Я, Чудо-юдо - Игорь Мерцалов

– Что-то не припомню такого в летописях.

– Конечно. Варяги быстро перегрызлись, так что их изгнанием занимались собственные собратья, которые среди русичей поддержку нашли. Но потом, когда все успокоилось, они очень не любили вспоминать, как родне кровь пускали.

– У нас чуть-чуть по-другому было, так что ты меня невеждой не обзывай. И, кстати, я отлично помню, что все боги-громовержцы имели волшебное оружие. В жизни не поверю, будто Заллус прельстился сельскохозяйственной властью над дождями и не прибрал к рукам парочку молний! Стоп… Откуда, говоришь, самые сильные эманации исходят? От алтаря?

Я осмотрел прямоугольную каменную глыбу и заметил на полу рядом с ней застарелые бороздки. Неужели это… Я навалился плечом, и после секундного сопротивления алтарь вдруг легко поддался нажиму и откатился в сторону, явив нашим взорам скрытое в полу углубление.

– Ух ты! – с детской непосредственностью обрадовался кот.

В углублении находился продолговатый ящик, в котором лежали копье, дюжина дротиков и короткая секира, кажется медная.

Никогда не любил заявлений вроде: «Я же говорил!» Но сейчас сам произнес эту фразу, с большим удовольствием ощущая на себе восхищенный взгляд Баюна.

Однако радость наша оказалась преждевременной. Вынеся ящик из капища, я немедленно решил опробовать артефакты, и тут выяснилась неприятная деталь. По словам Баюна, предметы из ящика фонили магией со страшной силой, однако решительно никакого магического воздействия на окружающий мир не производили.

– Наверное, нужны специальные обряды и заклинания, чтобы пробудить их, – вздохнул кот. – А может, они слушаются только руки хозяина.

– Но кто-то же ими пользовался! Алтарь отодвигали много раз.

– Неизвестно, в какие времена, – парировал Баюн. – И нельзя исключать, мой хвостатый друг, что кто-то из Хранителей доставал оружие по приказу Заллуса и доставлял хозяину тем или иным способом. Как бы то ни было, для нас оно бесполезно.

Забегая вперед, скажу, что от Заллусовых закромов нам никакого проку так и не было, хотя на всякий случай я захватил с собой и оружие из тайника, и побрякушки для создания иллюзий, и скатерти (которые потом вообще в печку отправил – не хватало еще по ошибке травануться; медицинский амулет, конечно, вещь надежная, но в таких делах лучше перестраховаться).

Мрачные, но, по странному свойству несходных наших натур, все же полные решимости не отступать и не сдаваться, мы с котом вернулись в терем. Здесь царила непривычная тишина. Платон сидел на крыльце и безучастно смотрел в сторону моря, а Настасьи, как выяснилось, вообще не было дома.

Новгородец на мой вопрос ответил:

– Да почитай сразу, как вы ушли, и подалась куда-то. С каким-то узлом, навродь.

– В какую сторону?

Он махнул рукой на гору.

– Чудо, я спросить тебя хочу…

– Погоди, Платон, что за узел у нее был?

– Ну сверток какой-то. Да я, признаться, не разглядывал. Вопрос у меня к тебе, Чудо. Ты, я смотрю, по-настоящему драться задумал? Добро, ты сильный, ловкий, один хвост у тебя всего меня сильнее. А я вот тут подумал-подумал – а ведь не пригоден я к такому ремеслу. Мое-то дело простое… Нет, ты не думай, я за тебя всей душой! Но… воевать не обучен. И даже склонности такой не имел никогда – ну, да ты знаешь, я ведь верую, что каждая жизнь Богу угодна, отнимать же ее грех великий. Ты ведь помнишь, правда?

– Помню, – кивнул я. – Ты это спросить хотел?

– И это тоже. И другое: скажи, добро ли будет мне воевать, грех сознавая, да еще и не умеючи? Ты же ведь и положиться на меня не сможешь, меня же первый же ворог и убьет на месте…

Ни в лице, ни в голосе он вроде бы не изменился, но эти частицы «же», которыми он необычно густо пересыпал свою речь, говорили о многом.

– Да ты не тяни, Платон, прямо скажи, что хочешь.

– А я не тяну! Я же прямо и сказываю: что от меня проку-то в бою? Так и зачем же мне на погибель оставаться? Нет, этак вот когда речешь, не то получается. Ты подумать можешь, будто я бросаю тебя в трудный час. Да ведь нет же! Наоборот, тебе же дело облегчаю. Ну посуди: убьют меня, тебе же на душе тяжельче станет, особо потому, что без толку жизнь христианская угасла…

– Я понял, понял. Да, ты прав, дружище. Собственно, я о том же сказать хотел, да вот ты меня опередил. В бой идут только добровольцы. Иди там, в светелке ларчик стоит, в нем кольца волшебные. Выбери себе одно, вещи собери, да и лети, куда душа пожелает.

– Я на Русь подамся, – с готовностью заявил Платон. – Я же и про это тоже думал, ведь правильно же все вы говорили: где родился, там и пригодился. Вот, думаю, пора бы уже и… В общем… Чудо!

Я, уже направившись было к горе, обернулся.

– Чудо, я не боюсь! Я тебе обузой быть не хочу!

– Да, Платон, все правильно. Ты там скажи Баюну, что я Настю искать пошел, скоро вернусь.

– Да-да… Чудо! Спасибо за все! Храни тебя Бог!

– Счастливого пути! – махнул я лапой и, уже не слыша (а скорее, не слушая) его, углубился в лес.

Нет, я не назову это предательством. Это просто страх, а страх нельзя осуждать. Наверное, если бы у меня была возможность в любую минуту покинуть остров, я на месте Платона тоже бы ей воспользовался.

Потому что мне тоже страшновато.

Не без труда различая среди густых тропических ароматов запах Насти, я вышел к горе и поднялся на террасу, украшенную озерцом и пестрой цветочной поляной.

Озеро питал родник, бьющий у вершины горы. По каменному руслу скатывался ручей с уступов, пробивал короткую дорогу через разнотравье и вливался в холодную озерную гладь. Озеро неглубокое, глянешь сверху – все дно как на ладони, но вода в нем всегда ледяная, не знаю почему.

Настасья сидела на камне у берега, похожая на героиню картины Васнецова, и расчесывала волосы. Завидев меня, неспешно заправила их под кокошник.

– Настя, ну ты куда запропала? У нас война на носу, а мне за тобой бегать приходится.

– Да, война. Вот я и поспешила дело сделать, пока не поздно.

– Какое еще дело?

– Цветочек на родное место вернуть. Чувствую, плохо ему в горшочке живется.

– Так вот какой узелок у тебя был. Ну пересадила? Теперь айда домой. Надо нам до войны еще одно дело сделать.

– Какое дело? – спросила она, поднимаясь.

Мы зашагали вниз.

– Я из Заллусова капища кольца принес, ты сейчас домой отправишься, к отцу. Так и объяснишь ему: на острове опасно, надо тебе самую кутерьму переждать. Посидишь дома, от нас отдохнешь. Там дальше сама смотри, если у отца твоего все наладилось, так и оставайся. Нет – придумаем. Можешь вернуться на Радугу дня через три, только осторожно, будь готова в любой миг обратно на Сарему податься. Я заметил, что кольца возвращают людей на то место на острове, с которого они в путь отправлялись – вот, значит, на всякий случай домой полетишь не из терема, а из укромного места. Подыщем заросли в сторонке… Слушай, садись-ка ты ко мне на закорки!