Калигула - Зигфрид Обермайер

— Гай, мне холодно, — перебила его Пираллия.

— Холодно? Я никогда не мерзну! Божественный огонь подогревает меня, горит внутри и днем и ночью, не дает мне спать. Людям нужно семь — восемь часов сна, а я обхожусь тремя. Ночи так долго тянутся, Пираллия, и для бога тоже. Да, ложись, ложись!

Он говорил, пока раздевался, говорил, когда ложился сам. Пираллия обняла его оплывшее, сплошь покрытое волосами тело, но не испытала отвращения. Она не испытывала отвращения ни к одному мужчине, с которым ложилась в постель, а отдавалась Пираллия, только если ей этого хотелось.

Мысленно она представила себе, что Пан заманил ее в свою нору и теперь хочет соблазнить. Эта фантазия возбудила женщину. Он считает себя богом, так ведь и Пан — лесной бог.

Пираллия оказалась отличной любовницей, как Калигула и подумал уже тогда, при их первой встрече. Не знающая стыда, с готовностью откликалась она на все его желания, но не с рабской покорностью, а весело, подстегивая его и возбуждая снова и снова.

Калигула пришел в восторг.

— Я разведусь с Павлиной — уже давно хотел, и женюсь на тебе. Если Римской империей правит бог, все должно быть необычно. Я был первым принцепсом, который взял в жены свою сестру, буду и первым, кто женится на проститутке. И горе тому, кто осмелится шутить над этим! Клетки в цирке Максимуса полны диких зверей! Шутники быстро окажутся на арене с мечом в руке перед разъяренными львами.

Пираллия не нашлась, что сказать на это, а Калигула не унимался.

— И никаких процессов, все будет происходить без проволочек. А лица моих сестер! Я уже сейчас вижу перед собой обеих, как они сидят за свадебным столом. Сморщенный нос высокомерной Агриппины и покачивание головой Ливиллы. Так ей и надо! Не будет ложиться в постель с плохим поэтом! По мне так лучше проститутка. И, конечно же, сенат! Все они будут, как дворовые собаки, вилять перед тобой хвостами, умоляя дать им поцеловать руку.

Калигула потянулся к колокольчику.

— Я велю явиться Каллисту. Пусть составит брачный договор.

— Секретарь пусть спит, Гай. Такое может сотворить только бог; проститутка ложится в его постель, а встает с нее императрицей. Великолепная мысль, конечно, но сначала ты должен развестись. Это будет плохим примером народу, если принцепс станет жить с двумя женами. Ты знаешь, что чернь быстро все перенимает.

— Да, ты права. Сначала развод. Но наша брачная ночь продолжается, Пираллия, мое тело жаждет тебя.

Он притянул гречанку к себе, и она подумала; «В сущности, все мужчины, как дети. И тот ребенок, большой, жестокий, взбалмошный ребенок».

22

Корнелий Сабин чувствовал себя как бог на Олимпе. Временами он думал, что лучшего с ним и случиться не могло, и молил Фортуну, чтобы это состояние продлилось как можно дольше.

Между тем уже началась зима, но если в Риме в это время года бывало довольно холодно — даже шел снег, то здесь, в Эфесе, стояла приятная теплая погода.

В храме Артемиды настало затишье, поскольку штормы и ураганы, которые в ноябре и декабре хозяйничали в море, препятствовали кораблям, а приезжих стало меньше. Большая часть торговцев исчезла, половина трапезных и трактиров закрылась.

Тихое, мирное время, но Елене оно принесло неудобства.

— Теперь я должна быть вдвойне осторожна. К храму приходят только эфесцы. Кто-нибудь из них может меня узнать. Да и положение мое изменилось.

Ее янтарные глаза смотрели серьезно и рассудительно, так что Сабин неуверенно спросил:

— Что у тебя случилось, любимая? Почему твое положение изменилось? Тебя кто-то видел?

Елена встала и подошла к окну. Послеполуденное солнце опускалось к горизонту. Откуда-то доносилось воркование голубей.

Она медлила с ответом, повернулась к Сабину спиной и, наконец, произнесла, не поворачивая головы:

— Скоро я не смогу приходить, хотя хотела бы.

Сабин поднялся и подошел к окну, взял Елену за плечи и развернул к себе.

— Что случилось, Елена? Пожалуйста, скажи мне.

В ее больших красивых глазах появились слезы.

— Ах, Сабин, это удивительная новость, но нам она принесет столько сложностей! Я беременна. Уже два месяца.

Молодой трибун стоял, как громом пораженный.

Елена спокойно продолжала.

— Скоро я не смогу этого скрывать, и у меня не будет причины приходить сюда.

— Ты должна бежать вместе со мной, — наконец очнулся Сабин. — Я не вижу другого выхода. Петрон спросит, от кого ребенок…

Елена покачала головой.

