Кровь и лунный свет - Эрин Бити
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец, становится достаточно тихо, хотя у стен еще стоит парочка стражников. Мне бы хотелось, чтобы они не видели, как я захожу в квартал селенаэ, поэтому придется придумать отвлекающий маневр. Стражники вежливо кивают мне, когда я открываю сломанные ворота, чтобы выйти из аббатства, продолжая раздумывать, как мне их отвлечь. И тут с другой стороны, из переулка, выходит Грегор.
Стражники словно бы его не заметили. Я жду несколько секунд, но они ничего не делают.
Я хмурюсь. Как такое возможно? Грегор – высокий, далеко не щуплый, да и на улице еще светло: луна настолько яркая, что я даже отбрасываю слабую тень.
Грегор ловит мой растерянный взгляд и улыбается, его белые зубы сверкают в лунном свете. Но в этом выражении больше насмешки, чем веселья.
«Иди ко мне, маленькая кошечка, – шепчет он, и его слова практически заглушаются песнями, доносящимися из квартала и аббатства. – Твоя подруга ждет».
Сделав глубокий вдох, я неторопливо шагаю к стене из лоз лунного цветка. Но, как только подхожу к Грегору, он поднимает руку, останавливая меня, бросает взгляд на стражников, делает шаг вперед, бесшумный, словно тень, и заслоняет меня.
Несколько секунд мы просто стоим, пока один из стражников не говорит:
– И куда она так торопилась? Моргнуть не успели, как ушла.
– А ты помойся хоть два раза в месяц, – смеется второй, – девушки убегать и перестанут.
Они до сих пор не видят Грегора, а теперь еще и меня. Я озадаченно опускаю глаза и вдруг замечаю, что он не отбрасывает тени.
Да и я тоже. Вернее, моя тень заканчивается у его ног.
Подняв одну руку вместе с плащом, Грегор указывает на переулок. Я проскальзываю мимо него через узкий проход и шагаю вперед по узкой тропинке, а он следует за мной. Здесь так темно, что я несколько раз спотыкаюсь, но, похоже, у Грегора никаких затруднений. Как только мы выбираемся на освещенную улицу, мой проводник проходит мимо и жестом просит идти за ним. Я послушно шагаю позади него, осматриваясь по сторонам.
Первый ряд домов, как и внешние стены квартала, увит лозами. Нежные цветы сияют среди листьев, словно звезды, усыпавшие ночное небо. Многие бутоны раскрылись полностью, приветствуя луну, как другие цветы – солнце, показывая пурпурные прожилки в скрученной в спираль сердцевине.
Каждый селенаэ спешит домой, Когда ты решишь раскрыться для нас.
Я слегка касаюсь скрученного бутончика, когда мы проходим мимо. Следующий цветок оказывается полностью раскрыт, и я поддаюсь порыву ткнуться носом в спиралевидную серединку, чтобы почуять аромат.
– На твоем месте я бы этого не делал. – В серебристых глазах Грегора сияет веселье. – Если действительно хочешь помочь своей подруге.
Я хмурюсь:
– Вы говорите так, словно это может мне как-то помешать.
– А как ты думаешь, откуда берется скония?
Я тут же отпрыгиваю от цветка и ускоряю шаг, чтобы догнать Грегора, который успел отойти на несколько метров вперед. И, раз уж он заговорил, спешу задать интересующие меня вопросы:
– Почему охранники тебя не видели? А потом – и меня?
Он оглядывается через плечо и приподнимает край серого плаща, расправляя его, как летучая мышь – крыло.
– Лунное плетение. Его ткали и пряли при полной луне. – На лице селенаэ появляется улыбка без малейшей примеси веселья. – Оно недоступно взору адриан, как темная сторона Луны.
Адриане. Я слышала, как он называл это слово при разговоре с магистром Томасом. Сейчас люди делятся по национальностям – галлийцы, прицийцы, тауряне, бринсуллийцы, дойчи, – но все они раньше жили в Адрианской империи, которая охватывала и континент, и земли за далекими морями. Неужели селенаэ пришли на эти земли из-за границ старой империи?
Грегор опускает руку и вновь шагает по дороге. С разных сторон до нас долетают голоса, и я мельком вижу нескольких людей, которые идут по делам, словно сейчас день.
На мой взгляд, улицы в квартале ничем не отличаются от других улиц Коллиса – разве что почище. Да и дома пониже, максимум в два этажа, – а под большинством из окон в горшках высажены разные растения, хотя лунных цветов среди них нет.
– Вот ты где, дядя! – Женщина-целитель, которая вчера помогала Маргерит, спешит к нам. Ее жесткие седые волосы собраны в косу, которая успела растрепаться. – Я весь день уговаривала его привести тебя, – говорит она мне. – Твоя подруга угасает с самого утра.
Я поворачиваюсь к Грегору:
– Она умирает?
Он пожимает плечами:
– Если бы я считал, что ты действительно сможешь помочь, давно бы привел сюда.
Целительница фыркает:
– По-моему, в таких вопросах я смыслю побольше. – Она берет меня за руку и тянет туда, откуда пришла. – Сюда, кузина.
– Кузина? – Ее слова подтверждают мою теорию о том, что Грегор – мой родственник, но это все равно шокирует меня. – Он тоже мой дядя? – спрашиваю я.
– Да. – Она бросает сердитый взгляд на Грегора, шагающего в ногу с нами. – Видимо, он так и не потрудился ничего объяснить.
– Ты знала меня… раньше?
– Так хорошо, как можно знать младенца. – На ее лице появляется легкая улыбка. – На самом деле ты стала первым ребенком, которому я сама помогла появиться на свет. Примерно в твои нынешние годы.
Значит, она может рассказать о моих родителях. Или, по крайней мере, о матери.
– Как тебя зовут, кузина?
– Афина. – Ее глаза блестят, когда наши взгляды встречаются. – А ты Катарейн.
– Катрин.
– Если тебе так больше нравится.
Ее голос звучит так спокойно, что я невольно задумываюсь, не оскорбила ли ее своей настойчивостью. Но разве можно отречься от такого человека, каким меня воспитали мать Агнес и магистр Томас?
– Но ты можешь звать меня Кэт.
Эти слова вызывают у нее улыбку:
– Хорошо, Кэт.
Мы останавливаемся у зеленой двери, на которой на уровне глаз нарисован белый круг, перечеркнутый по вертикали толстой линией, которую обвивает змея.
– Знак целителей, – объясняет Афина. – Семейное ремесло.
– Значит, вы тоже врач? – спрашиваю я у Грегора.
Смех зарождается в его груди и вырывается наружу:
– Нет, это брату достался дар целительства, а мне – приятная внешность.
Можно не сомневаться – насчет внешности он шутит.
– Ваш брат?
– Да, брат-близнец.
Мой отец?
Афина открывает дверь и жестом приглашает нас пройти. Слева стоит лестница, но кузина ведет нас по коридору в дальнюю часть дома. В самом конце – две двери. Справа находится кухня, где с потолка свисают сушеные травы. А напротив – комната для больных, не похожая ни на одну из
