Приключения принца Иогана Мекленбургского. - Иван Оченков

  - Ваши пистолеты не слишком подходят для столь высокородной особы. Я полагаю, эти подойдут куда более.

  Я подхожу к кузену и вместо церемонного поклона крепко пожимаю ему руку. А потом порывисто обнимаю. Угодил! Угодил нечего сказать. Мне, кстати, еще при шведском дворе намекали на несовместимость скромных рейтарских допельфастеров с мои рангом, а тут такая красота!

  - Не желаете ли опробовать? (Желаю, мля, ой как желаю!) говорят вы большой искусник в этом, можете палить одновременно из всех стволов?

  О, мой дорогой кузен желает узреть стрельб по македонски? Да без проблем! А это еще что? Мэнни ты куда лезешь? Мэнни, Мэнни похоже парнишка все таки положил глаз на кого-то из местных красавиц и хочет произвести впечатление.

  - У его светлости на службе этой премудрости учат даже секретаря! - говорит мой рыжий адъютант.

  Я в ответ смеюсь и довольно кричу ему:

  - Держи парень, если не оплошаешь, я подарю тебе свои прежние! У тебя право первой.. гхм... первого выстрела.

  - Ваша светлость, если рыжая бестия оплошает, мы бы тоже хотели принять участие! - Возникают рядом Лёлик и Болек. Братья давно точат зубы на моих красавцев, но таких же не попадется, а другие им кажутся менее крутыми.

  - Быть по сему! Первым стреляет Мэнни, если промахивается, то право разыграть приз перейдет к вам. - Провозглашаю я и оборачиваюсь к кузену. - Позвольте еще раз поблагодарить вас. Я получил новые пистолеты, вы получите мою глубочайшую признательность, а все вместе мы получим не дурное развлечение!

  Но что это? У шверинского герцога сначала округляются глаза, а на лбу выступает пот. Что-то не так, просто определенно не так! "Мэнни, нет!"

  - Мэнни нет! - Кричу я во всё горло, подскакивая.

  Поздно! в наступившей тишине слышно как жужжат колесики, высекая искру, и оба богато украшенных допельфастера разрываются в руках улыбающегося рыжего мальчишки.

  При виде этой сцены у присутствующих одновременно вырывается крик, а у меня в голове стучит мысль, что я сейчас один среди приближенных моего двоюродного брата и если этот звук за моей спиной издает не лезвие покидающее ножны, то я ничего не понимаю в оружии. Резким кувырком ухожу в сторону и слышу, как обивку на спинке моего кресла пропарывает чей-то клинок. Но я уже на ногах и, выхватывая допельфастеры, твержу про себя торжественный обет, что даже если ко мне явится ангел господень или его рогатый антипод и предложит кольт патерсон, беретту и пистолет макарова заодно я, все равно, ни на что не променяю своих старых, добрых рейтарских пистолетов.

  Стою на одном колене и держу на вытянутых руках допельфастеры. Герцог Шверина хотел увидеть стрельбу по македонски? Сейчас увидит.... Но что это? Фридрих Адольф , повис на руке человека воткнувшего шпагу в мое кресло, а тот бьет его в живот дагой. Ни черта не понимаю, но спускаю курок. Минус один, кто еще? Что желающих нет? А вы кузен? Мой тезка смотрит в дуло пистолета выпученными глазами, явно этот толстяк ничего не знал, но pourquoi pas как говорят французы. Тезка кажется что-то понимает и бочком, бочком загораживает Маргариту Елизавету. Тьфу ты пропасть! Он что думает, я в беременную бабу стрелять буду? Но в следующую секунду все кончено, стрельцы во главе с Анисимом, привычно стоявшие в охранении, окружают всю честную компанию и обезоруживают чужих. Желающих сопротивляться не нашлось, слишком уж угрожающе выглядят бердыши в руках суровых бородатых солдат. Я наклоняюсь над беднягой Манфредом, рядом явно загораживая меня, стоят как статуи Кароль и Болеслав. Одного взгляда хватает чтобы понять, для рыжего маленького померанца все кончено. Голова разбита отлетевшим замком, левый глаз выбит, правая рука размозжена. Господи за что? Из горла вырывается дикий, даже не крик, а рык: - "Врача-а-а"!

  - Ваша светлость. - шепчет Мэнни.

  - Что, что ты говоришь, мальчик? Молчи тебе нельзя говорить...

  - Можно, мне теперь все можно... я всегда хотел идти за вами в бой... а мне доставалась бумажная работа... я счастлив умереть за вас!

  - Ты не умрешь Мэнни, врача! Дайте же врача! Я перевешаю всех эскулапов в этом городе, но ты будешь жить.

  - Нет ваша светлость... - шепчут мертвеющие губы. - Я ухожу... простите...

   Где эта сука Фридрих Адольф, я ему сейчас кишки выпущу... поздно, застреленный мною злоумышленник уже преуспел в этом.

  Некоторое время спустя.

  Фридрих Адольф с сереющим лицом лежит на кровати. Рядом сидит герцогиня София и держит его руку. Рядом толстяк Иоган Альбрехт настороженно поглядывает в мою сторону. Мне сообщили, что умирающий хочет видеть меня и я пришел. Я спокоен как надгробие, которым накроют моего кузена. Надеюсь, он сдохнет сам и мне не придется... да спокоен я, спокоен!

  - Кузен, вы ведь не поверите, что пистолет разорвался случайно? - Слабым голосом спрашивает меня Фридрих.

  - Нет, я видел ваше лицо. Вы все знали, не так ли? Кроме того, когда покушение сорвалось, один из ваших людей схватился за шпагу. Кстати, какого черта вы стали ему мешать?

  - Это не был мой человек. Он прибыл недавно с этими проклятыми допельфастерами. Не спрашивайте, как он меня заставил, да он и не заставлял. На пороге смерти я могу сказать, что ваша безвременная кончина не слишком бы меня огорчила. Но он мне ничего не объяснял, а я сделал вид, что ничего не понял. Он просто предложил подарить вам эти пистолеты и просил представить его вам как искателя службы. От него за милю пахло смертью, но я сделал вид что поверил. Зачем, я схватил его за руку? Не знаю... мне вдруг показалось отвратительным то, что он пытался сделать,... а он ударил меня кинжалом и теперь я умираю. Я знаю, что вы ничем мне не обязаны, но хочу вас попросить...

  - Просите герцог, и дано будет вам... может быть.

  - Странно слышать от вас не солдатскую брань, а цитату из писания... не убивайте моего брата! Он ничего не знал, ни прежде, ни сейчас.

  - Больно надо мне его убивать! Если уж я не пристрелил его под горячую руку сразу, уж точно я не стану делать этого теперь.

  - Он защищал жену и еще не родившегося ребенка. - Тихо проговорила герцогиня София. - Бедняжке Маргарите Елизавете дурно и она вот-вот родит.

  - Нельзя защитить то чего не хочет защитить господь. Простите тетя, но любой лошадник знает, что если случать кобылу и жеребца, когда их родители близкие родственники могут родиться такие ублюдки... и только у европейской аристократии упорно сочетаются браком родственники. Я не желаю зла ни Иогану, ни Маргарите, но от их союза вряд ли будет толк.

  Снаружи раздался шум, и в спальню вошла моя мать герцогиня Браунгшвейская.

  - Иоган, что ваши люди себе позволяют! Я пока еще герцогиня, что бы испрашивать разрешения у ваших бородатых варваров.