— Не спросит. Временами он приходит ко мне — в основном, когда пьяный — и что-то пытается сделать. Конечно, у него ничего не получается, но внушить ему, что это его ребенок, будет несложно.

— Вот, значит, как? Счастливая семья собирается у колыбели долгожданного наследника, а Петрон принимает поздравления по случаю отцовства! Так не пойдет, Елена! Мы любим друг друга! Ты ведь приходила сюда все это время не потому, что хотела ребенка, а потому, что любишь меня! Или…

Она вздохнула.

— Я только сказала, что ты мне нравишься, а о любви говорил ты.

У Сабина перехватило дыхание. Он попытался что-то ответить, но не смог произнести ни слова. Римлянин схватил кружку с вином и начал жадно пить, но подавился и так закашлялся, что едва не задохнулся.

Елена принялась колотить его по спине.

Через минуту Сабин хрипло сказал ей:

— Хорошо, о любви говорил только я, но ты мне показала свои чувства! Не меньше дюжины раз! Это все было притворством, ты уже тогда думала о семейных планах? Эти чудесные планы я могу разрушить, расскажу Петрону о наших отношениях. Что ты тогда будешь делать?

Елена не всхлипывала, блестящие капельки слез беззвучно катились по ее щекам.

— Что же мне делать? — тихо спросила она. — Беременной ехать в Рим, к твоим родителям, которые даже не подозревают о моем существовании? Как ты себе это представляешь? Есть законы, которые соблюдают и в Риме, в том числе брачный обет. Ты хочешь, чтобы мы, как прелюбодеи, предстали перед судом? Ты знаешь, каким наказанием это грозит? Они дадут мне родить ребенка, а потом казнят. Тебя же выгонят из легиона, и всю оставшуюся жизнь ты будешь работать в каменоломнях или на галерах. Отец Петрона — уважаемый человек. Судья поступит с нами по всей строгости. Этого ты хочешь?

Сабин знал, что она права и что ему придется отказаться от любви. Другого пути нет. Но все его существо сопротивлялось необходимости потерять Елену.

— Петрон не выполняет супружеских обязанностей, и ты по закону могла бы развестись. Весь Эфес знает, что он спит с мужчинами, и даже твои родители, если они тебя любят, не захотят видеть свою дочь в таком браке.

— Я все это знаю, Сабин, но теперь Петрон может использовать мою беременность в свою пользу, и я не смогу отрицать перед судом, что он спал со мной, пусть из этого и мало что получилось. А если признаю, что это твой ребенок, нас представят как прелюбодеев. Дай мне сначала родить моего ребенка! Потом будет видно.

— Твоего ребенка? Нашего! Не забывай об этом!

— Как я могу забыть? Зачатого в счастье и любви…

— Теперь и ты заговорила о любви.

— Ты мне очень нравишься.

— Во всяком случае, не настолько, чтобы ты чем-то рисковала. Лучше ты устроишься под защитой своей семьи; глупый Сабин скоро будет забыт. Правда, он подарил наследника вашему роду, но через несколько лет ты и сама поверишь, что его отцом был Петрон. Возможно, родится девочка… Тогда твои родственники будут ждать сына, и тебе придется подыскать нового любовника. Может, ты снова вспомнишь глупца Корнелия Сабина!

— Ты говоришь гадости! — гневно воскликнула Елена. — Думаешь, для меня все так просто? Выносить и родить ребенка, в конце концов, не шутка. Все, мне пора идти!

— Значит, мы видимся сегодня в последний раз? — спросил Сабин спокойным голосом, предвещающим опасность.

— Если захочешь, встретимся еще. Сегодня я скажу Петрону, что беременна, и поэтому теперь должна отблагодарить Артемиду. До того времени твой гнев уляжется, и мы спокойно поговорим о нашем будущем.

Для Сабина засветился слабый лучик надежды.

— Ты хочешь еще раз обо всем подумать?

— Конечно, я подумаю еще. Можешь мне поверить, что от одной мысли о необходимости прожить с этим человеком еще десять или двадцать лет, меня бросает в дрожь. Но мы не должны оскорблять друг друга, Сабин, это не приведет ни к чему хорошему.

Молодой трибун повеселел.

«Так она дала понять, что любит меня», — подумал он, и отчаяние рассеялось, вот только сомнение не хотело покидать его.

— Встретимся через три дня в обычное время?

— Если я не дам знать, что что-то случилось, — да.

Сабин проводил Елену до храма.

— Ты должна понять мое волнение, любимая. Я всю свою жизнь бросил к твоим ногам, отправился в легион против воли родителей, с таким трудом добился, чтобы меня перевели в Эфес, и все ради тебя! Когда мужчина узнает, что все было напрасно, что его просто использовали, чтобы…