Журнал «День и ночь» 2010-1 (75) - Лев Роднов

Всем знакомым и сослуживцам отлично известно, что прежний муж, пребывающий в высоких чинах, полностью курирует оставленную семью материально, особенно дочь хорошо обеспечивается ежемесячно, и на каждый праздник дорогими подарками балует.

Сама Жанна зарплату имеет приличную, в ближайшем будущем станет начальницей отдела, так что на походы в кафе, посиделки с подружками, концерты скрипичной музыки и премьерные спектакли средств достаточно. Ресторанов не любит — в них пахнет коньячно-водочным разгулом, вульгарной продажностью.

Почитателям, в число которых входит Феофанов и даже несчастный Платонов, дозволительно играть роль эскорта при посещениях кафе, если не получится к вечеру чисто женская компания, которая, конечно же, для неё предпочтительней.

В одиночку Жанна не ходит, даже если вдвоём с подружкой собрались, всё равно приглашается сопровождающий мужчина, который в данном случае платит только за себя. Кафе, впрочем, выбираются недорогие, где играет хорошая, негромкая музыка, соответствующая её внутреннему настрою. Когда идёт с почитателем вдвоём, тот обязан поддерживать беседу, рассказывая что-нибудь весёлое не очень громко. Сама Жанна просто сидит — пьёт кофе, слушает музыку, мерцает безумно красивыми глазами и наслаждается жизнью.

Никаких танцев, шур-мур. Любой, кто пытается взять за ручку или, не дай бог, приобнять, тотчас удаляется из свиты вон и очень надолго, хотя и не навсегда. Она же понимает, как трудно человеку справиться с неистребимым желанием любить именно её. Эскорту про то известно, считается условием экс-мужа генерала, ссориться с которым никто не хочет, поэтому держатся все в высшей мере прилично.

Впрочем, и без мужа держались бы. Есть у Жан-ночки её личные знакомые, не знающие про мужа, которым она не сочла нужным сообщить по неизвестным причинам, но тоже приходится им быть, как никогда, порядочными, от того, что поведение самой Жанны к тому обязывает и принуждает.

Каких бы размеров и стоимости не имел кавалер машину, уезжает она на обычном маршрутном автобусе, эскорту дозволяется лишь проводить даму до остановки, на том его обязанности заканчиваются: «Пока-пока!».

Маленькое исключение для слишком чувствительных, пожилых мужчин: при расставании не запрещено целовать ручку.

Все почему-то становятся нежно-преданными Петрарками, мечтая об очередном походе в кино, и спрашивают её о том молчаливо — посредством СМС-сообщений: «Когда позволите сопроводить Вас, о прелестнейшая Жанна?».

Вот некто Сан Саныч, начальник отдела мэрии, поприветствовав с добрым утром и, пожелав хорошего дня, предложил совершить по окончании оного дружеский совместный визит в картинную галерею, где организовывалась новая экспозиция. Молодой человек по имени Герман позвал с двумя ошибками правописания на приехавшего нового дирижёра, а сослуживец Фирсов, сидевший в соседней комнате, потея от страха перед женой, работавшей в их же бухгалтерии, быстро тыкая ногтем по клавиатуре, предлагал после работы посетить кафе, где они недавно праздновали всем коллективом праздник 23 февраля.

Дав общий отбой при помощи СМС-ки, что сегодня никак не получится, Жанна отчалила в кафе с подружками, прихватив одного Платонова, который смешил женский коллектив грустными прибаутками. Бедный, его жаль. Зачем развёлся, не спросив её перед тем: желает ли она начать с ним совместную жизнь, если запросто сходила в киношку и на выставку западноевропейского искусства, но когда предложил руку и сердце, отказалась двумя словами: «Извините, не могу». И всё.

Между прочим, Платонов не нашёл в себе сил даже обидеться, и каждый день выспрашивал, СМС-ками, естественно, не желает ли милая, добрая, чудесная Жанночка сходить туда-то и туда-то? Жан-ночка сочувствовала человеку, иногда соглашалась.

Но не слишком часто, чтобы не создавать видимость прецедента. Платонов и тем счастлив, что раз в месяц-квартал удастся посидеть как бы вдвоём.

В кафе здорово повеселились, Платонов при расставании был печален, как девушка, провожающая друга на фронт, в самое пекло. Жанне от его вида сделалось невыразимо смешно, тем более, что мобильник уже ёрзал в кармане пиджака от желаний других мужчин излить ей свою душу на сон грядущий.

Поздним вечером мужчины, мучаемые определённого рода чувствами, начинали слать сообщения с предложениями культурно-массового характера, насчёт похода вдвоём в места не очень отдалённые, вызывая на личный разговор. Она, как всегда, отвечает кратко: извините, у меня другие планы.

