Бомаск - Роже Вайян

"Они все знают, - решил он. - Перед смертью Красавчик, наверно, передал им тот разговор, который был у нас ночью".

Мы двигались очень медленно, потому что Пьеретта была едва жива. Нервы ее не выдержали стольких испытаний. Должно быть, эта медлительность придавала нам вид торжественно шествующих судей.

Филипп кинулся в соседнюю комнату, сделал петлю на конце веревки, при помощи которой открывался чердачный люк. Накинув петлю на шею, он взобрался на табурет и запер дверцу люка на засов. Потом отшвырнул ногой табурет.

Мы уехали в машине Натали.

Утром приходящая прислуга обнаружила труп последнего Летурно, повесившегося во флигеле, где жили прежде сторожа его деда. Длинное тело почти касалось ногами пола.

ПЯТНИЦА, СУББОТА, ВОСКРЕСЕНЬЕ, ПОНЕДЕЛЬНИК...

Пьеретта Амабль, Миньо и Кювро пробыли всего двое суток в убежище, которое нашла для них Натали Эмполи. Правительство хотело поскорее положить конец инциденту, который оно именовало "прискорбным". В субботу утром ордера на арест были аннулированы, и трое беглецов возвратились в Клюзо. Я все время был с ними, и то, что я услышал за эти два дня от них и от Натали, послужило материалом, позволившим мне написать этот роман.

Префект получил строгий нагоняй за беспорядки, случившиеся в четверг. Он опасался, что похороны Бомаска послужат поводом к новым волнениям. В пятницу на рассвете двое полицейских отправились в Италию разыскивать родителей покойного. Итальянские власти оказали им полное содействие. Нашли в горной деревушке Пьемонта отца и мать Красавчика, стариков до смерти испугало внезапное вторжение полицейских. Их просили потребовать тело погибшего сына для погребения в родной деревне. Расходы им оплатили вперед и сверх того дали еще немножко денег. Они покорно подписали все бумаги, которые привез с собой brigadiere.

В субботу вечером, когда Пьеретта, вернувшись в Клюзо, явилась в больницу и потребовала выдать ей тело убитого мужа, ей показали письмо родителей. Полиция работала проворно: труп уже был отправлен.

Пьеретту сопровождал старик Кювро. Они возвращались вместе. Ветер дул с неистовой силой, с воем врываясь в долину. Пьеретта куталась в большую черную шаль; холодный ветер резал лицо, она накинула шаль на голову и концы прихватила рукой под подбородком. Впервые в жизни она походила на итальянку, на вдову пьемонтца.

Они прошли через площадь Франсуа Летурно, мимо решетчатых ворот фабрики: ворота были заперты - забастовка продолжалась. В лунном свете над узорчатой аркой входа четко вырисовывались исполинские буквы АПТО.

- В тысяча девятьсот двадцать четвертом году мы им прищемили лапы нашей большой забастовкой, - сказал Кювро. - А ведь тогда мы многого еще не знали. Не то что теперь. Мы в то время еще ровно ничего не понимали в их финансовых комбинациях... А теперь рабочий класс достиг зрелости... Мы будем сильнее их.

- Мы уже сильнее их, - твердо ответила Пьеретта. И она тут же остановилась, с трудом переводя дыхание. Потом оперлась на руку старика Кювро, и они медленно пошли к ее дому, который ей так недолго пришлось называть "нашим домом".

Правительство не могло помешать французским и американским газетам, падким до всяческих сенсаций, поднять шумиху вокруг самоубийства Филиппа Летурно. Его принадлежность к мировой династии магнатов шелковой промышленности обратила эту трагическую смерть в международное событие. Скандальный образ жизни Натали, садоводческие причуды старика Летурно, последние дни злосчастного Филиппа - все это давало богатую пищу для всяческих толков. А когда пошли слухи о той борьбе не на жизнь, а на смерть, которую повели против Валерио Эмполи его родная сестра Эстер Дюран де Шамбор и собственная супруга Эмили Прива-Любас, Дюран де Шамборы взволновались: получившая огласку связь мадам Эмили с Джеймсом могла восстановить против семейства Дюранов пуританские лиги. Валерио делал весьма коварные признания журналистам, и, желая угомонить его, Дюраны уменьшили давление на итальянских поставщиков шелка-сырца. АПТО снова заключило с этими фирмами сделки и вернуло на фабрику Клюзо всех рабочих. Продолжать забастовку уже не имело смысла.

