Свидетели самоизоляции - Юрий Беккер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что у нас сегодня?
– Как обычно: темное и светлое. – Ассортимент не менялся с первого дня.
– Тогда нам один Sharp’s и один Guinness.
– Посидите за стойкой?
Широков явно скучал, однако пришлось его расстроить:
– Сергей, нам с Андрюхой нужно поговорить, – извиняющимся тоном произнес я.
– Все в порядке, понимаю.
Он налил нам по кружке, мы с Потаповым уселись за самый дальний столик и открыли пачку орешков.
– Все как мы любим.
– Нужно было рыбу взять.
– Тогда бы мы пришли попить пива. А мы пришли поговорить. – Андрюха очень серьезно посмотрел на меня. – Ты почему сливаешься?
Уточнять, что он имеет в виду, не требовалось. Потапов хорошо представлял, как поведет себя Катерина, обнаружив в нашей квартире Сашку, видел, как девчонка вцепилась мне в руку и спряталась за мою спину, видел, что я сделал шаг назад, видел, как я озверел… Да все он видел, мой очень старый, очень внимательный друг. И хотел знать, почему я прекращаю бороться за Катю.
– Я в любом случае на твоей стороне, но должен понимать, что с тобой происходит.
– Если бы я знал, что происходит, я бы все давно порешал, – угрюмо ответил я. Глотнул пива, но сегодня лагер не показался привычно вкусным.
– Ты не знаешь, чего хочешь, – проницательно произнес Потапов.
– И это тоже. – Врать не имело смысла. – Я понимаю, что должен говорить с Катериной, я хочу говорить с Катериной, но при этом не хочу говорить с Катериной, потому что уверен, что опоздал с разговором, то есть что сам все изгадил.
– А почему ты опоздал с разговором?
Хороший вопрос. Прекрасный. Острый, как удар стилетом.
Потапов знал меня лучше всех на свете, а главное – знал ответ на свой вопрос, но хотел услышать его от меня. Потому что если я его произнесу – это поможет быстрее принять решение и не мучиться. Андрюха не хотел, чтобы я мучился. А я пока не мог принять решение и потому медлил с ответом.
И не сказал вслух, что Сашка мне нравится.
Понравилась с первого взгляда, с того момента, как Покемон подвел ее к машине и сказал, что мы с ней вчера знакомились. А я спрятал глаза за очками. Она мне понравилась – мгновенно. Но я очень долго не думал о Сашке как о женщине. Вообще старался о ней не думать, но чертов Андрюха прав: если бы не Сашка, я бы давным-давно разобрался в своих отношениях с Катериной.
Вот так следовало ответить на вопрос.
Но это не было бы полной правдой, потому что Катя – часть меня. И я точно знал, что признайся она в лифте, что любит меня, я бы смог оставить Ольгу – даже без ее рассказа о муже, и никогда больше не посмотрел бы на Сашку.
Признайся она…
Но зачем говорить о том, что не случилось?
Все это время Андрюха молчал, изредка прикладываясь к пиву, но не торопясь. И вздохнул, услышав:
– Я не могу ответить на твой вопрос.
– Тогда спроси себя: вот сейчас, после всего, что ты знаешь, что ты от нее услышал, а главное – после всего, что ты от нее не услышал, ты все еще готов жить с Катериной? И если готов, то понимаешь ли ты, что тебе придется все изменить в ваших отношениях? В первую очередь здесь изменить. – Андрюха постучал себя по лбу. – Регулярные «тройнички» – это, конечно, весело, но это не семья.
– Хочешь сказать, что тихие походы налево лучше?
– Хочу сказать, что каждый случай уникален и, возможно, для вас двоих тихие походы налево были бы лучше, – кивнул Потапов. – Потому что вы не относились к своим отношениям всерьез.
– Как это? – не понял я.
– Вот так, – отрезал Андрюха. – Вы оба были открыты для новых ощущений, как вы их называли, искали новых эмоций, думали о развлечениях, вот и доигрались.
– А ты закрыт для новых отношений?
– Я воспринимаю их иначе, – объяснил Потапов. – Я знаю, что если Люба меня поймает, случится катастрофа. В смысле, скорее всего, она от меня уйдет, а я буду воспринимать ее уход как катастрофу. И поэтому я ни за что не допущу, чтобы она меня поймала. А ты подсознательно думал, что если Катерина застукает тебя с Ольгой или с кем-нибудь еще, то не произойдет ничего страшного: Катя поймет, ты ведь не раз и не два трахал при ней других женщин. Вы разболтали скрепы, которыми должны были удерживать друг друга. И я тебе очень серьезно советую: в следующих отношениях избегай экспериментов. А сейчас – поговори с Катериной. Но прежде – ответь на те вопросы, которые я перед тобой поставил.
Как вы понимаете, «Дети подземелья» под завязку не наполнялись никогда. Сейчас, к примеру, нас было всего четверо: мы с Андрюхой и Широков, которому составил компанию Варидзе. И потому явление Бориса не осталось незамеченным.
– Так и знал, что застану вас здесь, – громко произнес Запятой, усаживаясь за наш столик.
– Что-то случилось? – осведомился Потапов, показав мне, что разговор окончен.
– Еще не знаю, – ответил Борис. – А что могло случиться? Почему ты спросил?
– У тебя помада на щеке.
– Врешь, – воскликнул Боря, но руку к щеке приложил.
– Опять у нее был? – прищурился я.
– Не опять, а снова.
– А Лее что сказал?
– Я сегодня на работу ездил.
– Что-то ты зачастил.
– Иван Арчибальдович умер, – ответил Запятой.
– Ты рассказывал.
– Приходится больше работать.
– У тебя открылись карьерные перспективы?
– Не думаю. Скорее всего, меня оставят в заместителях, потому что на кресло Арчи очень много желающих с солидными покровителями.
– А твои покровители?
– Моих покровителей вполне устраивает, что они контролируют департамент с моей помощью. Они не потянут меня наверх.
– Но что-то изменилось, – проницательно заметил Потапов.
– Есть одна мыслишка, – протянул Боря.
– Только не наделай глупостей.
– Если соберусь что-нибудь предпринять, обязательно посоветуюсь с вами. И даю слово – вы удивитесь.
– Выброси это из головы, – строго сказал я, постаравшись, чтобы фраза прозвучала в тон Андрюхе.
– Что именно?
– Все, что задумал, – выбрось бяку немедленно.
Я полагал, что мы просто шутим, дружески, как это часто бывает, подкалываем Запятого. Потапов потом признался, что считал точно так же, и потому мы были крайне удивлены реакцией Бориса: он по-настоящему разозлился и повысил голос.
– Никто из вас в меня не верит. И Лея тоже не верит. А вот Амалия – верит.
К счастью, ему хватило ума едва прошептать последнюю фразу, и треплющиеся у стойки Сергей и Георгий ее не услышали.
– Надеюсь, ты Лее Давидовне ничего не рассказал? – спросил я.
– Нет. А надо было?
– Нет.
– Я и вам
