Заклинатели - Анастасия Александровна Андрианова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не выходит, – пожаловалась Алида и повернулась к Ричмольду. – Наверное, со зданием не получится. И вообще, получается только с птицами. Я ведь даже с Мурмяузом не могу говорить. Зато ты слышал голоса книг, а их тут должно быть видимо-невидимо. Может, тебе стоит попробовать?
Рич грустно улыбнулся и мимолётным движением поправил непослушную прядь Алиды.
– Во мне больше нет магии. Бессмысленно даже пытаться.
– Попробуй так, как выходит со звёздами, – не сдавалась Алида. – Магия и дары Вольфзунда – разные вещи. Ты ведь не мог этого забыть. Ты ничего не забываешь.
Рич мрачно замолчал и опустил взгляд. Алида заметила метку с книгой, выглядывающую из-под закатанного рукава свитера. Она медленно прикоснулась к веснушчатой коже. Ричмольд вздрогнул, но не отвёл руку.
– Твоя сила тоже осталась с тобой, и её уже не отнять. Я тоже ведь не колдую, когда слушаю птиц. Ушла тёмная магия, из-за которой ты потерял себя, ушло проклятие, но остался дар.
– Дар тоже может обернуться проклятием.
– Зависит только от личности одарённого. Попробуй.
Ричмольд колебался. Было видно, как ему непросто решиться вновь обратиться к своей силе: растоптанной, спящей, почти изгнанной вместе с ядом тьмы. На его метке ведь была изображена книга, а вовсе не звёзды, и Вольфзунд одарил его именно возможностью слышать и чувствовать книги. Может, этот дар и вывел их к хранилищу? Алида и сама боялась часто пользоваться своим птичьим даром здесь, в напитанных чарами землях, боялась, что жар в её груди возьмёт верх и красно-чёрная пелена навсегда заслонит её взор, особенно после того, как она позволила магии прочно поселиться у себя в груди. Она переплела свои пальцы с пальцами Рича, поддерживая его и ища поддержки для себя. Он сжал её руку неожиданно крепко, до боли, и кивнул.
– Будем стараться. Не зря же мы проделали этот путь. У Кемары вышло, следовательно, у нас тоже есть все шансы.
Они поднялись с земли, не расцепляя рук, и Алида поймала себя на мысли, что чувствует себя гораздо увереннее и сильнее, чем раньше.
– Где-то там все эти книги, о которых говорил Вольфзунд. Чёрные книги. Поговори с ними. Пусть впустят нас.
На миг ей показалось, что сейчас-то уж точно всё получится: таким уверенным выглядел Ричмольд. Но стоило Алиде выдохнуть, как он выдернул свою руку и, ссутулившись сильнее обычного, бросился прочь. Алида ошарашенно замерла с приоткрытым ртом.
– Рич, ты куда? Что случилось?
Он отмахнулся на бегу, сделав знак, что не нужно его догонять. Алида машинально шагнула за ним, ещё не совсем понимая, что происходит, а в следующее мгновение на неё сразу обрушилось всё.
Грудь взорвалась жаром Преисподней, перед глазами разлился густой багровый туман, руки и ноги сковало холодом. Алида упала на землю, закрывая голову руками, а в ушах уже нарастали скрежет и вопли людей-птиц из кошмара, которые слетелись, чтобы порвать её на куски. Морок и явь слились воедино, мысли переполнились страшными образами, замельтешили когти и клювы, искажённые яростью незнакомые людские лица и поломанные перья. Крики и визг раздавались прямо в голове, уничтожая все мысли и сея бесконечный, неистовый страх. Тело пронзало болью, будто изогнутые когти чудовищ терзали, впиваясь глубоко в мышцы. Алида закричала, но не услышала своего голоса, голова разрывалась от боли и звериных воплей. В неё метились клювами, её драли когтями, но она не могла пошевелиться, не могла встать, лишь беспомощно лежала на земле и задыхалась от ужаса.
Та сила, что заставляла её временами сгорать от ярости, сжалась и испуганно заметалась, то вспыхивая обжигающим пламенем, то угасая до маленького тревожного огонька. Боль стала настолько невыносимой, что Алида уже не понимала, что происходит на самом деле, а что – лишь наваждение, игра пугающих колдовских сил.
«Отдай это мне», – послышалось сквозь страшный гул и крики. Голос звучал высоко и звонко, но не принадлежал ни женщине, ни мужчине.
«Что? Что тебе отдать, чтобы это закончилось?» – хотела воскликнуть Алида, но не смогла совладать ни со своим голосом, ни со своими мыслями. Она видела только тела людей-птиц, мелькающие в кровавом мареве, но даже это зрелище время от времени прерывалось вспышками непроглядной тошнотворной тьмы.
«Отдай», – настойчиво повторил странный бестелесный голос.
Если бы Алида могла, она бы горько рассмеялась – она не только не была в состоянии отдать что-либо, ей было трудно даже думать о том, чего от неё хотят. Она почти сдалась: настолько изматывающими стали шум, злость и боль.
«Не могу».
«Можешь, но не хочешь».
«Скорее, не знаю как».
Боль немного отпустила, тьма выцвела до серой мути, зато образы людей-птиц вырисовались чётче, их движения стали более плавными, а лица из злых сделались напряжённо-сосредоточенными.
«Кто ты?» – придирчиво спросил тот же гулкий бестелесный голос.
Одна из птиц с телом молодого мужчины, чёрно-серыми вороньими крыльями и крупным изогнутым клювом на человеческом лице нацелилась когтями прямо в шею Алиде, и та сразу поняла, что увернуться или укрыться не получится, ведь даже пошевелиться не удавалось.
Холодные когти сомкнулись на её коже, сжимаясь так туго, будто хотели задушить. Раньше Алиде казалось, что хуже страха и боли ничего не может быть, но теперь она поняла, как глубоко заблуждалась.
Прикосновение когтей будто разбудило всё то жуткое и сокровенное, что спало внутри. Чёрной волной всколыхнулись все полузабытые, запрятанные, таившиеся на дне души воспоминания и чувства, умноженные стократ.
«У меня никогда ничего не получится», – горько подумала Алида. Весь её страх не смочь, не успеть, не справиться, подвести удушливо сдавил горло. Не оправдать надежд. Не сделать то, что было велено, – вот чего она на самом деле всегда боялась. Простая девочка из деревни, нисколько не грезившая подвигами… почему от неё все чего-то хотят? Почему именно она должна выполнять всё самое жуткое и трудное?
«Уходи, если ты слаба. Уходи, если не чувствуешь в себе силы», – шепнул голос.
«Я никогда не чувствовала в себе силы, – мысленно ответила голосу Алида. – Но знаешь что? Я не отступлюсь».
На миг взор застлала ослепительная вспышка, и мерзкое, тянущее чувство неуверенности в своих силах исчезло, оставив лишь пустоту. Но тут
