Мой враг, моя любимая - Вергилия Коулл

— Я понял, — Ивар вскинул руки в жесте защиты, — и я в ужасе.

Я метнула в него оценивающий взгляд.

— Да ничего ты не в ужасе. А зря.

С этими словами я отправилась в примерочную. Продавщицы округлившимися глазами следили за представлением «я и Ивар в магазине», но их мнение меня не особо волновало.

Следующий час превратился для меня в кошмар. Ивар устроился на диванчике в зоне отдыха, а я примеряла перед зеркалом выбранные им предметы. Если размер не подходил, девушка услужливо приносила другой. Шелковые сорочки с разрезами по бедру или прозрачными вставками на груди. Трусики, от которых там было лишь название. Лифчики, так подчеркивающие грудь, что не оставалось сомнения — они предназначены для того, чтобы быть сорванными мужскими руками, а не для повседневного ношения.

Когда я, запыхавшаяся и взлохмаченная, появилась в зале, то в руках у меня находился тот самый, выбранный мной лично, комплект и пара более-менее приглянувшихся вещей по вкусу Ивара. Я остановилась у кассы и с гордым видом сложила на прилавок добычу. Девушка убрала все в пакет и выбила короткий чек.

Ивар тут же оказался рядом и подозвал продавщицу, которая выносила белье из примерочной.

— Мы возьмем все.

В итоге чек превратился в длинную ленту, а Ивар подхватил пакеты и с довольным видом пошагал на выход.

— Будем рады видеть вас еще! — пискнули вслед продавщицы.

То же самое повторилось и в магазине женской одежды. Правда, Ивар уже не получал такого удовольствия, как в бельевом бутике, и вел себя менее настойчиво. Наконец, пока я выбирала обувь, он уже дремал на диванчике для гостей, обложившись пакетами, как мышь — запасами крупы. Мне пришлось растолкать его, чтобы произвести оплату на кассе.

Когда мы загружали покупки в машину, прохожие смотрели на него с понимающими ухмылками, а на меня — с осуждением, мол, «раскрутила мужа на тряпки». И хотя Ивар был никакой мне не муж, а я с большим наслаждением открутила бы ему что-нибудь, чем «раскрутила», но пришлось терпеть. Ивар решил осыпать меня подарками с таким же упорством, как раньше — держал на цепи, и лучше уж так.

— Куда теперь? — поинтересовалась я, когда мы сели в салон.

— Домой, охотница, — с беззаботным видом отозвался он.

Я невольно вцепилась в сиденье. Чем ближе подступала ночь, тем больше во мне росло напряжение. Между ног все налилось тяжестью, и я невольно выпалила:

— Ты живешь там один?

Казалось, Ивар не почувствовал, с каким затаенным дыханием я жду ответа.

— Это дом моих родителей, — сообщил он, и я догадалась, что речь идет о приемных родителях. — Но отец уехал в командировку, а мама в таком случае всегда путешествует с ним, — уголок его губ искривился в легкой полуулыбке. — Они не могут оторваться друг от друга надолго.

Я тоже улыбнулась, представив, насколько трогательно это, должно быть, выглядит.

— Они так сильно любят друг друга?

— Более чем, — кивнул Ивар.

— Нина рассказывала мне их историю. И о том, как они решились на усыновление.

— А, Нина… — при упоминании о бабушке его голос потеплел. — Когда врачи выяснили, что у мамы не может быть детей, они предложили им с отцом выход. Он мог оплодотворить суррогатную мать, которая выносила бы им с мамой ребенка. Но отец видел, что маме неприятна эта мысль, и тогда они оба отказались от идеи.

— И усыновили тебя, — закончила я.

— Угу.

— Ты никогда не думал о том, что, возможно, тебе повезло? То есть, не только потому, что выжил… — я неловко откашлялась. Тема разговора внезапно зашла в скользкое русло. — Я имею в виду, что сейчас ты живешь полноценной жизнью. Пользуешься благами цивилизации наравне с обычными людьми. Ни один лекхе не может этим похвастаться.

Ивар помрачнел.

— В том-то и дело, охотница. Мне повезло. А моему народу — нет. Я не хочу чувствовать себя засранцем, который единственный выпрыгнул из поезда, идущего под откос. Если ты понимаешь, о чем я.

В его тоне звучал упрек, и я умолкла. Уже пожалела, что сама заговорила о противостоянии наших видов. И зачем? Чтобы лишний раз напомнить об огромной пропасти между людьми и лекхе?

Через некоторое время от раздумий пришлось оторваться, потому что мы подъехали к довольно внушительных размеров дому, расположенному на тихой улице среди таких же шикарных зданий. Я разглядела выкрашенные в бежевый цвет стены, дверку с домофоном в заборе из декоративного камня и въезд в гараж.

— Твой отец — обеспеченный человек! — ахнула я.

— Он — успешный адвокат, — спокойно пояснил Ивар и нажал на брелок, чтобы роллетная дверь гаража начала подниматься вверх. — Хоть его и не любят за помощь Сочувствующим, но уважают, как отличного специалиста. Он выигрывал очень сложные дела и уже может сам выбирать, с кем работать, а кому — отказывать. Но Сочувствующим всегда помогает, даже если им не по карману оплатить его услуги.

— Так вот, почему ты сказал патрульному, который остановил нас в день похищения, что относишься к коллегии адвокатов!

— Ну, это была правда. Я работаю с отцом вместе. Пока на правах его помощника. Он надеется в будущем передать все дела мне, — не без гордости закончил Ивар.

Мы въехали в гараж, и ворота опустились. Стало тихо. Я заметила, что рядом есть еще одно парковочное место, но оно пустовало. Видимо, на той, отсутствующей, машине отец Ивара и уехал в командировку.

В дом можно было попасть прямо из гаража, и я последовала за Иваром, который с трудом удерживал в руках гору пакетов. С любопытством разглядывала убранство дома, роскошную мебель, подмечала, что во всем чувствуется женский вкус и рука хозяйки. На столике в гостиной заметила фотографию в серебряной рамке. Мужчина и женщина улыбались, сидя на скамье в парке и обнимая ребенка. Я тихонько засмеялась, узнав не по годам серьезное личико и непокорные светлые пряди волос, торчавшие в разные стороны.

Ивар куда-то исчез, но уже через минуту появился без пакетов.

— Это ты? — я показала фотографию, и он закатил глаза.

— Ну а кто же еще?

— У тебя такой смешной вид! Сколько тебе здесь лет?

— Семь или восемь, — он выхватил рамку и спрятал за спину, — и прекрати смеяться, я сам знаю, что это дурацкая фотка.