Приключения принца Иогана Мекленбургского. - Иван Оченков

  - Матушка, умерьте свой гнев и попробуйте рассудить как герцогиня. Согласитесь вопрос не простой и ошибки допустить никак нельзя.

  - Что же, давайте попробуем рассудить. Увы, мои братья не имеют потомства мужского рода и если у Агнессы родится сын он будут единственным прямым потомком Богуслава ХIII по мужской линии с хорошими правами на все герцогство.

  - Неужели вы будите внука любить меньше чем племянника?

  - Помолчите Иоган, вы мешаете мне думать! Итак, я полагаю что вам не удастся жениться на княгине Агнессе Магдалене.

  - Отчего так?

  - Мой брат Филип, возможно и не семи пядей во лбу, но сообразить, что нельзя отдавать Агнессу замуж за такого человека как вы он сможет. Ведь в таком случае вы станете опекуном единственного наследника всей Померании и, принимая во внимание вашу активность и удачливость, это верный способ ввергнуть страну в междоусобицу. Он никогда не даст согласия на этот брак.

  - А если я не стану ...

  - Подождите Иоган! Если вы не станете спрашивать его мнения, ваш брак будет недействительным. Кроме того семью шведского короля ваш выбор также может оскорбить. Так что забудьте об этой связи. По крайней мере, пока. Чем больше я смотрю на вас тем более непредсказуемой мне кажется жизнь. Все может перемениться, но сейчас вам нельзя сделать опрометчивый выбор. Ступайте сын мой, вы вывалили на меня слишком много новостей. Мне нужно подумать.

  - Один вопрос матушка?

  - Что вам еще?

  - Где Марта?

  - Боже мой, вы неисправимы! Неисправимы и непостижимы!

  - Матушка!

  - Да успокойтесь вы, герцог... Все в порядке с вашей Мартой. Я не хотела брать ее с собой, поскольку путешествие не самое лучшее занятие в ее положении, но она такая же упрямая и взбалмошная, как и вы. Единственно в чем удалось ее убедить это не появляться в Гюстрове. Она в небольшом фольварке в трех милях от города.

  - Матушка...

  - Что вам?

  - Спасибо! Спасибо вам за все!

  Я выскочил из покоев отведенных брауншвейгским герцогам как ошпаренный. Пролетел на одном дыхании до конюшни и только там выдохнул в лицо перепуганному конюху: - "Коня мне! Полцарства за коня!"

  Потом была бешеная скачка в начинающихся сумерках, ветер в лицо, топот копыт коней Аникиты с рейтарами за спиной.

  Пока не изобрели, электричество люди ложились спать рано, будь то крестьяне или нобили. Обитатели этого фольварка тоже собирались спать, когда мы разгоряченные скачкой ворвались во двор, изрядно перепугав обитателей. Женщины встревожено прятали детей, а мужчины брали в руки что поувесистей. В воздухе явно запахло дымом от фитиля мушкета, когда между нами и местными жителями встала хрупкая фигурка Марты.

  - Принц! Мой принц! Остановитесь все!

  Я соскочил с коня и бросился к ней.

  - Марта! Моя Марта!- Потом обернулся к жителям фольварка и весело крикнул: - Это Марта слышите вы! Моя Марта, а я ваш герцог, черт бы вас всех взял!

  - Странник! Герцог Иоган Странник! - Прошелестел шепот в толпе и мужчины, отложив в сторону свое оружие, опустились на одно колено.

  Женщины, вынашивая ребенка часто дурнеют, отдавая свою красоту еще не родившемуся малышу, но, видит бог, я никогда не видел никого прекраснее Марты готовящейся стать матерью. Я смотрел на нее и не мог налюбоваться. Ничего не осталось от той прежней девочки переодетой в мужской наряд. Сейчас даже такой круглый остолоп как моя светлость не смог бы принять ее за мальчика, столько было во всем ее облике женственности и неизъяснимой прелести.

