Судить буду я - Рауль Мир-Хайдаров

- Как так все равно? В одном случае получается измена, в другом - попал в беду.

- В любом случае мне нужно только доказать, что между ними есть какая-то связь, контакт, и Шубарину - конец.

- Кого ты должен убедить и кто организует этот самый "конец" всесильному Шубарину?

- Уголовный мир. Талиб. Уверен, у них на банкире завязаны какие-то интересы, и им смертельно опасно, если он якшается с людьми генерала Саматова.

- Я начинаю что-то понимать и чувствую логику, правда жестокую и циничную. Не пойму одного - зачем уголовникам нужен банк Шубарина.

- Сначала о циничности. Мы ведь вместе решили Японцу ничего не отдавать и ни в чем не каяться, значит, он по приезде натравит на нас пол-Ташкента, представляю одного Тулкуна Назировича, дрожь берет. Так что, дорогой, или он нас, или мы его. Как говаривал частенько Горбачев - альтернативы перестройке нет... А уголовка... Почему нужен банкир? Я этим тоже две недели в Москве маялся, но ответ нашел... в газетах. Читал про фальшивые чеченские авизо? Там гуляют суммы только в сотнях миллионов и миллиардах, а ведь таким же образом можно нагреть и на валюту, на Западе до такого еще не додумались. Представь, если одновременно провести операцию в нескольких странах Европы и снять несколько сот миллионов, но не рублей, а долларов? Каково?

- Да, убедил. Тебя бы в "Интерпол", - польстил Миршаб возбужденному от удачи другу и, глянув на часы, продолжил:

- А теперь поспешим в "Узбекистан", пока ты отсутствовал, хан Акмаль распорядился снять зал, он дает банкет по случаю своего возвращения, пригласил всех, кто пришел его встречать.

Но Сенатор отмахнулся от предложения, как от чего-то несущественного, вздорного, и сказал с раздражением:

- Ты ничего не понял. У нас считанные дни, а вернее часы, мы ведь не знаем, сколько он точно пробудет в Италии. Необходимо немедленно связаться с Талибом, не важно, находится ли тот в Ташкенте или в Германии. А он должен передать нашу информацию своим подельщикам за рубежом, чтобы те, в Милане, взяли под микроскоп связку Шубарин-Стрельцов. Для них, я чувствую, это так же жизненно важно, как и для нас. А сейчас - на поиски Газанфара, мы должны найти его хоть из-под земли, и если останется время, заглянем в "Узбекистан", если уж загуляют, то до утра, я знаю привычки хана Акмаля.

Газанфара дома не оказалось, тогда они стали объезжать один за другим знакомые катраны, но Почтальона в них не было, и Сенатор занервничал. В последнем знакомый содержатель подсказал адрес нового катрана, где собираются представители бизнеса, новая для Ташкента элита, там они и отыскали Рустамова. Видимо, Газанфару шла масть, и он никак не хотел покидать игру, но Сенатор вдруг, наклонившись, что-то зло сказал ему на ухо, и тот стал поспешно собираться. Как только Почтальон сел в машину, Сенатор объявил непререкаемым тоном:

- А теперь слушай внимательно и не перебивай. Талиб, возле которого ты крутишься по нашему заданию, затеял какую-то крупную финансовую операцию с Шубариным, деталей которой мы не знаем. Афера, на наш взгляд, связана с деньгами из Европы или с банками, не зря сам Талиб дважды слетал в Германию, да и Шубарин час назад вылетел в Италию, но тоже через Германию. Мы думаем так, потому что на сегодня банк Японца - единственный частный банк в Узбекистане, имеющий правительственную лицензию на валютные операции. У нас неожиданно появились доказательства, что банкир связан и с прокуратурой республики, и с КГБ. И мы немедленно должны поставить в известность об этом Талиба, где бы он ни находился.

- А вы же с Артуром Александровичем старые друзья! - с опаской выдавал из себя растерянный Газанфар.

- Все течет, все меняется, - философски изрек долго молчавший Миршаб.

- Мы не можем быть в компании с человеком, сотрудничающим за нашей спиной с КГБ, - заметил Сенатор, словно всю жизнь, с рождения, был вором в законе, а не человеком, курировавшим все правовые органы в республике, и спросил: - Куда ехать?

- В Рабочий городок. Радиальная, 12, дом с голубыми воротами. Но он вряд ли вернулся из Гамбурга, я на днях видел кое-кого, с кем он общается, но ждут его со дня на день, - ответил Газанфар без особого энтузиазма, понимая, что влип еще в какую-то опасную историю и наживает очередного врага - Японца. "А если эти двое по привычке блефуют и затевают что-то против Талиба?" мелькнула у Рустамова внезапная мысль, от которой вмиг похолодело все внутри, а вслух спросил неожиданно для себя:

- Нет ли у вас чего-нибудь выпить?

