Последние дни Константинополя. Ромеи и турки - Светлана Сергеевна Лыжина

- Когда к запаху привыкаешь, то перестаёшь его замечать, - многозначительно произнёс юный султан, с явным удовольствием изводя старого вельможу своими намёками. - Похоже, ты привык к запаху рыбы, Халил-паша, вот и не чувствуешь.

Казалось, Халил близок к тому, чтобы во всём признаться, но вдруг он обрёл уверенность и заявил:

- Я не чувствую рыбного запаха потому, что его нет. Да, оно чем-то пахнет, но это не рыба.

Теперь Мехмед уже не получал удовольствие от беседы, а начал тихо злиться:

- Халил-паша, ты опять возражаешь своему повелителю. Вот этим я и недоволен. Что бы я ни сказал, ты всегда говоришь, что я неправ.

- Я лишь забочусь о троне и о благе государства, - отвечал великий визир. - Со временем, мой повелитель, ты наберёшься опыта для мудрых суждений, а пока мой долг - оберегать тебя от ошибок.

- Так значит, это золото не твоё? - снова спросил Мехмед. - И рыбой оно не пахнет?

- Я уже имел счастье объяснить своему повелителю, как обстоят дела, - с ещё большей уверенностью ответил Халил-паша.

Опять Халил одним своим словом (простым словом "нет") разрушил то, что Мехмед строил. Замысел, согласно которому великий визир должен был оказаться посрамлён или даже осуждён, получился слишком хрупким. Халил сказал простое "нет", а султану осталось лишь смотреть на руины задуманного.

У Мехмеда было намерение прямо обвинить великого визира в получении взяток от румов, но теперь султан отказался от затеи. Обвинение ни к чему бы не привело. Халил стал бы всё отрицать, и даже свидетель, рассказывающий о рыбинах, набитых золотом, не заставил бы великого визира признаться.

- А знаешь, чем ещё я недоволен? - продолжал Мехмед, чтобы выйти из игры достойно. - Посмотри на подушки вокруг меня.

Халил молча оглядел их.

- Ты видишь, что они смяты? - спросил султан и пояснил. - Вот я места себе не нахожу. Сажусь так и эдак, ложусь и встаю, а сам всё думаю о том, как нам лучше подготовиться, чтобы взять главный город румов. Я не сплю. А ты, Халил-паша, спишь, пока твой повелитель бодрствует. Только нерадивые слуги не разделяют забот своего господина, а нерадивые слуги мне не нужны.

- Да простит мой повелитель своего старого слугу, - с прежним спокойствием ответил Халил. - Я служил твоему отцу и тебе много лет, а теперь силы оставляют меня. Старики сонливы.

- Я предупреждаю тебя последний раз, Халил-паша, - жёстко произнёс Мехмед, как будто не услышав этих жалоб. - Если ты не будешь разделять моих забот, а будешь мешать мне выполнить то, что я задумал, то никакие твои прежние заслуги не спасут тебя от справедливого наказания. Разрешаю удалиться.

Обвинений не последовало, свидетель не пригодился, но Шехабеддин, вместе с Заганосом следивший за ходом беседы, не унывал. Последнее предупреждение султана означало, что Халилу осталось недолго, и султан сам это подтвердил, когда по окончании встречи с великим визиром снова вызвал к себе "своих верных слуг":

- Вы всё слышали? - спросил Мехмед, предложив им сесть на ковры. - Скажу вам честно, я не верю, что Халил исправится. Он, как и раньше, будет доказывать, что главный город румов захватить нельзя. Но мы должны доказать, что Халил ошибается. Я хочу доказать это и не сойду с намеченного пути.

* * *

Арис любил бродить по городу по ночам, но в эту ночь вопреки обыкновению никуда не пошёл. Он хотел дождаться, когда господин вернётся из дворца и можно будет расспросить, чем же закончилась история с первым министром, но, увы, расспросить не удалось. Господин явился домой не один, а с гостем - вторым министром, которого считал своим другом и всячески продвигал по службе.

Войдя в дом, хозяин велел:

- Накройте трапезу в комнате для приёма гостей. Подайте вина и всё, что есть лучшего из еды. Мы с моим другом будем праздновать! - Вот почему Арис даже успел подумать, что первому министру отрубили голову, а на освободившуюся должность назначен друг господина, но это оказалось не так.

Сидя на дереве возле окон и подслушивая, "верная тень" ясно уловила фразы господина, сказанные особенно громко и воодушевлённо:

- Друг мой, ты в одном шаге от того, чтобы получить должность великого визира! Мы возьмём этот город румов, и должность - твоя!

- Похоже, что так, - ответил второй министр, - но хватит говорить о делах, ведь ты обещал, что в эту ночь мы вспомним старые времена. Давай выпьем.

Очень скоро Арис понял, что ничего интересного больше не услышит, да и смотреть в окно на чужое веселье было нисколько не занятно. Если сам остаёшься трезвым, вид пьяных вызывает лишь недовольство. Арис всё больше чувствовал себя лишним. Даже появилось подозрение, что господин знает о присутствии наблюдателя и если потеряет терпение, то откроет окно и выглянет наружу с лампой в руках. Свет лампы делает тени, прячущиеся в ночной темноте, весьма заметными. Вот почему Арис решил не дожидаться разоблачения и, всё так же перебираясь по веткам деревьев, вернулся в свою комнату.

Часа через два он услышал, как господин и его друг, уже плохо держащиеся на ногах, выбрались в коридор и, со смехом подбадривая один другого, пошли спать, а ещё через час, когда забрезжил рассвет, внизу скрипнула входная дверь. Выглянув в окно, Арис заметил во дворе одинокую фигуру, медленно прогуливающуюся среди кипарисов.

Это был господин, так что Арис, раз уж считался тенью, которая всюду следует за хозяином, без малейших сомнений тоже вышел во двор и присоединился к прогулке.

"Верная тень" сразу подумала, что час назад господин был вовсе не так пьян, как представлялось со стороны, поскольку теперь оказался совершенно трезвым. И всё же лицо выглядело помятым и усталым. В отличие от восемнадцатилетнего Ариса, который мог позволить себе почти не спать две ночи подряд, господин выдерживал такое с трудом, так как был уже не молод. А сейчас, очевидно, мучился ещё и бессонницей. Он задумчиво бродил среди деревьев, иногда закрывал глаза, зевал и ежился от утреннего холода.

- А! Это ты, моя верная тень, - улыбнулся господин, увидев Ариса.

- Великий визир получил по заслугам? - тут же спросила тень по-турецки.

- Нет, - последовал ответ, -