Несущая свет. Том 3 - Донна Гиллеспи

«Ему тоже мое покалеченное тело покажется безобразным, он не сможет преодолеть себя», — эта мысль, однажды возникнув, глубоко проникла в сознание Аурианы и прочно закрепилась там. Временами она даже испытывала к Эрато благодарность за то, что он заранее подготовил ее к такому тяжкому разочарованию.

Суния с удивлением наблюдала за Аурианой, погрузившейся в мрачные думы. Наконец, Ауриана не выдержала и почти в бессвязном, бурном потоке слов излила свою душу. Выговорившись, она со злостью сорвала с себя тунику и показала подруге свое обожженное, искалеченное тело.

Суния смотрела на нее как завороженная.

— Здесь написана вся твоя жизнь, которая неотделима от жизни нашего народа. Даже летняя рябина, увешанная красными гроздьями, даже белоснежные лилии не могут идти ни в какое сравнение с твоим телом. Если какой-либо мужчина этого не заметит, ты должна порвать с ним сразу же!

— Благородные и возвышенные слова. Но в действительности все обстоит по-иному. Любовь забирает у меня все силы, Суния!

Глава 50

Следующая весна принесла с собой не только обычную лихорадку и дожди. Поколения, которым посчастливилось жить во времена с мягкими и гуманными нравами, знали этот период под одним простым названием — террор.

Причиной ему стал мятеж Антония Сатурнина, который тогда начальствовал над двумя Рейнскими легионами, расквартированными в Могонтиаке. Сатурнину давно уже было известно о намерении Домициана расправиться с ним, поскольку его имя тоже значилось в списке, копию с которого на мягком обрывке пергамента ему показали. Игра втемную утомила его, и он решил нанести удар первым. К этому его в немалой степени побудила растущая вражда легионеров к Императору. Момент казался вполне подходящим, и Сатурнин решил не упускать его. Увенчайся эта попытка успехом, и он становится самым могущественным человеком на свете. Чтобы наверняка привлечь на свою сторону симпатии легионеров, он изъял сбережения солдат, хранившиеся в крепостном здании, где находилась его резиденция, и распространил слух, что это сделано по приказу Домициана. Этот эпизод был мало похож на тщательно спланированный и продуманный переворот, который готовил Марк Аррий Юлиан. Это был безумный по своей смелости шаг. Так дошедшая до предела отчаяния жертва внезапно нападает на своего мучителя, заметив какую-нибудь слабину в нем.

Домициан сразу же понял, что ему угрожает самая серьезная опасность за все время его правления. Соглядатаи донесли ему, что к восстанию могут присоединиться еще десять легионов, находившихся в северных провинциях. С часу на час он в страхе ждал известий об их намерениях. Они находились на марше в Рим под общим командованием Сатурнина. Восточные легионы, возможно, и сохранят верность Императору, но они были слишком далеко. Даже если бы они выступили тотчас же, все равно не успели бы прибыть в Рим и сохранить его власть и жизнь. Он никак не мог отделаться от мысли, что Нерон, оказавшись в подобной ситуации, струсил и совершил самоубийство. Но Домициан был слеплен из иного теста. Будучи загнанным в угол, он прятал свой страх подальше и не позволял ему проявляться, пока не минует кризис. Перед лицом опасности он проявлял обычно хладнокровную решительность и наносил противникам сокрушительные удары.

Возглавив преторианскую гвардию, Домициан не терял времени и отправился ускоренным маршем в Верхнюю Германию. По пути шпионы сообщили Императору, что ряды мятежников пополнились за счет недавно покоренных хаттов, которых Сатурнин охотно принимал к себе на службу. Страх обуял все население Галлии при мысли о том, что на их поселения могут напасть мстительные и свирепые варвары.

И все-таки пока удача сопутствовала Домициану, который, пройдя — лишь половину расстояния, отделявшего его от Могонтиака, получил радостные известия. Оказалось, что хатты, огромной массой собравшиеся на восточном берегу Рейна и уже готовившиеся соединиться с мятежниками, не смогли перейти по льду, потому что накануне ночью река начала вскрываться. Вслед за этим Максимиан, командовавший легионами в Нижней Германии, выступил в поход против Сатурнина и нанес ему сокрушительное поражение. Голова изменника, завернутая в холст, пропитанный медом, вместе с уверениями в почтительной преданности была прислана Домициану.

Император, вглядываясь в мертвые глаза своего врага, размышлял о том, что его сберегает божественное провидение так же, как оно сберегало Александра Македонского. Очевидно, поражение не является его уделом.

«Минерва всегда будет сокрушать моих врагов. Сатурнин, должно быть, сошел с ума, бросив вызов мне, посланцу богов».

Однако превосходное настроение Домициана моментально испарилось, едва по прибытии в крепость на Рейне, его уведомили, что победоносный Максимиан осмелился спалить весь архив Сатурнина. Теперь Император никогда не сможет узнать, кто же сохранил ему верность, а кто предал. Чем больше он обдумывал это, тем больше его охватывал гнев. Максимиан отважился на этот поступок, чтобы спасти многих людей от мести Домициана, но это только ухудшило положение, потому что тот, не ограниченный фактами, мог предаваться самой необузданной фантазии, в которой находилось место любому. Мятеж был лишь подтверждением того, о чем он давно говорил, но все вокруг не соглашались: что Империей правили отъявленные негодяи и изменники всех рангов. В том, что его подозрения оправдались, он находил мрачное и извращенное удовлетворение. Страх, который до этого был всегда вместе с ним, но не владел его душой, не диктовал ему свою волю, стал пропитывать его до костей и до конца дней остался единственным повелителем Домициана.

Процессы над изменниками начались еще тогда, когда он находился в Верхней Германии, и он продолжал вести их в течение всего похода. Допрашивая легионеров-мятежников, он вздергивал их на дыбу, не обращая ни малейшего внимания на закон, запрещавший пытки римских граждан для получения показаний. По Риму поползли слухи, что Домициан сам допрашивал подозреваемых, а в это время его заплечных дел мастера прижигали половые органы несчастных раскаленными клеймами. Ежедневно в Рим прибывали нарочные с отрубленными головами изменников, которые надлежало выставить на ораторской площадке в Старом Форуме. Из всех офицеров, которых допрашивал Домициан, спастись, как утверждала молва, удалось лишь одному, юному центуриону, который заявил, что приходил к Сатурнину не как участник заговора, а в качестве его любовника. Женоподобное лицо центуриона возбудило в Домициане сильное желание совокупиться с ним, и он отложил судебное заседание, сославшись на необходимость получения дополнительных сведений. В течение всего дня он наслаждался телом этого юноши, а потом объявил, что обвиняемый своими искусными ласками доказал свою полную невиновность. Центурион был освобожден от преследований.