До встречи в феврале - Эллисон Майклс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Смотрительница скупо поздоровалась, зато жадно осматривала меня, словно знала, что я пожаловала сюда издалека и собираюсь покуситься на её бесценную коллекцию. Но я не обратила внимания на то, как пронзительно разглядывали меня, ведь сама так же пронзительно разглядывала бесконечный конвейер книг, убегающий штопором вверх. Разделы и правда располагались на разных этажах башни, и я прошлась по каждому, бережно трогая экземпляры и поглаживая обложки.
Кроме меня здесь прогуливались другие посетители, но стояла такая тишина, что брось я иголку с перил последнего этажа, миссис Дженкинс тут же бы услышала шум и выпроводила меня вон, от греха подальше. В отделе сентиментальной прозы я отыскала парочку романов с красочными обложками и не удержалась. Прихватила с собой к стойке надзирательницы и сказала, что хотела бы взять их с собой. Та пару секунд разглядывала меня, словно решала, стоит ли доверять мне книги, но всё же сжалилась и выдала буклет.
– Заполните, – приказала она. – И я запишу вас в библиотеку. Книги выдаются на месяц, но вы можете продлить их, просто позвонив по телефону. – Хмыкнув, женщина добавила. – Если побоитесь тащиться сюда в такой мороз.
Не знаю, что её смутило: мой калифорнийский загар или красный нос, что стёр малейшие его проявления. Но она с нюхом ищейки тотчас раскусила, что я не привычна к минусам на термометре и гожусь для пеших прогулок разве что по изнеженным пеклом аллеям.
Чуть согревшись в душевности библиотеки Литтл, я размякла от тепла и голода и решила пропустить поход на фермерский рынок, так что сразу направилась в булочную «Сладкий крендель». Душа возжелала горячего кофе и чего-то коричного, а по словам мистера Кларка, там подавали и то, и другое, причём лучше выпечки не найти во всём Вермонте.
Двойные двери из тёмного дерева и стекла, покрывшегося белым инеем, заманили меня веточками омелы и красных ягод. Вывеска мигала сквозь падающую крупу из снега и обещала тёплый кров и вкусный обед. Ещё несколько красивых кадров – и я внутри.
Круглые столики с бордовыми скатертями навевали что-то домашнее. Они буквой «Г» обступали стойку с витриной в центре и так и соблазняли присесть поудобнее, скинуть пуховик и остаться здесь подольше. По кирпичным стенам разбегались белые огоньки, переплетённые с такими же гроздьями красных ягод, как и снаружи. А как здесь пахло! Словно меня засунули между двумя половинками багета или столкнули в чан с дрожжевым тестом. Пожалуй, не самая худшая перспектива смерти – задыхаться ароматом выпечки и медленно умирать в пуховом одеяле мякиша.
В отличие от других мест сюда набежал народ – погреться после снегопада и полакомиться сладкими кренделями в «Сладком кренделе». Вот такое масляное масло. Мне повезло занять столик в самом углу, в окружении семейной идиллии и таких же тёплых как свежий хлеб голосов. Я сбросила пуховик, размотала шарф и повесила на последний пустой крючок ветвистой вешалки, напоминающей деревья, что росли позади дома мистера Кларка.
В булочной правили законы самообслуживания, но я никак не могла выбрать что-то одно с витрины. Четыре ряда пирожных и с десятки корзинок с овсяным и имбирным печеньем, ватрушками с творогом, булочек с марципанами и заварным кремом, пирогов с голубикой и яблоками. Любой растеряется от такого ассортимента, но мистер Кларк советовал простые булочки с корицей, которые в «Сладком кренделе» были совсем не простыми, а очень даже особенными. По крайней мере, для него.
– Одно капучино и булочку с корицей, пожалуйста. – Улыбнулась я женщине за стойкой.
– Одну минуту, милая.
Тощие булочники, торгующие выпечкой на Каньон-авеню, и костлявые кондитеры из моей любимой кондитерской в Палмс, никогда не вызывали у меня доверия. Как можно печь что-то восхитительное и не поддаваться соблазну это распробовать? Женщина за стойкой же отвечала всем моим требованиям настоящего пекаря.
Пышная, как само дрожжевое тесто. С мягкими руками, как сами «улитки» из печи. Сладкоголосая, как самое сладкое пирожное с клубникой с витрины. Её густые волосы цвета беззвёздной ночи собрались в затейливый узел на макушке. Глаза по-доброму обласкивали каждого гостя – от такого взгляда хотелось растаять прямо на месте, а не превратиться в камень, как от взгляда библиотекарши.
– Приятного аппетита. – Пожелала мне продавщица, протягивая дымящуюся чашку и соблазнительно румяную булочку, так щедро сдобренную корицей, что пряность тут же ударила в нос и сразила меня наповал.
Я вернулась за свой одинокий столик – остальные посетители разбились на пары или целые группки, отчего я со своей булочкой чувствовала себя неполноценной. Первый укус – и симфония теста заиграла партию с коричной начинкой.
Вот что значит, пробовать искусство на вкус. Я бы никогда не испекла ничего даже близко похожего на это великолепие смака. Чуть сдержав стон наслаждения, я стала растягивать удовольствие, наблюдая за вальсом снежинок за окном и прислушиваясь к кадрили разговоров за соседними столиками. Как же чудесно! И мысли о Гэбриэле уже несколько дней не забивали голову. К чему вспоминать что-то утраченное, когда можно найти что-то новое? Утратив вкус к жизни, я постепенно возвращала его назад.
– Вы только посмотрите, какие люди! – Вдруг зазвучало над ухом. Я и не заметила, как кто-то подошёл к столику.
И уж тем более не ожидала увидеть…
– Офицер Билсон?!
Всегда найдётся кто-то, кто разрушит твою идиллию.
– Сегодня я просто Брэд. – Разрушитель моих грёз постучал по груди, на которой сегодня и правда красовалась не полицейская форма, а простая клетчатая рубашка.
Тугой воротник не утягивал его шею, отчего подбородок не собирался в двойную складку. Волосы были уложены на бок, а под свободными полами рубашки прятался намечающийся живот. Пожалуй, в гражданской одежде Брэд Билсон выглядел не так ужасно, как в форме. Но так казалось только до тех пор, пока он не открывал рот.
– У меня сегодня выходной. А вы решили набрать лишних калорий на зиму?
Не спрашивая разрешения, Брэд уселся напротив, заслоняя своей сальной ухмылочкой прекрасный обзор на пекарню.
– А вы здесь какими судьбами?
– Помните, я говорил, что моя мама держит кафе в городе?
Не веря своим ушам, я перевела взгляд на ту приятнейшую женщину за стойкой, а потом снова на неприятнейшего Брэда Билсона. На женщину – и снова на Брэда.
– Не может быть! Так это ваша мама?
– Она самая. Миссис Розмари Билсон, единственная и неповторимая. Когда я не на смене, то помогаю ей здесь, в
