Эпоха мёртвых. Прорыв - Андрей Круз

Привлекла внимание и сама картинка. Планы всех предыдущих съёмок были стандартны — одна или две камеры, направленные на клетки за бронестеклом, и ничего другого, а в клетках кто-то кого-то ест или сидит, уже нажравшись. А тут появилась какая-то комната, и камера была поплоше, предназначенная для обычного наблюдения. Комната, в которой на столах стояло несколько компьютеров, полумрак, скрывавший лица двух человек, лишь над парой столов светились лампы.

Зато было видно, что на столе находилась открытая сумка и в неё укладывались продолговатые цилиндры, размером с баллончик дезодоранта каждый. Целый ряд их стоял на столе, и один человек поочерёдно брал их руками, что-то проверял и устанавливал в сумку стоймя. Это была даже не сумка, а скорее что-то вроде кофра, такого, какие бывают у фотографов. Звука не было, движение было дискретным, с частотой эдак кадра три-четыре в секунду.

Комната выглядела неуловимо знакомой. Точнее, даже не сама комната, а что-то в ней, какая-то деталь, которая притягивала внимание, задерживала взгляд на себе и в то же время оставалась незамеченной.

— Странно, — сказал сам себе Бурко.

Открылась дверь, и вошёл ещё один человек. Двое обернулись на него, затем вернулись к прерванному занятию. Свет упал на лицо вошедшего, и Бурко, обладавший хорошей зрительной памятью, узнал его почти сразу. Это был Боря, тот самый, которого он видел в компании Домбровского, когда забирал этот самый диск.

— Так… интересно.

Боря подошёл к столу, выложил на него пакет, из которого достали ещё несколько таких же цилиндров. И так же начали поочерёдно перекладывать их в кофр, уже второй.

— Ну и кто же вы двое? — спросил Бурко, словно кто-то мог ему ответить в пустой комнате.

Но ждать ответа долго не пришлось. После того, как укладка баллонов или цилиндров закончилась, люди закинули ремни кофров на плечи и отошли от стола. Затем один из них сел за компьютер, взялся за «мышку», после чего показал средний палец прямо в объектив камеры. А второй, пригнувшись к его плечу, улыбнулся до ушей. Это были Слава, тот самый, что записывал диск, и Домбровский.

— И что всё это значит? — задумался Бурко.

Задумался, понимая при этом, что какая-то важная деталь от него продолжает ускользать. И как только он поймёт, что это за деталь, картина станет намного яснее. Однако первые выводы сделал. Ролик попал на этот диск случайно: Слава торопился, переписывая файлы для него. И ещё, скорее всего, он был удалён из того места, на которое записывалась информация с камеры. Иначе зачем было бы показывать ей палец, усевшись за компьютер?

Открыв шкаф, Бурко достал из шкатулки сигару «Зино Давидофф», раскурил. Курить он никогда не курил, но хорошими сигарами изредка баловался. Особенно тогда, когда ему надо было сосредоточиться. Как сейчас, например.

— Ну-ка ещё раз, — пробормотал он, снова садясь за компьютер.

Комната, тени, люди, компьютеры… Что ускользает от внимания? Нет, комнату он точно не узнаёт и никогда в ней не был. Какие-то плакаты на стенах, полки, белые столы, часы… Часы. Он узнал часы, прямоугольные, электронные, со светящимися цифрами, висящие на стене. Узнал потому, что именно такие висели во всех зданиях концерна «Фармкор». Потому что они были выпущены в честь юбилея и на них был логотип концерна — похожая на секиру буква «Ф», вписанная в круг.

— Коля, что такого плохого ты мог делать тогда, что потребовалось убрать запись? — спросил Бурко, глядя в экран. — И где это точно? Не в НИИ, надеюсь? Ведь твои Слава с Борей именно там и работали, так?

Решительно взявшись за телефон, он набрал номер квартиры Пасечника. Начальник службы безопасности взял трубку после второго гудка.

— Не спите? — спросил Бурко.

— Нет, с бумагами сижу, — ответил тот. — Чем могу?

— Да есть один разговор, очень приватный, — сказал Бурко. — Можете ко мне подняться? На чаёк в кабинете?

— Через минуту буду, — ответил безопасник и отключился.

Сергей Крамцов

20 мая, пятница, день

После шестичасового сна мы втроём направились в ту сторону, откуда приехали, в пешем порядке. Шли небыстро, экономя силы, в стороне от дороги, стараясь нигде не наследить. Лёха шёл с новенькой СВД, радуясь ей, как ребёнок мороженому, прожужжав мне все уши на тему, как классно раньше стволы делали. Поскольку в огневой контакт с противником вступать не собирались, несли в мешках только сухпай и мины. Основная задача рейда — придумать что-нибудь для создания максимальной неразберихи в стане противника, чтобы была возможность под шумок дальше проскочить.

Десять километров прошли осторожно примерно за три с половиной часа. Проверялись, осматривались, всё как обычно. Так и добрались до перестраиваемого хлебозавода.

Крап строил крепость. Бетонная стена, заплетённая колючкой поверху, железные ворота, уже выкопанный ров вокруг и ряды колючки на кольях за ним, вышки, на которых высились баррикады из мешков с песком. Кто-то из бандитов всё же что-то соображал в фортификации, хоть Вобаном[48] его назвать было бы сложно.

Периметр хлебозавода регулярно и постоянно обходился двумя патрулями, по три человека в каждом, бродившими в противоположных направлениях. Сказать, что оборона хлебозавода была организована гениально, было бы явной ложью, но и назвать её никудышной язык бы тоже не повернулся. Какая-то бдительность была налицо — организовывал её человек, который старался.

Время от времени к территории хлебозавода подъезжали машины, грузовые и легковые, подвозили людей, стройматериалы. Работали, судя по всему, заложники, за ними приглядывали несколько человек с автоматами. В глубине территории, насколько мне было видно через распахнутые ворота, у маленького административного корпуса завода, стоял чёрный «Шевроле Тахо», а возле него — БТР-70. Скорее всего, это и есть машина Крапа и его охраны.

Мы обустроили наш НП с изрядным комфортом, в густых кустах на опушке подходящего почти к самому хлебозаводу леса, но всё же поодаль, ближе к шоссе, опасаясь того, что если мы разместимся ближе, то можем быть обнаружены кем-нибудь, просто пошедшим помочиться в кустики. Замаскировались же так, что можно было пройти у нас по спине и не заметить, распределили смены наблюдения. Гнать программу никто не собирался, главным был сбор информации.

Почти сразу удалось разглядеть новоявленного местного правителя. Невысокий, худой, лет пятидесяти, с короткими чёрными волосами. Одет в джинсы и кожаную куртку, на ногах чёрные кроссовки. Манера одеваться такая… как у всех, кто долго сидел: одежда словно с чужого плеча.