Но количество поступающих сообщений растёт независимо от того, есть её ответы или нет, — всем не ответишь, да им и не нужно, они просто пытаются выразить восхищение. Что можно сказать на это? Ничего. С отключённым звуком мобильник кладётся на прикроватную тумбочку, а Жанна спокойно занимается домашними делами, потом укладывается спать.

Так повелось, что мужчины после двенадцати ночи мечтают о ней много чаще и сильнее, чем днём. В их предложениях потихоньку начинают звучать сексуальные мотивы, темнота вспыхивает голубым светом экрана мобильника, пока голубизна эта не сливается в постоянный свет от многочисленных идущих сообщений любви, радости, что Жанна существует в мире их волнительных желаний.

Приходится подключать телефон к сети, дабы не разрядился, превратившись в ночник. Она отлично знала, о чём пишут поздними вечерами, переходящими в ночь, женщинам приличные мужчины, посему не читала на сон грядущий ничего, оберегая свой покой.

Только укрывшись одеялом, перед тем как заснуть, смотрела на голубоватый луч, поднимавшийся от тумбочки вверх, к потолку, и размышляла с теплотой, что этот свет в её комнате по сути своей есть чувства других к ней… многих-многих людей, которые её любят… это так приятно. Это материализованное чувство любви. Голубая любовь.

Засыпала с улыбкой. И в час ночи свет горел, а в два, кажется, становился просто раскалённым. После трёх начинал моргать, в четыре изредка вспыхивал, что продолжалось до шести часов утра. Кто-то просыпался и спешил засвидетельствовать неизменность своего к ней отношения.

Утром она первым делом, лёжа в постели, прочитывает все подряд сообщения, как увлекательную ночную поэму в её честь, сложенную многочисленными страстными поклонниками — воздыхателями, которые по нынешним временам не толпятся, слава богу, под балконом с гитарами и мандолинами, мешая спать соседям. Но пытаются соединиться с ней мысленно, пребывая в своих квартирах, частенько лёжа рядом с собственными жёнами, но мечтая о ней, единственной, неповторимой.

Ночные мечтания иного рода, нежели дневные.

Сначала, впрочем, это почти незаметно, всё начинается с чужих, а то и собственного сочинения хвалебных стихов. От прекрасных глаз даже самые почтительные старые ловеласы переходят на бледные ланиты, цитируя из книжек Пушкина юношеские строки, спускаются к гордой шее и бесподобной тонкой ключице с сексуальной, ярко выраженной ямочкой, когда она поворачивает голову, глубокой и округлой.

Навосхищавшись достаточно, начинают раздевать, и лишь у небольшого числа повес процесс этот протекает в изысканно-непринуждённых классических выражениях.

Тут самые сдержанные начинают осыпать поцелуями, направляя распалённые взоры к ногам.

Жанна смущалась, однако продолжала чтение. Ноги у неё действительно красивые, что там говорить, ноги не стыдно показать. Если бы одними восхвалениями дело заканчивалось, она была бы вполне довольна, что её так обожают, но нет.

Большинство, а молодёжь-тридцатилетки, так и все поголовно, посвистав три-четыре СМС-ки о необыкновенной красоте своей царицы, под действием распалённого желания, не сдерживаются, или экономя средства, начинают короткими фразами рвать на воображаемой Жанне воображаемое нижнее бельё.

Им обожания мало, им обязательно надо ещё и овладеть «прелестной обнажённой Дианой» при этом допускают зачем-то грубости. Некоторые, впрочем, владеют ими мастерски, подробности местами очень интересны, как правило, она не в состоянии оторваться и читает до конца, пока, оказывается, не издаёт вскрик заключительного счастья. «Ну, это едва ли у вас, мальчики, получится, ишь, как разжарило, не унесусь я никуда на крыльях счастья, можете зря не волноваться».

Посмеявшись над неповоротливой мужской фантазией, купированной размерами СМС-ок, совершала общее удаление всем посторонним ночным чувствам, скопившимся в мобильнике и, довольная, очень энергичная, шла совершать утренний моцион, пребывая в чудесном настроении. Что ни скажите, женщине необходимо чувствовать себя желанной. А она желанна очень многим, несмотря на сорокадвухлетний возраст.

Хвастунишки! Утром рабочего дня самые отчаянные храбрецы-сослуживцы, три часа тому назад изображавшие из себя великолепных, неустрашимых самцов, теперь трусливо прятались, убегая по коридорам департамента, а внезапно застигнутые на рабочих местах, произносили, испуганно жмурясь, словно боялись, что она начнёт немедленно и прилюдно хлестать их по лицу: «Здравствуйте». Им, утрешним, ужасно стыдно написанного ночью. Они скрывались от неё, ускользая по чёрной лестнице. Некоторые приходили каяться, с белыми лицами просили прощения. Иные отыскивались лишь к обеду, звонили по телефону откуда-то, заикались приглушёнными робостью голосами: