Талисман Белой Волчицы - Ирина Мельникова

Накинув лошадиный повод на коновязь, Алексей буквально взлетел на крыльцо и распахнул двери. В комнате было трое. Ермак, по обычаю, устроился на корточках в углу и смолил свою трубку. Егор с красными от недосыпа глазами что-то объяснял третьему, сидящему к Алексею спиной человеку в темном сюртуке. Держа двумя пальцами на отлете потухшую цигарку, в правой урядник зажал листок бумаги и тряс им перед лицом незнакомого Алексею господина. Судя по количеству табачного дыма, зависшего под потолком, все трое сидели здесь с вечера.

Алексей вырос на пороге и открыл было рот, чтобы поздороваться, но Егор вскинул голову, замахал бумагой уже на него и выкрикнул негодующе:

— Давай, давай, выходи отсюда! Я пока не принимаю!

Шаритесь ни свет ни за…

Но Ермашка вдруг вскочил на ноги и перебил его на полуслове:

— О ясвалар![47] Это ж Алексей Дмитрич!

Егор вздернул голову.

— Е-ешкина мама! И вправду Алешка! — Он перепрыгнул через стол и, оттолкнув Ермашку, обнял Алексея. — Откуда ж ты взялся, лихая твоя башка? — Ухватив за плечи, он слегка встряхнул его и окинул придирчивым взглядом. — Надо ж, а я с ходу не признал! Похудел! Глаза ввалились!

А борода-то, борода! Я уж думал, казачишка какой спозаранку… — Недоговорив, он вновь прижал Алексея к себе. — Где ж тебя носило, дорогой ты мой? Мы уж тут совсем было тебя похоронили.

— Таной сказал: тюндюк не захлопнется! — Ермак подошел сбоку. И тоже обнял Алексея, улыбаясь во весь рот. — А ты, Егор Лукич, кричал, когда я тебе говорил, что шаман врать не будет.

— Да уж, — засмеялся урядник и постучал себя по темени, — ты мне этим тюндюком плешь на всю голову проел.

Тюндюк то, тюндюк се… — И погрозил приятелю пальцем:

— Ты ж наверняка не Алексея Дмитрича первым делом признал, а свой сикпен ненаглядный. Признавайся: так или нет?

Ермак не успел ответить, потому что его опередил Другой, слишком хорошо знакомый Алексею голос:

— Смотрю, братец ты мой, переполоху ты здесь наделал изрядно! На морде синяков не вижу, но чувствую, что на заднице их превеликое множество!

Алексей оглянулся. И уже в следующее мгновение Иван Вавилов, весело похохатывая, хлопал его по спине, а Алексей обнимал его и чувствовал, как першит в горле, а на глаза вдруг навернулись слезы. Он впервые узнал, какое это великое счастье — вновь встретиться с дорогими твоему сердцу людьми после долгой разлуки и опасных испытаний! И главное, понять, что они тоже любят тебя и искренне радуются, что ты жив и здоров.

— Ну хватит! — прекратил Иван излияния восторга. — Извини, что не даю отдохнуть после дороги, но сначала дело, а потом уж ванна, бритье и чистые простыни. Судя по тебе, ты за это время прочно забыл и про цивилизацию, и про ватерклозет, и про то, что щи ложкой хлебают.

— И даже счет дням потерял, — улыбнулся Алексей.

И посмотрел виновато на Ивана. — Кстати, какое сегодня число?

— Пятнадцатое сентября, — ответил тот. — К слову, завтра истекает срок, который исправник отвел на расследование.

— То-то и оно! — произнес Алексей с досадой и опустился на стул рядом с Иваном. И тут же выхватил взглядом на столе урядника знакомый «смит-вессон» и несколько золотых безделушек, среди которых сразу же бросилась в глаза полоска желтого металла с загнутыми краями. Алексей схватил ее, поднес к глазам и, разглядев уже знакомый березовый листок, с облегчением улыбнулся:

— Ну, Егор Лукич, все-таки хлопнул Гурана, чудилу поганого! — Он надел амулет на запястье. И пояснил ошеломленному уряднику:

— Это мне одна барышня подарила, так что я его у тебя забираю!

Но лучше обо всем по порядку…

Слушали его не перебивая — Т-э-экс! — задумчиво протянул Вавилов, когда Алексей замолчал. — В переделку ты попал отменную, и если даже все эти страсти с девицей и одноглазыми волками отнести на счет шкалика, который ты уговорил без закуски… — Он махнул рукой. — Все это ерунда! Самое главное, что жив остался!

— Это я виноват! — вздохнул Егор. — Надо было денек подождать. Съездили бы на шахту, разобрались бы с обвалом, а после бы и к Хатанге наведались.

— Ладно, не кори себя, Лукич! — прервал его Алексей. — Чему бывать, того не миновать. — И заинтересованно посмотрел на него. — Скажи, ты случайно Степку вспомнил или нет, когда я тебя про Анчулова расспрашивал?

Дескать, кого я имел в виду? Тимофея или Степана?

— Не случайно, — признался урядник. — До меня и раньше слухи доходили, что Степка якобы в наших местах объявился. Хотел проверить, только через два дня тот человек, что о Степке мне сообщил, утоп в собственном колодце.

Теперь-то я понимаю, что не сам он туда свалился.

— А монголы тоже не случайно на табор Тобурчина вышли? Давай колись, Лукич, я же вижу, что носом закрутил? Признавайся: твоих рук дело?

— Вот вы как, Алексей Дмитрич, сразу в лоб! — Егор опустил глаза в стол, переложил бумаги с одного места на другое. — За такие дела начальство по головке не гладит. — И скосил глаза на Ивана.

— Егор, не темни! — Вавилов ухмыльнулся. — В начальниках я сроду не ходил, а твое имя золотыми буквами впишем куда следует только за то, что ты с Тобурчиным и с Гураном расправился. Давай рассказывай Алексею с самого начала, как ты воров на прииске накрыл, а после на Гурана вышел. Ну а Тобурчина, думаю, попутно хлопнул, или я ошибаюсь, Егор Лукич?

— Да нет, не ошибаетесь, — Егор потянулся к кисету и засмолил свою цигарку. — Тобурчин у меня сколько лет вот где сидел! — Он шлепнул себя по загривку. — Сладить с ним сил не хватало. Как только прищучу, тут же пропасть покрывальщиков да защитников объявляется. Пришлось по-другому действовать. Пустил через верных людей слух о том, кто табуны монгольские гоняет и в чьих землях они пасутся.

Князек ихний мигом это дело сообразил и своих табунщиков спроворил. А те тоже не лыком шиты! С Тобурчиным расправились, табуны забрали и махом за границу. Ищи их теперь, свищи да требуй объяснений! Не знал я только, что на таборе Гуран Алексея Дмитрича прячет. Иначе…

— Только не винись попусту, Егор Лукич! Все у тебя на ять получилось! — прервал его Алексей. — А теперь лучше про прииск да про Гурана расскажи.

— Пока вас не было, — начал свой рассказ Егор, — на приисках у Михаила Корнеича опять воровство пошло. Он срочно на всех дорогах кордоны расставил. Его стражники день и ночь что твоя драга работали, никого не пропускали.

Тулунки и в оглоблях находили, и в хомутах, и в одежде. Но все-таки уходило золотишко, и большими партиями. Тогда Михаила Корнеич пригласил меня, и я пару ночей просидел в кустах. Смотрел, как ведет себя ночная смена на вашгерте.

И заметил, что Рубцов, мастер, пока его напарники кемарили у костра, раз пять за ночь подходил к шлюзу и сбрасывал крупные камни, сетки вроде очищал, и как бы по делу наклонялся к ячейкам, в которых песок оседает. Но, когда утром смену обыскали, золота опять не нашли. Ну я возьми и брякни: дескать, не глотают ли они золотишко? Михаил Корнеич тут же распорядился выдать им по стакану касторки, а потом самих же глотателей заставил перемывать лотками общую парашу. Золота намыли из дерьма чуть ли не полфунта на четверых. — Егор несколько раз пыхнул цигаркой и откинулся на спинку стула. — После этого я взял Рубцова в оборот. Через час он мне все разложил по полочкам. И про то, как золото воровали, и куда его после сбывали. Словом, хлопнули мы той же ночью один интересный притон в Тесинске. Содержал его старый китаец по кличке Дядя Сеня.

Дело развернул по всей округе с размахом. По всему уезду его гонцы рыскали, золото скупали, опиум на прииски поставляли, а золото тайными тропами отправляли в Маньчжурию. При аресте нашли у него около пуда золота и шесть фунтов опия. Но не это главное! — Егор с удовольствием затянулся и с явным торжеством посмотрел на Алексея. — Главное, что в том же притоне схватили мы прямо на катране младшего сынка Гурана, Демку Анчулова. Играл он в «банчок», а на кон поставил несколько золотых бляшек с точно такими же клеймами, как на твоей браслетке, Алексей Дмитрич, и серебряного барашка с золотым оголовьем, а когда и это просадил, то выложил на стол пяток золотых червонцев.

И, как я подозреваю, один в один с тем, что Алексей Дмитрич нашел у Хатанги. Когда мы ворвались в притон, он еще один слиток пытался в окно сбросить, но, сам понимаешь, неудачно.

— Вы сразу поняли, что монеты фальшивые?

— Сразу не сразу, но догадались! — вздохнул Егор и кивнул на Вавилова. — Иван Александрыч заметил, что слишком уж они новенькие да блескучие, и на всякий случай попросил Михаилу Корнеича взвесить червонец в золотоприемной кассе. И оказалось, что он весит чуть-чуть, на пару долей[48] всего, но меньше настоящего. Потом кое-какие погрешности в изображении орла в лупу разглядели. А так с первого взгляда и не поймешь, что фальшивый. Ловко сделано! Думаю, что Гурану самому подобного промысла не осилить! Кто-то умнее да еще хитрее его монеты льет, — покачал головой урядник. — После провели обыск в Демкином доме в Тесинске, обнаружили под половицей еще два десятка червонцев. По правде, Алексей Дмитрич, слухи и раньше ходили, что Гуран ни с того ни с сего принялся вдруг червонцы, да еще с доплатой, по всей округе скупать. Видно, испугался, что вот-вот до него доберутся. Но, каюсь, не придал этому значения. Думал, опять в голову старому дурню моча ударила. Да, честно сказать, ни рук, ни времени не хватало, чтобы чудилу этого достать.