Тебе назло - Екатерина Риз

— Скажешь ему, что я красивая?

Завьялов рассмеялся. Но затем пообещал:

— Скажу. Поехали домой, ты засыпаешь уже.

Заснула я, на самом деле, как только в постели оказалась. В полусне ещё слышала Генкины шаги в соседней комнате, его голос, когда он с кем-то по телефону говорил. Ещё удивилась краем сознания, кому можно звонить в два часа ночи, но сил на то, чтобы встать и поинтересоваться уже не хватило. Заснула, сдвинувшись на середину постели и ожидая, когда Генка придёт. Так хотелось рядом с ним уснуть, а ещё больше, рядом с ним проснуться. Такое не часто бывало.

Проснулась оттого, что Завьялов на постели сел. Почувствовала его движение, как моя рука с его груди соскользнула, из сна вырвалась, и только ухватила мысль, что, наверное, уже утро, но открыв глаза, поняла, что темно. На спину перевернулась, чтобы на электронные часы взглянуть, спросонья соображала туго, но, в конце концов, стало ясно, что прошло всего часа полтора с того момента, как я заснула. Я снова на Генкину спину посмотрела, точнее, на его силуэт. Забеспокоилась.

— Гена, тебе плохо?

Он через плечо обернулся, видимо, не ожидал, что разбудит меня, и заговорил почему-то шёпотом.

— Нормально всё, спи.

— А ты чего не спишь?

— Да… не спится. — Он поднялся. — Спи. Я покурю и лягу.

Я спорить не стала, проводила его взглядом до двери, затем на электронные часы его перевела. Сама не поняла зачем. Тоже на постели села, обхватила колени руками. Минуту ждала чего-то, затем решительно скинула с себя одеяло и поднялась.

Генку нашла на кухне, он стоял у окна и курил. А может, не курил. Я наблюдала за ним некоторое время, он ни разу сигарету к губам не поднёс. Держал её между пальцев, она дымилась и тлела, а Генка стоял, не шевелясь. А мне страшно стало, когда подумала, что он раздумывает над моим предложением и оно ему не нравится.

— Вась, иди спать.

Я даже не удивилась, услышав его голос. И не послушалась, к нему подошла и прижалась к его спине.

— О чём ты думаешь? — не утерпела я.

Он всё-таки затянулся. И молчал. Молчал, молчал, и я, в конце концов, на самом деле в него вцепилась и попыталась встряхнуть.

— Гена!

Повернулся, и мне пришлось его отпустить. А Генка на подоконник присел, и мы с ним оказались лицом к лицу. Выглядел подавленным, расстроенным, даже плечи опущены, что уж было совсем непривычно и пугающе.

— Это Стас по городу языком треплет.

Около минуты я переваривала услышанное. Не стала удивляться, не стала ахать, но спросила:

— Ты уверен?

Генка кивнул.

— А как узнал?

— Да я давно догадывался. Ты же сама сказала: проблема внутри. Так и оказалось.

— Блин. — Если честно, мне даже сказать нечего было. Я не то чтобы расстроилась или заволновалась, но тревога появилась, весьма ощутимая.

Генка голову опустил.

— Вот тебе и блин, котёнок.

— А папка знает?

— Нет. Пока не знает.

Я сделала шаг назад и опустилась на стул. Завьялов с меня глаз не сводил.

— И что делать? — Я руки в кулаки сжала. — Он что, совсем рехнулся? Последние мозги отшибло? На собственно брата ментам стучать!

— Да не стучал он. В том-то и дело. Так бы хоть было за что придушить засранца.

— А что же?

— Что ты, Стасика не знаешь? Язык, как помело, как у бабы. А уж если пьяный или под кайфом…

Я глаза вытаращила.

— Отлично! Он ещё и колоться начал?

Генка угрюмо молчал, на эту тему ему говорить было неприятно, а я встала и включила бра на стене. А когда к Завьялову повернулась, увидела, что он морщится от вспыхнувшего света, потом лицо рукой потёр. Выглядел по-настоящему измотанным.

— Я тебе всегда говорила, что нужно его подальше от своих дел держать, — заговорила я, стараясь особо не нагнетать обстановку и голос не повышать.

— А я что делаю?

— А ты не обращаешь на него внимания. А он влезает всюду! То ходит за тобой хвостом, то языком чешет! Кому он проболтался? Даже до милиции дело дошло, Гена! Ещё не хватало, чтобы из-за этого сморчка тебя посадили!

— Вась, угомонись, — попросил он, продолжая морщиться, но уже совсем по другой причине.

Я снова на стул села и попыталась Генке в лицо заглянуть.

— Но тебя ведь не это беспокоит, да? Что ещё он натворил?

Завьялов сигаретную пачку между пальцев крутил.

— Беспокоит… Беспокоит то, что наша бравая милиция каждый раз оказывается где-то поблизости, чтобы услышать его пьяный бред. Это странно. Стас и раньше особо молчаливым товарищем не был, но никто не являлся к нам с обысками. Да и что он сказать может? В клубе его не бывает. Почти.

— Почти, — фыркнула я в негодовании. — Ему хватает, видимо.

— Вась, он никого не видит и ничего не знает. Он может догадываться, но…

Я руками развела.

— Значит, ему кто-то рассказывает, — сделала я вывод, а натолкнувшись на Генкин взгляд, замерла. — Кто и зачем?

— Вот и я об этом думаю. — Он рот ладонью потёр. Заметно было, как нервничает.

Я же на стуле откинулась, и руки на груди сложила.

— Чтобы тебя с Филином рассорить? Но это глупо, — опровергла я свои же слова. — "Логово" тебе принадлежит, какой смысл? Папку это никак не касается… — Я говорила, а сама на Завьялова смотрела, и то, как он носом поводит и смотрит куда угодно, но не на меня, активно мне не нравилось. Я замолчала на полуслове, потом головой качнула, придя в ужас от своей догадки. — Ген, ты дурак? Ты… Убила бы тебя!

— Ладно, тише.

— Тише? Ты же сам мне говорил, что у тебя не играют! — Я зло зашипела на него.

— Не надо делать из меня содержателя подпольного казино! У меня в подвале одноруких бандитов нет!

— И на этом тебе спасибо. — Я дыхание перевела, а потом решительно поинтересовалась. — Кто играет?

— Серьёзные люди.

— А несерьёзных мы не держим, — съязвила я. — Кажется, так папка говорил, когда его за жабры прихватили? Для этого ты клуб и купил, да? Перенял эстафету!

— Вася, ты не о том думаешь!

— О том. Мне, знаешь ли, абсолютно параллельно, кто первым Стасика за одно место прихватит: тот, кто ему за сведения платит или менты. Я о тебе, дурне, думаю.

— А я о брате думаю! Никто не докажет никакой игры. Таких людей, милая моя, на допросы не вызывают. А вот этому недоумку голову отшибут, как пить дать.

Я едва сдержалась, чтобы не сказать, что жду этого события не дождусь. Стасик давно нарывается. А уж если на наркоту подсел… То это только вопрос времени. Причём, недолгого.

— Тебе всё равно придётся папке рассказать. Долго тянуть не получится. Или чужую шею подставить.

Генка глянул на меня исподлобья, и я поняла, что этот вариант он обдумывал. Я с трудом подавила вздох.