите на корабле, состоящим из двух миллионов элементов и деталей, причем каждый изготавливал тот, кто на тендере предложил нашему правительству самую маленькую цену».

Мадлен звонко расхохоталась, отодвинула стул и встала:

— Пойдем, я тебе кое-что покажу.

Подошла к статуе, находящейся в небольшой нише, нажала пальчиками на нос и глаза. Статуя с частью стены отошла в сторону.

За ней оказалась спальня. Огромное двуспальное ложе, украшенное прозрачным балдахином, телесного цвета, сияли неярким желтым светом подсвечники у изголовья, напоминавшие свечи. Сквозь тьму ночи, сияло разноцветными отблесками огней рекламы панорамное окно, с убранными шторами.

— Подожди меня здесь, — попросила девушка. — Через минутку вернусь.

Я молча кивнул, завороженный зрелищем ночного города…

Мадлен появилась бесшумно, ступая мягко как кошка. Я инстинктивно уловил присутствие девушки, увидел в окне силуэт, повернулся. С плеч девушки спал тоненький полупрозрачный халатик, похожая на изящную фарфоровую статуэтку фигурка внучки миллиардера замерла передо мной. Мой взгляд скользнул по тонкой шее, высокой груди, напрягшимся ареолам розовых сосков, тонкой талии и изящным стройным ножкам. Я непроизвольно сглотнул от нахлынувшего желания.

— Майк, возьми меня сейчас, нежно и страстно, — прожурчал звонкий голосок внучки миллиардера.

Я, уже почти ничего не соображая, шагнул вперед, схватил вздохнувшую девушку за талию, яростно притиснул к себе и впился в приоткрытые алые губки…

Любовью мы занимались как в последний раз, кровать тряслась и негодующе скрипела, ковер, висевший над кроватью, угрожающе качался, но нам было все равно. И опять уснули, когда ночная мгла начала сереть, а рассвет только начал окрашивать светлеющий горизонт неба первой робкой полосой нежно-розового багрянца.

Глава 27

Мне снилась ухмыляющаяся физиономия Боруха, Майерс с пистолетом, Элис Клюге, Джоан Гетти и Линда Людвиг с забавными рожками. Подружки Мадлен в новых нарядах, игриво покачивая бедрами, фланировали вокруг кипящих котлов с сидящими там Моррисом, Рокволдом и почему-то родителями Евы. Альберт Алексеевич довольно ухал, жизнерадостно орал потным чертям-кочегарам: «поддайте ещё угольку», бодро хлопал веником по проросшему белесым волосом пузику. Периодически игриво щипал дрябловатую попу супруги, с уже проступающими следами целлюлита. Ирина Алексеевна смущенно хихикала, довольно скалилась, обнажая огромные волчьи клыки. Кошмарная картинка была настолько яркой и реалистичной, что я проснулся в холодном поту и некоторое время лежал, бессмысленно глядя в потолок. Когда сознание окончательно вернулось, заметил, что нахожусь на огромной кровати в одиночестве, а за окном уже светлел новый день. Пришлось подниматься, быстро одеваться, оставив на стуле в одиночестве рубашку, и шлепая босыми ногами по толстому белоснежному ковру, выйти в зал. На пороге меня встретил божественный запах свежезаваренного кофе. Я даже на секунду прикрыл глаза, вбирая терпкий масляной аромат с ореховыми нотками.

Затем повернулся к источнику запаха: Мадлен стояла в своем тоненьком, облегающем хрупкую фигурку халатике, задумчиво смотрела в панорамное окно, баюкая в маленьких ладошках дымящуюся чашку с кофе, и неторопливо, микроскопическими глоточками пила ароматный напиток.

Я зябко передернул плечами, ощутив прохладу. Затем вернулся в спальню, подхватил лежавший на тахте плед, накинул его на плечи и нежно завернул девушку в теплое шерстяное покрывало.

— Спасибо, Майк, — не оборачиваясь, сказала Мадлен и снова сделала маленький глоток из исходящей паром чашки. — Знаешь, я училась в элитной бостонской школе-пансионате Гроттон, среди детей миллионеров и политиков. Дед перед обучением все мозги выел: эту школу заканчивали президент Франклин Делано Рузвельт, министр финансов Кларренс Диллон, директор фондовой биржи Ричард Уитни, много сенаторов и известных бизнесменов, ты должна вести себя достойно, не уронить честь нашей семьи.

Я старалась там быть примерной девочкой, держалась со всеми вежливо и доброжелательно. Но это не особо помогло. В Гроттоне я впервые столкнулась с массовым лицемерием и ложью. Все эти богатые девчонки и парни лебезили передо мной, а за спиной говорили гадости. Одна из них Джина Винтерс была близкой подругой. Я даже рассказала ей о маме и то, что очень сильно хотела её обнять, спасти от самоубийства, если бы только могла. Через два дня у туалета я услышала, как она, хихикая и кривляясь, пересказывает это другим одноклассницам. Они все говорили гадости о матери, обо мне и смеялись.

Девушка немного помолчала и добавила:

— Я схватила её за волосы, и с размаху разбила наглой физиономией раковину, запинала двух ржущих кобыл. Джине наложили пять швов на лицо, Мэгг сделали операцию по выправлению носовой перегородки, Элен попала в больницу с сотрясением мозга. Пока шло разбирательство, класс объявил мне бойкот. Со мной перестали здороваться, не разговаривали, обходили десятой дорогой. Только Бетти Морган меня поддержала. Тогда мы и подружились. Деду стоило немало денег замять скандал, меня перевели в другую школу. С тех пор я перестала доверять окружающим. Стараюсь к себе близко никого не подпускать за редким исключением. Даже со своей командой откровенничаю не всегда и далеко не обо всём. Сейчас мне кажется, я начинаю тебе доверять. Ты ведь не обманешь меня, Майк?

Я глянул на замершую хрупкую фигурку, грустное задумчивое личико, в груди вдруг тоскливо защемило, сердце остро кольнуло чувство вины.

— Мадлен, — начал я и замолчал.

В душе пожарной сиреной истошно взвыло чувство тревоги: «Нет, доверяться ей нельзя! Она — американка, её страна — мой враг. Одно неосторожное слово, завалю всю операцию. Извини, девочка, я поступаю с тобой не очень хорошо, но не ради себя, ради своей Родины, чтобы избежать будущих потрясений, которые свалятся на головы людей спустя считанные годы и приведут к миллионам человеческих трагедий»…

— Что? — девушка впервые повернулась. Карие глаза неотрывно, с чувством затаенной тревоги глядели в лицо, пытаясь отыскать ответ на свой вопрос.

— Малышка, —