  Мы не виделись целую вечность, а у нас была только одна ночь, чтобы повидаться. Мы не успели сказать друг другу и половины слов, каких хотели, когда забрезжил рассвет. Пора было расставаться. Меня ждал Гюстров, мои войска, мое герцогство. Мог ли я взять с собой Марту? Наверное, мог, но вот в чем парадокс, я мог одним взглядом довести до обморока своих кузенов и их приближенных, но никакими силами никогда не смог-бы защитить Марту от косых взглядов и унижений от светлейшей родни. Люди никогда не осмелившиеся бросить вызов мне, с удовольствием отыгрались бы на ней.

  С утра я был в лагере своих войск. Хайнц Гротте ставший подполковником очень ответственно подошел к своим новым обязанностям. Порядок в лагере был образцовым, новобранцы под чутким руководством ветеранов, ставшими капралами маршировали и разучивали оружейные приемы. Дело у них явно спорилось.

  Поскольку вербовка шла успешно, и недостатка в кандидатах не наблюдалось было сформировано восемь рот, численностью примерно двести человек каждая. Сто двадцать из них были мушкетерами, шестьдесят пикинеров, два десятка гренадер. Изготовить "гренады" оказалось делом не простым, но решаемым. Останавливала лишь высокая стоимость одноразового снаряда. Пока в запасе было только по паре гранат на гренадера, и увеличивался он крайне медленно. Помимо метания гранат в обязанности гренадеров входила установка "испанских козлов" в случае атаки вражеской кавалерии. Была также сформирована артиллерийская рота. Среди других пушек вывезенных из Кристианополя, было несколько относительно легких пушек четырехфунтового калибра. Для них сделали легкие лафеты с постромками. В походном положении они перевозились лошадьми, а на поле боя в постромки впрягались люди из расчетов. Пехоту приучали прикрывать свои пушки, а пушки должны были прикрывать пехоту. Командовал моей артиллерией Клим, ну и Анисим частенько терся рядом, присматривался. Форма, придуманная мною для стрельцов, неожиданно стала популярной среди моих военных. С определенными изменениями конечно. Кафтан покороче, никакой шнуровки по бортам, но стоячий воротник, обшлаг и карманы с клапанами строго определенных цветов явно были заимствованы. В конце концов я махнул рукой и "мекленбургский мундир" стал официальной формой моего полка. У мушкетер, гренадер и пикинеров она была синего цвета, воротник, обшлаг и клапана были красными. У артиллеристов наоборот кафтаны красные, а всё остальное синие. Кушаки у всех желтые, это святое. (Просто их слишком много заказали сразу, и я велел не умничать). Когда мои орлы маршируют зрелище просто завораживающее. Во всяком случае, зрители собираются со всего герцогства.

  Отдельная песня кавалерия. У местных дворян довольно много отпрысков и сдыхать младших сыновей на службу герцога-странника показалось им делом перспективным. Более менее грамотные стали юнкерами и фендриками в пехоте, глядишь, пообтешутся, будут толковые офицеры. Увы, были и такие что только на коне скакать и шпагой махать. Правда, последнее без балды, реально умеют. Вот такие и стали кирасирской ротой. Критически осмыслив свою службу в рейтарах, и куцый военный опыт, а также рассказы людей бывалых я рассудил за благо с рейтарами не заморачиваться. Пока научишь местных недорослей длинному караколю с ума сойдешь. Поэтому никаких одиннадцати шеренг, только четыре, причем стреляют, подготавливая атаку, только первые две, а потом шпаги и палаши. Вторую конную роту я предполагал сделать драгунской, основой ее стали мои драбанты прошедшие Кальмарскую компанию. Я их все рано уже реально загонял. Серьезно, все умеют и из мушкетов три залпа в минуту как с куста, и колюще-режущим оружием как заправские ландскнехты. И конный караколь изобразить в лучшем виде, и из пушек в случае необходимости палят ничуть не хуже заправских пушкарей. Спецназ епта! Ружьями, заказанными в Голландии, я планировал вооружить как раз их. То есть драгун. Будет у меня этакая эрзац мотопехота.