Сенатор приоткрыл "бардачок" машины Миршаба и нашарил в нем фляжку, они имели одинаковую привычку возить с собой спиртное, особенно с тех пор, как оно стало дефицитным.

- Если Талиб не вернулся, дело осложняется, но ты должен будешь обязательно найти людей, с кем он крутится, тех, кто стоит над ним или под ним, желательно первых. Мы им передадим информацию, а они пусть срочно свяжутся с Германией, - сказал Сенатор, передавая хромированную фляжку с коньяком.

Въехали в Рабочий городок уже в темноте, улицы, как и повсюду в нынешнее время, не освещались, лишь на Радиальной, возле дома Талиба, с высоких фонарных столбов ярко горели огни. У высоких кованных железом ворот было в беспорядке припарковано с десяток новеньких автомобилей модных расцветок: "мокрый асфальт", "брызги шампанского", "сирень", "металлик", в основном последняя модификация "девятки", но среди престижных "Жигулей" затесались и два "Мерседеса" строгих, не бросающихся в глаза цветов. У некоторых машин стекла оказались приспущены, хотя ни в кабинах, ни возле лимузинов никого не было, но это особый воровской шик - мол, у меня никто не посмеет угнать тачку. Впрочем, у дома Талиба такого действительно не могло случиться.

Когда машина остановилась, Сенатор попытался выйти вместе с Газанфаром, но тот усадил его на место, сказав не без издевки:

- Не в ЦК приехали, тут ждать придется. Хорошо, если согласится принять сразу после дороги.

Он направился к калитке в высоком заборе, которую тотчас приоткрыли со двора, словно ждали, и за Рустамовым раздался лязг задвигаемого засова. "Как в тюрьме", - почему-то успел подумать Сенатор. Прождали больше часа, к дому никто не подъезжал и никто не выходил. В сердцах они допили вдвоем оставшийся во фляжке коньяк. Сенатор уже порывался уехать, но Миршаб вполне логично урезонил:

- Ты думаешь, после такого сообщения тебе дадут спокойно уснуть?

- Обнаглела шпана, обнаглела, - запалился вдруг злобой Сенатор, - что он себе позволяет, вор несчастный!

Миршаб, сидевший за рулем машины, бесстрастно покачивал головой в такт ритму, раздававшемуся из магнитофона, он обожал горячие танцевальные мелодии.

Через некоторое время, когда начал терять терпение и невозмутимый Миршаб, дверь скрипнула, из нее бочком вывалился Газанфар, вид у него был довольно-таки безрадостный, и чуть ли не бегом бросился к машине.

- Почему так долго? - первое, что спросил Сенатор.

- Я же сказал, что это не ЦК, и я не вор в законе, чтобы меня принимали с почестями. У богатых свои причуды - кажется, есть такая поэтическая строка, вот и у воров свои традиции, свой ритуал, особенно для ментов, - остудил он Сенатора и устало откинулся на спинку "Волги".

- Что он сказал, как среагировал? - вмешался Миршаб.

- А никак. Я не знаю ваших дел и знать не хочу. Я только передал, кто вы, и что у вас есть к нему срочное, неотложное дело. Я не хочу встревать в ваши личные дела. Представляете, что будет, если Шубарин узнает, что вы его заложили? Или вы вдруг ошибаетесь? Нет, увольте, без меня. Я за этот час, наверное, килограммов десять потерял.

- Кто у него в гостях?

- Зайдете, узнаете, меня в зал не приглашали, - опять дерзко ответил Рустамов. Понимая, что у парня от страха может случиться срыв, вмешался Миршаб:

- Оставь Штирлица в покое, он свое сделал, и он прав, ему лучше подальше держаться от наших дел с Японцем, да и с Талибом тоже, если они завяжутся.

Сенатор поправил галстук и двинулся к распахнутой настежь калитке, где его нетерпеливо дожидался какой-то парень, скорее всего телохранитель, он и повел гостя внутрь двора.

Принимал Талиб Сенатора в том самом одноэтажном домике, где некогда прятал выкраденного Гвидо Лежаву. Как только Сенатора ввели в устланную коврами комнату без окон, Талиб, в спортивном костюме, приподнялся с курпачей у стены, поздоровался и сказал:

- У вас в распоряжении пять-семь минут, у меня гости, и я только сегодня вернулся из зарубежной поездки. Пожалуйста, будьте кратки, я слушаю вас.

Сенатор, прождав больше часа, не предугадал, что аудиенция будет столь краткой и сухой, ему даже не предложили сесть, они, стоя друг против друга, так и продолжали говорить. Неожиданный прием несколько охладил Сенатора, поколебав его надежды, он уже отчасти жалел, что сделал ставку на Талиба, но отступать было поздно, да и чем он объяснит свой визит? А вдруг Газанфар рассказал обо всем? И он несколько сбивчиво, но подробно изложил все и о Шубарине, и о Стрельцове.