В день возобновления работ Пьеретта выступила на митинге рабочих и работниц, собравшихся на площади Франсуа Летурно, перед главными воротами фабрики. Вновь изложила она, какое значение для внутреннего и международного положения Франции имели истекшие события. В заключительной части своей речи она высказала следующую мысль: мы победили, мы оказались сильнее их. Впереди нас ждут еще более суровые битвы. Может случиться, что какой-нибудь буржуа покончит самоубийством. _Но буржуазия самоубийством не кончит, ее надо прикончить_.

= ЭПИЛОГ

Вскоре после описанных мною событий я уехал за границу. В Гранж-о-Ван я вернулся лишь через год.

Эме Амабль, дядя Пьеретты, умер в конце зимы.

Адель, его жене, пришлось продать и землю и дом железнодорожнику Жану, которому они были заложены. Она перебралась в Клюзо, живет у племянницы, ведет ее хозяйство и ухаживает за двумя детишками: за маленьким Роже и сыном Бомаска, родившимся весной. Эрнестина и Жюстен уехали в Гренобль, и оба работают на заводе. Теперь соседские куры устроили себе жилье в их доме, который второпях плохо запер Жюстен, не помнивший себя от радости. Когда стал таять снег, крыша осела и начала протекать. Пройдет год, другой - и пейзаж в духе Юбера Робера, который я вижу из своего окна, украсится еще одной развалиной. Никто больше не приезжает в Гранж-о-Ван за молоком деревня слишком далеко от сыроваренного завода. Крестьяне теперь сами делают сыр, но получается он невкусный, потому что у них нет нужного оборудования.

Через несколько дней после своего возвращения я узнал из газет, что Франция заключила с Китаем торговый договор, предусматривающий значительные поставки шелка-сырца из Китая.

Я отправился в Клюзо. Приехав туда, я поспешил в дом Пьеретты. Было семь часов вечера. Ключ торчал в дверях. Я вошел не постучавшись. Пьеретта Амабль сидела в средней комнате за столом, заваленным папками с профсоюзными материалами. Около нее стоял рабочий Кювро и свертывал себе самокрутку. В плетеном кресле сидел какой-то молодой рабочий в синем комбинезоне и читал "Франс нувель". Пьеретта представила его мне:

- Такой-то... Хороший товарищ. Недавно приехал в наши края. Ему удалось сделать то, чего до сих пор никто не мог добиться: теперь рабочие картонажной фабрики состоят в профсоюзе.

Миньо перевели в другой город, сейчас он работает на Юге. Секретарем секции избрали Пьеретту. Да, работа идет неплохо. После забастовки, закончившейся победой рабочих, окрепло их единство. Пьеретта и Луиза Гюгонне образовали совместный комитет действия. В Сотенном цехе каждая работница обслуживает только два станка - это уже успех; ведется борьба "за три станка на двух рабочих".

- Вот мы сейчас беседовали с Кювро, - сказала Пьеретта. - Я предлагаю на ближайшем Профсоюзном собрании поговорить о нашем торговом договоре с Китаем. В некотором смысле ведь это победа рабочего класса Франции...

Тут как раз пришла Луиза Гюгонне.

- Торговый договор? - подхватила она. - На что нам-то все эти торговые договоры? Рабочие не покупают шелк-сырец. На этом деле выигрывают только Эмполи.

- Конечно, Эмполи выигрывают, но надо смотреть шире. Возобновление торговых отношений с Китаем упрочит мир.

Спор продолжался... Я слушал рассеянно. Только что я возвратился из поездки в Индию и в Египет. В бамбуковых хижинах долины Ганга и в тюрьмах долины Нила я сотни раз слышал споры на те же темы и в том же духе. Во всем мире одновременно поднимаются новые слои людей, в которых пробуждается сознание своих интересов и своей силы, людей, которые уже достигают зрелости. Они еще не красноречивы, не сразу находят нужные слова, повторяют одни и те же доводы, чтобы лучше проникнуть в их смысл, сильнее проникнуться ими. Случалось, что они бывали педантичны в своих рассуждениях и говорили какими-то заученными фразами, но это объяснялось напряженной работой мысли, упорным, страстным стремлением найти правду, не обмануться, больше не обманываться, больше не быть обманутыми. Таким вот образом история человечества подходит к "решительному перелому".

И, глядя на них, слушая их, я не мог нарадоваться, что живу в такое время, когда на всем нашем земном шаре совершается чудесное рождение новых людей, и я сам свидетель этого.

В конце концов Пьеретта вышла из спора победительницей, довольно крепко столкнувшись с Кювро, который, как бывший профсоюзник старого толка, готов был согласиться с доводами Луизы Гюгонне.

- Кто же будет выступать? - спросила Пьеретта.

- Ты, - ответили в один голос Кювро и Луиза.

- Не возражаю, - сказала Пьеретта.

Взяв школьную тетрадку, она помуслила кончик карандаша и записала своим убористым, четким почерком: